— И что с того?

Она раздражённо фыркнула.

— А то, что если я освобожу тебя, ты можешь просто устроить им тут засаду и напасть на них. Тогда я стану соучастницей убийства.

У Конрада было такое выражение лица, будто он хотел её удушить и, представься ему такая возможность, он сделал бы это с превеликим удовольствием.

— Я не стану делать это здесь, — пообещал он сквозь зубы.

Наоми покачала головой.

— А я не собираюсь это даже обсуждать, пока ты не поклянёшься, что не причинишь им вреда.

— Да тебе-то какое дело?

— Я чувствую себя так, будто знаю их. И считаю их достойными мужчинами, — ответила Наоми. — Они не заслуживают смерти, и уж тем более, за попытку тебе помочь.

— Клянусь, если ты не добудешь мне ключ, я сожгу эту прогнившую развалюху, которая тебе так дорога!

— Почему ты говоришь такие вещи? — воскликнула Наоми.

— Потому что я слов на ветер не бросаю. А теперь убирайся! И не возвращайся без ключа!

— Это мой дом, и ты не можешь выгнать меня отсюда!

— Ну, конечно! Ты не хочешь остаться одна. Полагаю, твой удел — таскаться повсюду за живыми, как жалкая собачонка.

— С-собачонка? — Наоми не могла поверить своим ушам, неужели он на самом деле посмел её так обозвать?

— Именно. Ты же из шкуры вон лезешь, вымаливая крохи внимания к себе. Выкидываешь эти свои трюки, раздеваешься, как стриптизёрша.

Девушка задохнулась от возмущения, борясь с желанием освежить в памяти вампира его знакомство с потолком.

— Беги-беги, привиденьишко! Или тех объедков, что я швырнул тебе, недостаточно? Послав ему испепеляющий взгляд, Наоми круто развернулась и исчезла из комнаты. Да будь он проклят, но она не желала оставаться одна. Только не сегодня!

Почему мужчины всегда так злятся при малейшем проявлении собственной уязвимости? Почему им так сложно позволить себе ослабить броню? Её совсем не трогало то, что Конрад был девственником. Ну, неправда, конечно, трогало, однако она определённо не реагировала на это так, как он думал.

«Что если я просто вернусь и скажу ему, что испытываю к нему влечение — и то, что я узнала о нём, нисколько не уменьшает этого чувства?»

— подумала девушка.

Но зачем? Чтобы он снова принялся на неё орать и всячески оскорблять? Неужели она относилась к тому типу женщин, которые готовы терпеть унижения, лишь бы не оставаться в одиночестве?

Да ни за что!

«Что же теперь делать? Куда идти?»

— обречённо размышляла Наоми. Жестокие слова Конрада эхом раздавались в ушах в то время, как она уныло бродила по коридорам дома.

В конце недели все братья собирались выбраться на вечеринку… ей же, как и прежде, придётся остаться здесь. Наоми любила ходить на вечеринки и обожала наряжаться для выхода в свет Всё, что было связано со светской жизнью, приводило девушку в восторг.

Наоми вспомнила, как весело когда-то проводила время — как танцевала вокруг костра на пляжных вечеринках на берегу залива, как плавала на яхте по Миссисипи и отмечала Марди Гра с такими же, как она, артистами и людьми искусства, весёлыми и жаждущими наслаждений bons vivants ^[46] .

Однажды на Четвертое июля ^[47] она плескалась в фонтане на площади Джеке он-сквер ^[48] . А потом целовалась с незнакомцем в озарявших небо отблесках разноцветных фейерверков. Она помнила привкус абсента на губах мужчины и чувственные звуки джазовой музыки, наполнявшей ту ночь.

«Когда-то я шла по жизни с высоко поднятой головой, и вся моя жизнь была сплошным праздником»,

— вздохнула Наоми. Но не теперь. Сейчас она не чуралась вымаливать для себя крохи внимания, как самая что ни на есть настоящая «жалкая собачонка».

Донёсшийся снизу голос немного развеял мрачные мысли Наоми. Оказалось, что Мёрдок ещё не ушёл. Наоми телепортировалась к нему и обнаружила вампира сжимающим трубку сотового телефона. Пока Мёрдок набирал какой-то номер, девушка решила проверить, не завалялась ли в его карманах ещё пар очка-другая таких же прелестных гребней для волос, как тот, что она обнаружила в прошлый раз.

— Возьми трубку, Дани, — пробормотал мужчина. Когда стало ясно, что Дани не ответит, он с грохотом ударил по стене кулаком.

«Да сколько можно?»

— возмутилась Наоми. —

«Пусть только ещё хоть один Рос попробует дырявить мои стены…»

Мёрдок был настолько поглощён своими мыслями, что при всём желании не смог бы заметить, как девушка забралась к нему в карман и…

Выудила оттуда ключ.

Несколько часов подряд Конрад порывался позвать Наоми обратно. Он всё не мог выбросить из головы выражение её лица перед тем, как она ушла — смесь страха и обречённости, словно у приговорённой к виселице. В глазах девушки было столько печали — даже не верилось, что это те самые глаза, которые ещё недавно сияли восторгом и радостным возбуждением, когда она расспрашивала его о русалках и обо всём остальном, что ей не терпелось узнать.

В том, что она подслушала постыдный секрет Конрада, не было её вины. Однако он обошёлся с ней так, словно она была в чём-то виновата. Потому что его тошнило от собственного бессилия и импотенции. Ему опротивела такая жизнь. Рос уже почти решился наступить на горло собственной гордости и позвать Наоми, когда почуял запах зажжённых свечей и ощутил… какую-то энергию?

У Конрада волосы зашевелились на затылке. Что-то происходило, что-то, о чём Наоми знала, и что подстерегало её. Вампир вспомнил, как она была напугана. Всё, чего девушка хотела, это остаться сегодня рядом с ним. Чего она боялась?

А он безжалостно отослал её восвояси. Неожиданно Конрада охватила необъяснимая паника. Чувства, затопившие вампира, потрясли его и совершенно сбили с толку. Конрад весь покрылся испариной от напряжения. В голове пульсировала лишь одна мысль:

«Наоми не должна бояться. Никогда».

Пока в его теле есть ещё силы, он этого не допустит.

Внезапно Конрад услышал доносящуюся с нижнего этажа музыку. Зрачки вампира расширились и он прислушался. Что-то было не так. Совершенно точно не так. Он лихорадочно забился в цепях, раскачиваясь взад и вперёд, пытаясь вырваться из удерживающих его оков. В конце концов, навалившись всем телом на одну руку, он принялся тянуть изо всех сил, пока… с отвратительным щёлкающим звуком не вывихнул себе плечо.

Это позволило ему протянуть скреплённые цепью руки через ноги и отсоединить свои оковы от кровати. Конрад встал и с силой ударил плечом о дверной проём, чтобы вставить сустав на место, а затем опрометью устремился вниз. Вампир пытался следовать за ароматом роз и оказался в бальном зале.

Эта часть дома сильно обветшала под воздействием времени — и немало пострадала от рук самого Конрада. Однако сейчас всё здесь выглядело так, как, должно быть, было восемьдесят лет назад. Мраморные полы казались невредимыми и мерцали, отражая свет не менее тысячи свечей. Зал украшала дорогая мебель, накрахмаленные скатерти красовались на столах, и повсюду стояли вазы со свежесрезанными розами. И, словно сама по себе, лилась откуда-то та самая мистическая музыка, которая привлекла внимание Конрада.

Невероятная, сюрреалистическая картина. Всё, что он видел перед собой, смахивало на галлюцинацию в чистом виде. Только Конрад не верил, что это была галлюцинация. А потом он увидел, как Наоми, словно в трансе, вошла в комнату.

— Наоми? — позвал Конрад, но она, не ответив, начала танцевать.

Девушка взмахнула ногой и принялась медленно вращаться вокруг собственной оси, каким-то невероятным образом удерживая высоко поднятую голову, распрямлённые плечи и руки в неподвижном состоянии. Затем скорость её вращений возросла, и Наоми принялась вскидывать руки выверенными, чёткими, но удивительно плавными движениями, создававшими ощущение струящихся переливов шёлка, словно руки были напрочь лишены костей.