– Очень живописно, – сказал я. – Но есть еще кое-что.

– Ну, говорите, давайте все выясним.

За своими металлическими ограждениями запылали факелы, изменив мягкие цвета поляны на контрастные, густые фиолетовые, зеленые и свинцово-черные. – Я вас обидел, – сказал я. – Я признаю это и готов компенсировать вам обиду, как вы пожелаете.

– Я желаю компенсации здесь, – сказал он, – с помощью этого. – И он хлопнул по мечу в белых ножнах, который держал лейтенант.

– Я не буду с вами драться, Сорем из семьи Храгонов. Его восклицание было наполовину презрительным, наполовину удивленным:

– Вы боитесь? Чудотворец боится? Маг, который превращает старух в девушек?

– Скажем, мне не нужна ваша смерть.

Последний факел полыхнул снопом искр и вместе с ним вспыхнул гнев Сорема.

– Во имя Масримаса, вы будете со мной драться, и я угощу нас сталью прежде, чем вы успеете сказать мне это еще раз.

Я показал ему свои пустые ладони. Он обернулся и крикнул своим людям, чтобы принесли еще один меч. Его принесли. Он вытащил его из ножен и протянул мне. Это был хороший, острый меч. Затем он вынул из белых кожаных ножен свой меч из синего алькума с позолоченной рукояткой, но лезвие на нем было не острее моего.

– Раз уж вы забили свой меч, – сказал он спокойно, – выберите любой из этих.

– Вы очень великодушны, – ответил я. – Но вы должны согласиться, что мне не нужно оружие.

Он воткнул свой меч острием в землю у моих ног. – Возьмите этот и будьте готовы.

– Я отказываюсь.

Он поднял другой меч, отсалютовал и пошел на меня. Я был готов к этому, хотя он и двигался очень быстро. Он хорошо знал свое дело. «Вот это воин», – подумал я с какой-то дикарской глупостью. Затем я поднял руку и выпустил заряд энергии. Засиял тонкий белый луч света и джердиеры вскрикнули. Луч ударил в клинок и выбил его из рук Сорема.

Он неподвижно остановился в ярде от меня.

– Все-таки колдовские фокусы, – сказал он очень мягко.

Его глаза расширились и стали ненавидящими. Я едва успел подумать:

«Что теперь?» Холодное сияние наполнило воздух. Я почувствовал, как оно ударило меня и земля качнулась подо мной и толкнула меня в бок.

На протяжении двух или трех ударов сердца я лежал, с изумлением чувствуя, как возле меня пригнулся Лайо с дрожавшим в руке ножом, готовый меня защищать, пока я собирался с силами, чтобы освежить голову и распрямить ноги.

Я зря потратил дни до того, как Сорем прислал мне формальный вызов. Сейчас я понял, как он провел это время. Однажды он уже предупредил меня, что имеет подготовку жреца, и за это время он освежил свои знания. Сорем, принц из династии Храгонов, тоже владел Силой.

Качаясь, я встал на ноги. Он больше не делал движений, чтобы атаковать меня.

– Я вижу, каково это.

– Хорошо, – ответил он. – Теперь мы будем сражаться. Любым способом, каким вы предпочитаете – мечами или – этим.

Но колдовство стоило ему очень дорого: его лицо стало бледным и изможденным. Этот единственный белый удар, слабее любого моего, выжал его досуха, он стал, как сушеная тыква.

– Сорем, – сказал я.

– Не будем больше говорить, – сказал он.

Он чуть-чуть отклонился в сторону и опять поднял свой меч. Я подумал:

«Я позорю его каждой секундой своего промедления. Конечно, я могу с ним сражаться, не убивая его. Вымотать его, возможно, позволить ему ранить меня, чего стоит лишняя рана, если ее можно залечить усилием воли?»

И я тоже наклонился и поднял меч с земли, его меч из алькума.

В Эшкореке я занимался боем на мечах, это так же популярно там, как и уроки музыки. А малоподвижный образ жизни я вел недолго и умения не потерял. Но план держать его на медленном огне сразу выскочил у меня из головы. Он нападал, как нападает змея – быстро, неожиданно, смертельно. Клинки встретились, и сила их удара сотрясла мою руку до плеча. Раскаленные докрасна колпаки на факелах осветили его лицо, полное решимости, которое мне не надо было видеть. Он не ненавидел меня – им владело более определенное чувство. Было бы удобнее иметь дело с ненавистью.

Он ударил меня в бок.

Удар не смертельный, но очень сильный. Мы сражались, передвигаясь по площадке, отступая и вновь наступая. Сталь, лизнувшая мою плоть, привела меня в неистовство. Никому не понравится быть обманутым, да еще когда считаешь, что обманываешь сам.

Я закрыл рану, как дверь. Не знаю, заметил ли это Сорем, так как я дал ему возможность отдохнуть.

Я отбросил его назад, мой клинок двигался как два или три метеора, а он усмехнулся, отступая.

– Лучше, – сказал он. – Лучше, мой Вазкор, – и он отпрыгнул в сторону, так что только самый кончик меча задел его плечо.

– Сейчас будет еще лучше, – сказал я и, снизу обойдя его защиту, ударил его по руке. Еще пять минут назад я не собирался этого делать, но мое воинское прошлое быстро возвращалось ко мне.

Я не хотел его убивать, и, может быть, мне и не следовало это делать, хотя сейчас, заварив кашу, не приходилось жалеть масла.

Когда он приближался ко мне, я услышал хрип позади светильников. Этот звук не насторожит вас, если только вы не слышали его раньше – тут уж вы его ни с чем не спутаете – хрип, который издает человек, когда нож перерезает ему горло.

Сорем тоже его узнал. Тотчас мы отскочили в стороны друг от друга, вглядываясь в темноту за мерцающим раскаленным железом. Перед лицом быстро меняющейся реальности нам пришлось отложить нашу соответствующую всем правилам дуэль.

Они не заставили себя долго ждать – эти четырнадцать человек в черном.

Сорем привел с собой четырех человек, я – только одного. Если мы и ожидали предательства, то лишь друг от друга. Но перед нами стояли четырнадцать человек, незаметно подкравшихся к нам, одетых для ночной работы, а у их ног лежало четверо мертвых джердиеров, офицеров Сорема, уложенных рукой профессионала. Один Лайо стоял, невредимый, и глядел на меня разинув рот.

Один из людей в черном плаще вышел вперед.

– Господин принц, просим прощения за то, что прервали. – Затем он повернул ко мне свое лицо – пятно потрепанных, затертых черт, лицо, которое я уже встречал у профессиональных убийц. – Чудотворец, и у вас просим прощения. Но я наблюдаю за дуэлью, и она мне показалась вялой. Может, вам пригодится моя помощь, чтобы избавиться от этого принца? Что, если два моих человека подержат его, пока вы его проткнете? Это гораздо менее утомительно; я думаю, вы согласитесь. – Он щелкнул пальцами и кто-то кинул ему бархатный мешочек, в котором что-то звякнуло. – А потом, вот еще что. Мы слышали, ваши цены высоки. Мой хозяин, боюсь, безымянный, как все хорошие хозяева, предлагает вам сотню связок золотых монет, вот в этом мешочке. Можете их пересчитать. Вы, конечно, понимаете, что, убив члена королевской семьи, разумнее будет покинуть город? Хотя я могу добавить, что император недолго будет плакать по нелюбимому сыну. Скажем, три или четыре месяца, и вы получите прощение.

Очевидно, они тоже сомневались, убью ли я Сорема. Оказалось, кто-то очень хотел, чтобы его убили. Они собирались помочь мне в этом и взвалить вину на меня. А позже, возможно, заставить и меня замолчать, чтобы сохранить невинность их повелителя. Я беру дорого? Может даже еще дороже, чем они предполагали.

Я взглянул на Сорема. Он думал, что для него все кончено, однако стоял, бросая нам вызов; его голубые глаза метали молнии, и он был готов многих забрать с собой во тьму.

– Вот что, господин, – сказал я черному плащу, – я ценю вашу любезность, но предпочитаю сам платить по своим счетам.

Я взмахнул мечом и, воткнув ему в живот, повернул; мне показалось, его боль доставит удовольствие этим людям. Когда он упал, корчась и крича, я высвободил Силу, поднявшуюся во мне. Этот белый свет Силы вылетел из моих ладоней и глаз, наполовину иссушив и оглушив меня.

Когда мой взгляд прояснился, я увидел десять трупов, раскинувшихся на траве, а трое, которые не погибли, с ножами набросились на Сорема. Казалось, во мне сейчас не осталось энергии, к тому же он был среди них, и я мог задеть и его. Борясь, черные плащи визжали от ужаса, но не отступали от решения убить Сорема.