Она выдохлась, ноги подкашивались, но останавливаться было нельзя. Если догонят, то убьют, и тогда Наташка окажется в детском доме. А там она точно пропадёт, не выживет. Сестрёнка ведь совсем маленькая, пять лет, ей и без того в жизни уже досталось. Сначала умер отец, через год заболела мама, и сгорела буквально за три месяца. Врач с ложным сочувствием беспомощно развела руками:

— Так рак, милая. Сейчас девяносто процентов населения умирает от рака.

Будь у неё деньги, она бы заплатила за лечение, но взять их Василине было негде. Зарплата в цветочном павильончике мизерная, на эти гроши не пошикуешь. Хватало только на еду и кое-какие нужды по дому. Одеваться приходилось скромно, большую часть сбережений Вася тратила на Наташку. Куклы, одежда, фрукты, плюс оплата за детский сад.

Нет, она не жаловалась на судьбу, каждому своё. Но порой становилось до боли обидно, почему кому-то всё и много, а кто-то должен прозябать, как они с Наташенькой. У матери был старший брат, довольно состоятельный, и жил он в этом же городе. Но обращаться к дяде Лёне за помощью Василина зареклась раз и навсегда. Она догадывалась, чем он занимался, да и слухи в провинции расползались быстро, однако, осуждать его не собиралась. Ну, да, бандит, это его личное дело.

Единственный раз, когда она пришла к Леониду с просьбой занять денег на похороны мамы, он выдвинул жесткое условие. Мол, отработаешь долг, и ясно дал понять, что за работа ей предстояла. У него имелся собственный ночной клуб, подобные заведения она обходила стороной, и танцевать полуголой не согласилась бы, даже если подыхала с голоду.

Заголяться перед чужими мужиками и заводить их, как выразился «добрый» дядюшка, это не в её принципах. Деньги она не взяла, и напоследок бросила Лёне, что скорее умрёт, чем когда-либо еще попросит у него хоть копейку. А он гаденько так ухмыльнулся, и загадочно произнес:

— Землица круглая, Васенька. Помни об этом.

Отношения мамы с братом испортились в ранней юности. Шура рассказывала, что отчим, родной отец Леонида, не очень хорошо принял её, когда сошелся с её матерью, и не упускал случая напомнить, из какого дерьма их вытащил. А когда Шура подросла и тело её начало наливаться девичьими формами, тайком лапал по укромным уголкам, пока не пригрозила, что заявит на него в участок. Поползновения-то прекратились, а вот жизнь Шурочки превратилась в сущий ад.

В общем, Лёня с детства знал, что сводная сестра коза отпущения, и по примеру папаши издевался над нею. Что было потом, Вася знала, бабушка ушла от изверга, а вскоре скончалась от сердечного приступа, мама вышла замуж за простого работягу — слесаря, и появились они с Натуськой.

Леонида как близкого человека Василина не воспринимала, хотя он периодически возникал на их горизонте, из чистого садистского любопытства, как живётся им «в низах», но мама его прогоняла. Теперь и Вася в полной мере поняла, что он за моральный урод. Таких родственников ей даром не надо…

Приглушенные голоса и выкрики раздавались слева, и Василина отдышалась, с облегчением увидев у дороги белое пятно. Старенькая «волга» досталась ей от отца, он и водить дочь научил рано, лет тринадцать ей было. Права получила сама, и очень гордилась этим. Да что там, всё она делала теперь сама, и сестренку воспитывала, и работала, и крутилась, как белка в колесе, чтобы не бедствовали они…

Оглянувшись, девушка рванула к машине. Пушистые ветви елей и берез надежно скрывали её от преследователей, и это давало незначительную, но всё же фору. Только бы успеть, прыгнуть за руль, лишь бы не подвела «ласточка». Как проклинала она себя за то, что именно сегодня поехала в лес. Что, Васька, сделала наброски, нашла приключений на мягкое место?!

Легкие разрывало, лицо горело в невыносимом жару. Распахнула дверцу, едва не отодрав, и плюхнулась в салон. Прогретое солнцем сиденье полыхало, жгло голые бедра под шортами. Сердце гулко колотилось, больно давило на ребра, и Василина глубоко вдохнула. Выглянула в заднее окошко. Трое бугаев уже выскочили из леса, и неслись к ней, переругиваясь и маша пистолетами.

Мотор взревел с первой попытки, Вася утопила педаль газа в дно, руки дрожали, и она крепче вцепилась в руль. Помчалась по убитой ухабами дороге, казалось, что бешеный адреналин разжижал кровь, отдаваясь в ушах грохотом грома. Вывернула на проезжую часть, и сбавила скорость. Никто за ней не ехал, она вырвалась, выжила. Только сейчас осознала, чем всё могло закончиться, и с силой закусила губу…

— Упустили, блять! — злобно рыкнул один из мужчин, саданув пушкой о ствол березы.

Жалобное квохтанье ворон разнеслось над верхушками деревьев, черные пернатые взмыли ввысь, будто насмехаясь над людьми, и тут же грянула очередь выстрелов. Одна из птиц кулем рухнула наземь и затихла, изверг поддел её носком кроссовки.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Э-э, уймись. — осадил стрелявшего третий, властно накрыв его плечо рукой. — незачем шум поднимать. Тачку где бросили, помните?

— А чё помнить-то, где трупака зарывали, там и колёса. — огрызнулся первый, пряча пистолет под джинсовую куртку. — девчонку искать надо, свидетель она. Рот раззявит, нам всем крышка.

Он полоснул ребром ладони по горлу, и сплюнул тягучую слюну.

— Не кипишуй, Рысь. Циферки я срисовал. — рявкнул тот, что палил по птицам. — никуда, бля, не денется. В город вернёмся, пробьем, чья тачила и в гости к красотке наведаемся. Всё харэ тут пиздаболить и сопли жевать. Погнали, босс отчета ждет.

— О девчонке ни звука. — предостерег второй, тяжело смерив обоих взглядом из-под густых белесых бровей. — заберем у мокрощелки камеру и по-тихому саму грохнем.

На том и порешали, повернув обратно через безмятежный березняк, укутанный ласковым полуденным солнцем…

В дверь постучали в самый неподходящий момент, и Василина, вздрогнув, выронила цветы. Обычно посетители не имели привычки оповещать о своем приходе таким вежливым способом, а с ходу врывались в павильон, и начинали сновать вдоль прилавка, выбирая товар. Кто-то торопился и хватал первый попавшийся букет, в основном, это были семьянины, спешившие на торжество или просто дежурно выполнить супружеский долг перед второй половиной. С такими она не спорила, отдавала то, во что тыкали пальцем, и молча отсчитывала сдачу.

Реже заглядывали толстосумы, эти требовали особого подхода, и тогда Вася, напустив на лицо приветливость, подробно объясняла особенности составленных ею цветочных композиций. Эти были более привередливы, но и выручку оставляли не хилую, а её зарплата напрямую зависела от дневного навара.

Сегодняшние гости не принадлежали ни к первой, ни ко второй категории, и уж совсем не тянули на третью, самую «любимую» девушкой — влюбленных студентов. Их было двое, оба широкие, как шкаф, они тотчас заполнили собой свободный пятачок пространства, и у Василины закралось дурное предчувствие. Кольнуло сердце, так всегда бывало, когда надвигалась беда, и она машинально приложила руку к груди.

Один из верзил, вальяжно привалившись локтем к прилавку, ткнул толстыми пальцами в собираемый ею букет, и хмыкнул, а потом нагло уставился в вырез её сиреневой блузки. Вася быстро соединила концы воротничка, и с тревогой посмотрела на второго. Он стоял у входа, и ловко перевернул табличку «открыто» на «закрыто». Перекатил языком жвачку за левую щеку, и подмигнул Василине.

— Ну, чё, кукла, зенками хлопаешь? Базарить щас будем серьезно.

— Что вам нужно? — холодно спросила она, пятясь от прилавка в сторону подсобки.

Если действовать расторопно, то успеет метнуться к охраннику Ивану, а у него есть оружие. Она смутно начала догадываться, что хотели эти мужики, и похолодела. Явились за её камерой, больше вариантов нет. Она ведь вчера случайно сунулась туда, куда не следовало, пока искала в лесочке живописный пейзаж для эскиза. Рисованием Василина увлекалась с детства, мечтала поступить в художественный колледж, но смерть мамы перечеркнула планы. В свободное время она иногда выбиралась на природу, чтобы пополнить коллекцию набросков новыми впечатлениями.