— Тсс… — прошептал я, подползая к краю ступенек. Мы быстро ползем по двору, время от времени поглядывая в сторону дома Скай. Как только мы добрались до машины, я открыл дверь машины. — Забирайся через водительскую дверь. Маловероятно, что так она увидит нас.

Я открыл для нее дверь, и она забралась на переднее сиденье. Вслед за ней я проскользнул в машину и сел на свое место. Мы пригнулись, хотя, думаю, это уже не имеет никакого смысла. Если бы Скай выглянула в окно, она бы увидела мою машину, припаркованную около дома Шесть. Поэтому неважно, увидела бы она наши головы или нет

Шесть вытерла руки о свои джинсы, впечатлив меня этим жестом. Повернувшись, она посмотрела на меня, в то время как я все еще продолжаю смотреть на грязное пятно на ее джинсах. Оторвав свой взгляд, я посмотрел на нее.

— В следующий раз, когда ты приедешь за мной, спрячь свою машину. Это слишком рискованно.

Мне нравится ее замечание.

— Уверена, что следующий раз будет? — я ухмыльнулся. — Наше свидание только начинается.

— Верно подмечено, — она пожала плечами. — Может, к концу свидания я тебя возненавижу.

— Или я тебя возненавижу.

— Это невозможно, — она положила ноги на приборную панель, — я не ненавистная.

— Не ненавистная, — такого слова даже не существует.

Она оглянулась назад через свое плечо, а затем повернулась обратно с угрюмым взглядом.

— Почему здесь пахнет так, как будто тут побывал целый гарем шлюх?

Она натянула блузку до носа, чтобы перебить запах.

— Все еще пахнет духами? — я ничего не чувствую. Возможно, этот запах уже проник в мои поры, и я выработал к нему иммунитет

Она кивнула.

— Это ужасно, — ее голос приглушен блузкой, — открой окно, — она имитирует рвоту и это меня веселит.

Я завел машину и выехал на дорогу

— Если ты откроешь окно, ветер испортит твою прическу. Ты не взяла сумку, а значит у тебя нет расчески, следовательно, когда мы приедем, ты не сможешь причесаться.

Она до конца открыла окно со своей стороны.

— Я уже грязная и лучше я буду лохматой, чем от меня будет пахнуть как от шлюхи.

Свежий воздух наполнил салон машины, и ее волосы разлетелись в разные стороны. Откинувшись на сидение, она расслабилась.

— Намного лучше, — глубоко вздохнув, она закрыла глаза.

Я стараюсь не отвлекаться от дороги, но это чертовски сложно.

— Как зовут твоих братьев? И какая ты по счету?

— Закари, Майкл, Аарон и Эван. Я на десять лет младше самого младшего.

— Твои родители не планировали больше иметь детей?

Она кивнула.

— Моей маме было сорок два, когда я родилась. Никто не ожидал, что будет девочка, но все очень обрадовались, когда на свет появилась я.

— Я рад, что родилась девочка.

Она засмеялась.

— Я тоже.

— Почему тебя назвали Шесть, если ты пятый ребенок в семье?

— Шесть — это не мое имя. Мое настоящее имя — Семь Мари Джейкобс. Когда мне было четырнадцать, мы переехали в Техас. Рассердившись на них за это, я стала называть себя Шесть. Я делала это лишь для того, чтобы позлить их. На самом деле, это было не так важно, но я была упрямой и не сдавалась. Теперь все зовут меня Шесть, за исключением моих родителей.

Мне нравится, что она сама выбрала себе прозвище. Мой тип девушек.

— Вопрос тот же. Почему тебя назвали Семь, если ты была пятым ребенком?

— На самом деле, особых причин нет. Просто моему отцу нравится это число.

Кивнув, я взял кусок еды и внимательно на нее посмотрел. Я жду этого момента. Момента, когда ты думаешь, что девушка идеальна и вдруг одним движением или словом она все портит. Это случается тогда, когда девушки начинают говорить о бывших возлюбленных или упоминают о том, сколько детей хотят или делают что— то, что начинает тебя раздражать, например, красят губы во время ужина.

Я терпеливо жду, когда же выявятся недостатки Шесть, но до сих пор не могу найти ни один.

Конечно, мы общаемся только три или четыре часа, поэтому ее недостатки могут быть зарыты глубже, чем у других.

— Значит, ты средний ребенок? — спросила она. — Ты страдаешь «синдромом среднего ребенка»?

Я качаю головой.

— Наверное, примерно настолько же, насколько ты страдаешь «синдромом пятого ребенка». К тому же, Ханна на четыре года старше меня, а Чанк на пять лет младше меня, так что у нас большая разница в возрасте.

Засмеявшись, она подавилась напитком.

— Чанк? Твою сестричку зовут Чанк[4]?

— Все ее зовут Чанк. Она была полненькой.

Она смеется.

— Ты всем даешь прозвища. Скай ты называешь CheeseTits, а Холдера «Безнадежным». Как ты меня назовешь, когда меня не будет рядом?

— Если я даю людям прозвища, я индивидуализирую их. И я еще не придумал тебе кличку, — откинувшись на спинку стула, я задался вопросом, почему же я до сих пор никак её не прозвал. Обычно, я быстро придумываю людям прозвища.

— Это плохо, что ты не дал мне еще прозвища?

Я пожал плечами.

— На самом деле, нет. Я все еще пытаюсь понять тебя, вот и все. Ты немного противоречива.

Она вопросительно изогнула брови.

— Я противоречивая? В чем?

— Во всем. Ты невероятно красива и тебя совсем не волнует, как ты выглядишь. Ты кажешься милой, но я чувствую, что в тебе сочетается идеальная смесь добра и зла. Ты кажешься спокойной и ты не из тех, кто играет с парнями, но ты достаточно кокетлива. Я не сужу, это всего лишь мое наблюдение. Я знаю, какая у тебя репутация. И без сомнения, ты не тот человек, которому нужно внимание людей лишь для того, чтобы повысить свою самооценку.

Выражение ее лица задумчивое, поскольку она обдумывает все то, что я только что сказал. Взяв стакан, она сделала один глоток. Она допила свой напиток, но задумавшись над моими словами, так и не убрала стакан от своих губ. В конце концов, она поставила стакан обратно и посмотрела на тарелку.

— Я большене такая, — ответила она тихо, избегая моего взгляда.

— Какая? — мне не нравится ее грустный голос. Почему я всегда говорю всякие глупости?

— Я не та, которой раньше была.

Так держать, Дениэль. Ты идиот.

— Хорошо, я не знал тебя раньше и все, что я могу сделать — это рассуждать о девушке, которая сейчас сидит напротив меня. И до сих пор наше свидание было чертовски великолепным.

Улыбка снова появилась на ее губах.

— Это хорошо. Я не знала, каким будет это свидание, поскольку это первое свидание в моей жизни.

Я смеюсь.

— Не нужно завышать мою самооценку. Я могу справиться с той мыслью, что я не первый, кто тебя заинтересовал.

— Я серьезно. Я никогда раньше не была на свиданиях. Обычно, парни пропускали эту часть, стремясь быстрей получить от меня то, что действительно хотели.

Моя улыбка исчезла. По ее выражению лица я вижу, что она говорит на полном серьезе.

Наклонившись вперед, я посмотрел на нее с твердостью во взгляде.

— Эти парни были чертовски глупы.

Она смеется, но мне не смешно

— Я серьезно, Шесть. Всем тем парням нужен хороший пинок под зад, потому что разговоры с тобой во время ужина — это лучшая часть в тебе

Как только я произнес это, ее улыбка померкла. Она посмотрела на меня так, будто никто не делал ей настоящих комплиментов. Это меня раздражает.

— Откуда ты знаешь, что это лучшая часть во мне? — в ее голосе вновь появились кокетливые нотки. — Ты еще не целовал меня. Я не уверена, что это лучшая часть во мне, потому что я потрясающе целуюсь.

Иисус Христос. Не знаю, было ли это приглашение, но мне очень хочется посодействовать ей в этом.

— Я не сомневаюсь в том, что ты фантастически целуешься, но если бы мне пришлось выбирать, я бы предпочел ужин и беседы с тобой, нежели поцелуи в любой день.

Она сощурила глаза.

— Это полная чушь, — в ее голосе слышится вызов, — не может быть такого, чтобы кто — то выбрал ужин и разговоры вместо хорошей сессии поцелуев.