Он тоже добивался, по крайней мере, его тело было охвачено сильнейшим желанием. И хотя сердце растаяло, сознание продолжало испытывать настороженность.

Может тело не обращать внимания на то, что заподозрило сознание?

Магнус понимал, что нехорошо, нездорово думать о себе так, но ничего не мог поделать. Ему хотелось испытать неведомые наслаждения, но он продолжал колебаться, хотя ему было очень интересно, и он удивленно осознавал это, пытаясь вытеснить такую мысль. Не обращая внимания на собственный цинизм, он сконцентрировался на испытываемом желании, на прекрасном и соблазнительном лице, которое поднято к нему, на глазах с поволокой, на дрожащих губах…

Магнус легко прикоснулся к губам девушки и почувствовал, как все ее тело устремилось к нему навстречу. Но тут загремели цимбалы, он пристыжено отодвинулся.

В конце концов они не одни.

Пелисса разочарованно надула губки и опустила взгляд.

— Ну почему вы такой стеснительный, кузен?

— Было бы неблагодарно по отношению к вашей семье, миледи, — церемонно ответил Магнус, — если бы я попытался соблазнить вас.

Она откинула голову и легко рассмеялась.

— Думаете этого боялись, когда интимная близость означала неминуемое зачатие? Связь между родственниками здесь не считается позором, кузен Магнус, и никто даже не поморщится!

Особенно если двое выросли далеко друг от друга, как мы с вами.

Ведь не может же речь идти об инцесте, если мы выросли на разных планетах, в совершенно различных мирах.

Прекрасная речь, вполне достойная культуры, которая давно уже пользуется наукой для достижения удовольствий. Впрочем, это было такое неприкрытое приглашение, что Магнус проявил бы невежливость и грубость, если бы отказал девушке, тем более что он испытывал к ней такое же сильное влечение…

Неожиданно желание прорвало все преграды, поглотило и его, и яростное желание позабыть о прошлом, погрузиться в нее, в ее тело, забыть унижения и сердечную боль, которыми всегда в прошлом сопровождались его сексуальные увлечения. В своем стремлении забыть все это он опустил голову и прижался к ее рту губами. Ее губы дрожали и слегка разошлись, соблазняя, приглашая, когда он ласкал их кончиком языка, уговаривал раскрыться сильнее. Алые, они были теплыми и влажными, плоть прижималась к плоти, пробуждая тысячи нейронов, от которых пламя расходилось по всему телу.

Смутно Магнус почувствовал, что они с Пелиссой перестали танцевать, и просто неподвижно стоят, погруженные в поцелуй.

Все ее тело устремилось к нему в наслаждении… или в торжестве?

Кузен Роберт, стоявший у стены, смотрел на них с диким гневом, кровь прихлынула к его лицу, но графиня Матильда улыбалась. Она обменялась понимающим и довольным взглядом с баронессой.

Магнус вернулся к себе в комнату в каком-то странном состоянии, чуть ли не в эйфории, голова его словно превратилась в воздушный шар, надутый газом с весьма необычным отравляющими свойствами и запахом духов Пелиссы. Но с другой стороны — настороженность, подозрительность, почти что ощущение опасности и предопределенности. Магнус опустился в кресло и нажал клавишу на столе. Через мгновение на столе появился высокий бокал с янтарной жидкостью. Магнус сделал большой глоток, но ни чувство эйфории, ни ощущение опасности не ослабевали.

«Приятный вечер, Магнус?» — поинтересовался Фесс.

— Не сомневайся, очень. Пять танцев с моей самой привлекательной в мире кузиной, долгий интимный разговор на пути к ее комнате и приглашение заглянуть, чтобы продолжить разговор, а когда я отказался, долгий и очень страстный поцелуй! Я должен быть в восторге!

«Но ты не в восторге? Отчего?»

— Какого дьявола — я и сам не знаю! — Магнус слишком сильно опустил бокал, но тот не разбился. — Пелисса, вероятно, самая прекрасная женщина, какую мне доводилось встретить, хотя с этой современной косметикой трудно быть в чем-то до конца уверенным. По крайней мере, кажется она самой прекрасной. И она услужлива, податлива, близка, и все это должно радовать мою душу и услаждать тело! И услаждает ведь, но я почему-то нервничаю! Почему, Фесс?

"Может, это как-то связано с тем, что ты не принял ее приглашение ? "

Магнус резко кивнул.

— Еще бы, конечно, связано! Как только она меня пригласила, я почувствовал, как меня окружает защитная броня. Почему, Фесс? Плоды болезненного опыта прошлого, когда я имел дело с уступчивыми женщинами? Все они готовы были отправиться со мной в постель, а потом использовать меня, как им захочется. Неужели что-то в Пелиссе заставляет мой инстинкт самосохранения оскалить зубы?

«Вероятно, и то, и другое, — размышлял робот. — А что касается самой Пелиссы, я проявлял бы осторожность по отношению к любой женщине с Максимы. Однако единственное, что может вызывать подозрение, это ее такая быстрая и полная готовность и такое быстрое приглашение».

— Быстрое! Мягче не скажешь! Всего две недели знакомства, и она буквально тащит меня к себе в постель! Или, во всяком случае, в свою комнату на ночь. Может, мне просто показалось, что ее приглашение заходит столь далеко?

«Сомневаюсь. Она, несомненно, проявляла все признаки полной уступчивости».

— Признаки? — что-то в этом слове насторожило Магнуса. — О каких признаках ты говоришь, Фесс?

«Например, опускание ресниц, вторжение в твое интимное пространство, особая улыбка, с которой она к тебе обращалась, поиски близости…»

— Точно, в этом-то все и дело! Только признаки, только внешние жесты! Всякий может узнать их и научиться ими пользоваться! За ними может не стоять ни грамма искреннего чувства! — Магнус вскочил и принялся расхаживать по комнате. — И то, что ты говорил о Пелиссе раньше. Похоже, ты видишь не только Пелиссу, а что-то за ней… Что-то опасное для меня… Что именно?

«Ну… саму ситуацию, Магнус», — Ситуацию? Что в ней такого? Новый родственник, появившийся словно из ниоткуда, приглашается побыть с семьей.

Что в этом подозрительного? Это они могут испытывать подозрения, но не я!

«Существует неопределенность в наследовании, Магнус».

— Кто будет следующим графом после смерти моего деда? — Магнус застыл и нахмурился. Он выглядел так, словно Фесс был физически близок к нему в пространстве. — А почему это должно меня настораживать?