Тай Фун отобрал у меня бинокль. Вгляделся. Хмыкнул. И в этот миг раздался гром такой силы, что я спешно зажала уши. Пляшущему психу — как с гуся вода.

— Это Иридиус Младший, — безошибочно определил Тай Фун и повел меня в укрытие.

— А если его шандарахнет?

— На крыше громоотводы. Не должно, — сказали мне, запирая дверь в такой уютный потусторонний замок Вельмиры.

И снова он оказался прав. Гроза закончилась, наступило утро — и ректора с утра пораньше принесло к нашему новому жилищу.

— Ого! — поразился он, разинув рот и задрав голову. — Ничего себе отгрохали! Когда успели-то? А железной дороги тут раньше не было, клянусь механическим завивальщиком для усов!

— Краденым, — язвительно уточнила я, появляясь в воротах.

— Мне его подарили! — капризно возразил Иридиус Младший. — Так что теперь он мой по праву!

— А что вы еще украли? Помните? — поинтересовалась я.

Ректор сердито замахал на меня руками.

— Ничего я не крал! И вообще, нечего на зеркало пенять, коль рожа… Э-э-э, кхм, ну вы поняли. Сами мне прилично задолжали, так что не переводите рельсы. То есть стрелки. На отработку шагом марш! — взъерепенился он.

— Только зубы почищу, — буркнула я и закрыла перед ним калитку.

Портят тут всякие настроение ни свет ни заря. Я только-только забыла, что нам предстоит месяц исправительных работ — напомнили. Ну, спасибо на добром слове!

Ума не приложу, как ректору при всех его ужасающих недостатках вообще доверили такую ответственную должность — академией управлять? Назвать его нормальным можно разве что с колоссальной натяжкой. Неужели не нашлось никого более подходящего? Здорового, я не знаю. Без перечня психических заболеваний в амбулаторной карте.

Хотя в жизни частенько случается, что важные посты достаются тем, кто лучше просто по умолчанию. И неважно, что непреодолимых слабостей у таких счастливчиков вагон и маленькая тележка. На это закрывают глаза. Нет бы обществу одуматься, отправить избранного на сеанс к мозгоправу. Куда там! Общество может настоять на кандидатуре опаснейшего шизофреника лишь потому, что таковы традиции. Спрашивается, где логика? А нет ее. Не ищите.

Перед началом исправительных работ мне и Мире пришлось предстать перед ученым советом, который обыкновенно распоряжался судьбами Светочей Прогресса.

— Вы уникальны! — ткнула в меня указкой располневшая дама преклонных лет. — И вы тоже! — Второй тычок достался Мире. — Обе будущие светочи-биваленты. В вас хранятся зачатки редкого дара, который необходимо развить. А для этого вы должны жить отдельно и забыть о существовании друг друга! — рявкнула дама. — Между вами должна возникнуть конкуренция! Даже вражда! А вместо этого что я слышу? Вы поселились в каком-то аномальном дворце за пределами академии! У вас там зреет какой-то гениальный проект! Спрутам на смех! Вы ничего не добьетесь вместе. Только порознь у вас есть шанс на полноценность.

Комиссия за ее спиной одобрительно зашевелила седыми усами и закивала головами, отягощенными интеллектом.

А у меня внутри всё вскипело. Захотелось врезать этой дамочке по лоснящейся от крема физиономии.

Я буду уникальной дурой, если соглашусь на подобное!

Мира испытывала схожие чувства.

— А если мы откажемся выполнять ваши требования? — тонким, но уверенным голоском спросила она.

— Вас исключат! — недобро зыркнули на нее. — И у вас конфискуют прогрессорский дар.

Да-а-а, день сегодня выдался исключительно неприятный.

Мало того что поставили перед выбором на колени, так еще и вынудили спуститься с небес на землю. Буквально — с девятого этажа, ареала обитания комиссии, в подвал, где находилась клетушка для персонала.

— Никогда, — ворчала Мира, орудуя шваброй в столовой, — ни за какие коврижки я с тобой не расстанусь.

Всякий раз как вдали, на ее персональной железной дороге, гудел поезд, она подскакивала и принималась начищать плиты усерднее прежнего. Гудки поездов ее необычайно бодрили.

И всё-таки на некоторое время расстаться нам пришлось. Явился управляющий и сообщил, что Мира остается тереть пол, Тай Фуна (самого главного молчуна в нашей компании) срочно зовут принимать каких-то там зарубежных гостей, а меня забирают на уборку комнат общежития.

Общежитие уходило от торца академии наискосок, образуя латинскую «V». Там-то я и почерпнула весьма любопытные сведения.

— Нехорошо мне, — сказала студентка-второкурсница соседке, забравшись с ногами на кровать. Я в это время с мрачной миной вытряхивала содержимое их мусорного ведерка в специальный пакет.

— А что стряслось? — спросила та.

— Не поверишь. Вчера ночью видела в туалете странных существ. Они как желе. Или как амёбы. Ну знаешь, простейшие одноклеточные с такими вот отростками. Только эти не ползли, а парили в воздухе и липли к стенам. У меня, наверное, бред.

— Ага, тебе бы к врачу, провериться! — хихикнула третья соседка и закрылась подушкой.

Я удалилась из комнаты, пребывая в абсолютной уверенности: не бред. Точно не бред.

Отрабатывали мы до обеда. А после обеда, наскоро перекусив вредной пищей, двинулись на лекцию к Тай Фуну, который только что разделался с зарубежными гостями. Опоздали, конечно, куда же без этого. Крались по аудитории на цыпочках, чтобы занять место в последнем ряду. Но нас всё равно заметили и сделали выговор.

Вместо того чтобы трепетно внимать и мотать на ус ценную информацию спецкурса, мы с Мирой шушукались, как две заговорщицы, и чертили на листе бумаги план будущего воздухолёта. Набросали приблизительно, и то хорошо. Ночью потом меньше бдеть в мастерской.

А на перерыве ко мне с визитом сунулся старый знакомый по кличке Фараон. Увидал у меня в пенале шестеренку — и давай спрашивать:

— Опаньки! Моя шестеренка! Где нашла? Как она тебе? Ждала случая, чтоб отдать?

— Акула, — уставившись на него исподлобья, как можно более зловеще произнесла я. — Подлодка, морской берег, тили-тили-тесто.

— А-а-а-а! — возопил Фараон, озаренный открытием. — Так вот где я тебя раньше видел!

На нас обернулись все, кому не лень. Тай Фун, трамбующий в папочку лекционные материалы, просверлил во мне взглядом пару сквозных отверстий и унесся из аудитории, как вихрь. Я попыталась выбраться в коридор, но Фараон от меня не отставал.

— Слушай, пойдем на свидание! То есть, это не совсем свидание. Расскажу о себе, о планах. Ведь интересно же, чего это я, такой взрослый дуб, среди студентов ошиваюсь? Мне ведь уже лет под тридцать. Зуб даю, ты сгораешь от любопытства. Ну так как?

— Ага, ага, — не вполне отвечая за свои слова, сказала я. Лишь бы отстал.

А я высматривала Тай Фуна. Куда он так спешно умотал? Почему не подошел и хотя бы не отругал за то, что мы на лекциях посторонними делами занимаемся? Фараона испугался, что ли? Или ревнует?

Да нет, не может быть.

Над купами темной зелени загорелась звезда — чистая, как кристалл. День померк и плавно перетек в южную ночь. Справа по курсу в небе завис примитивный аэростат — ничего общего с чудом технической мысли, ради которого некоторые отчаянные девицы, вроде нас, готовы угробить свое профессиональное будущее, а также жертвовать сном на протяжении неограниченного времени.

Неясные, но многообещающие идеи, сплавившись с вдохновением, уже утверждали надо мной свою власть, входя в мою жизнь безапелляционно, не терпя возражений.

Верно, любовью тут пока не пахло. Любовь всё еще робко стучалась в закрытые двери. Не факт, что открою. Прямо сейчас в иллюзорном дворце с башенками нас с Мирой ждала отдушина — секретная мастерская. Межпространство позаботилось и об этом. Потребность изобретать лично в Мире была неискоренима. Так что мастерская ей требовалась ну просто позарез.

Рядом с воротами (Мира повесила на них кодовый замок, чтобы не вошел кто попало), в плетеной корзинке обнаружилось подношение, к которому прилагалась записка: «Я, может, и не межпространство, но позволь позаботиться о тебе. Адресат — Сафро».