– По-моему, вы не совсем правы, милорд, – возразила Хонор. – Возможно, прежде чем начать выплескивать на меня желчь, вам стоило бы не просмотреть депешу, а внимательно ее прочитать.
Холодная язвительность в голосе Хонор едва не заставила Александера подскочить в кресле: через Нимица она ощутила его изумление. Граф сурово воззрился на леди Харрингтон, но она бестрепетно выдержала его взгляд.
Граф Белой Гавани смотрел на Хонор так, словно увидел ее впервые в жизни. Он не привык, чтобы кто бы то ни было разговаривал с ним в таком тоне. Однако карие глаза Хонор Харрингтон были невозмутимо спокойны. Граф моргнул, с мучительной ясностью осознавая тот факт, что весь его опыт, бесспорные заслуги и старшинство не позволили ему взять над ней верх. В облике Хонор не было и намека на растерянность или смущение. Ее древесный кот приподнял голову и посмотрел на Александера со своего насеста.
– Прошу прощения? – Голос графа прозвучал чуть более хрипло, чем ему бы хотелось.
Хонор угодила в самое больное место. Значительную часть последних тридцати стандартных лет он посвятил борьбе с маниакальной страстью Кошмарихи Хэмпхилл к новым игрушкам. Не будь он столь стоек и принципиален, возможно, весь флот уже оснастили бы неопробованными новинками – вроде тех, что десять лет назад чуть было не погубили собственный корабль капитана Харрингтон у станции «Василиск».
– Я сказала, что вы не совсем правы, милорд, – повторила Хонор, ничуть не убоявшись холодного гнева в его голосе. – Я сама не во всем согласна с леди Хэмпхилл, но рекомендации Комиссии никоим образом не представляют собой перечень ее «очередных новаций». Безусловно, леди Соня имеет прямое отношение к проталкиванию ряда новых концепций, но будем откровенны, милорд: была ли за последние тридцать лет хоть одна новая военно-техническая разработка, к каковой эта дама не оказалась причастна? Как бы вы к ней ни относились, отрицать ее блестящий творческий ум и технические познания просто нелепо, и хотя многие ее идеи оказались несостоятельными в тактическом отношении, предполагать, что таковыми окажутся все, столь же неразумно, как отвергать их с ходу лишь постольку, поскольку они предложены ею. Милорд, ни один человек со столь развитым, как у нее, воображением не может ошибаться всегда и во всем!
– Я отвергаю эти рекомендации не потому, что они предложены леди Хэмпхилл, – резко возразил Белая Гавань. – Я возражаю потому, что пакет предложений, которые она протолкнула через Комиссию, внесет сумбур в наши производственные планы и потребует от нас в разгар этой проклятой войны срочной разработки новых тактических доктрин по применению нового оружия. Которое, скорее всего, окажется вовсе не столь эффективным, как кажется ей и ее сторонникам.
– Думаю, милорд, – с удивительным спокойствием сказала Хонор, – прежде чем мы продолжим дискуссию, вам следует узнать, что данные рекомендации были приняты Комиссией с моей подачи.
Белая Гавань уставился на нее, разинув рот. Ощутив и без Нимица его потрясение и недоверие, Хонор с трудом подавила неожиданно возникшее желание хихикнуть. Она всегда уважала графа как офицера и как человека и знала, что после смерти адмирала Курвуазье он лично заботился о ее карьере. Советы и наставления этого человека не раз приносили ей неоценимую пользу, но сейчас в нем ощущались глубокое разочарование и смертельная усталость. Впрочем, чтобы понять это, не требовалось телепатии: достаточно было присмотреться к седине в черных волосах и глубоким морщинам вокруг голубых, как лед, глаз. Но при всем своем неверии, при всей своей усталости он оставался лучшим из лучших! Флот и Альянс нуждались в нем, однако его влияние требовалось для подкрепления разумной политики, а не для бесплодного противоборства с Соней Хэмпхилл.
Граф хотел было заговорить, но Хонор опередила его.
– Адмирал, – сказала она, – я была вашей почитательницей еще до того, как началась нынешняя война, и всегда склонялась скорее к «историкам», чем к jeune ecole. Однако для Звездного Королевства бесплодные догматические раздоры между высшими офицерами – слишком большая роскошь. Поверьте мне, я была отнюдь не единственным командиром, чьим мнением по поводу предлагаемых технических усовершенствований поинтересовалась Комиссия. И если бы вы, вместо того чтобы отметать весь пакет с ходу, просмотрев лишь оглавление, ознакомились с техническими приложениями, вы бы увидели, что все рекомендации, независимо от того, кто инициировал постановку вопроса, адаптированы к реальному боевому опыту. Взять хотя бы ЛАКи, размещаемые на кораблях-носителях. Вы возражаете против них, не зная, что предлагаемая модель имеет усовершенствования, превосходящие уровень оснащения имевшийся у меня в Силезии. Новые компенсаторы увеличат их ускорение до пределов, еще не достигавшихся в обжитом космосе. Бюро кораблестроения нашло способ почти уравнять возможности бета-узлов с альфа-узлами, а стало быть, новые легкие корабли смогут получить несравненно более мощные защитные стены, чем любая прежняя модель. Что же до ведения огня, то лазеры предполагается заменить более мощными гразерами, установленными вдоль оси. Они предназначены не для обмена бортовыми залпами, а для того, чтобы, заставив корабль противника вести рассеянный огонь по множеству мелких целей, приблизиться к нему на дистанцию поражения и, развернувшись, нанести одновременный удар. Если уж говорить об истории, то во многих отношениях это возврат к тактике использования морских авианосцев докосмической эпохи. А преимущества для корабля-носителя? Он может появиться, выпустить ЛАКи и убраться восвояси, даже не войдя в зону заградительного огня. И, что бы вы ни говорили про леди Хэмпхилл, насчет ЛАКов она права. Они так малы и требуют столь малочисленного экипажа, что мы можем обменять дюжину таких корабликов на тяжелый крейсер и оказаться в выигрыше – не только по тоннажу, но и по людским потерям. Что же до вызвавших ваше неприятие новых кораблей стены, то они представляют собой не более чем логическую экстраполяцию того, что имелось в моем распоряжении на Силезии. Где, позволю себе напомнить вам, сэр, моя эскадра, корабли которой действовали по автономной схеме, разгромила пиратскую эскадру и вывела из строя легкий крейсер хевенитов, два тяжелых и два линейных. Потеряв при этом один-единственный переоборудованный для боя транспортный корабль. Насчет идеи постройки супердредноута с полой сердцевиной скажу так: это, конечно, радикальное новшество. Реализация проекта, по расчетам кораблестроителей, приведет к уменьшению прочности конструкции, но зато каждый такой корабль получит более пятисот кассет по десять ракет в каждой и сможет выпускать залп из шестидесяти ракет каждые двенадцать секунд. Что в целом составит более пяти тысяч ракет при темпе стрельбы в триста ракет в минуту в обмен на тридцать процентов обычного вооружения. А применение технологий «Призрачного всадника» сделает ракетное вооружение этих кассет еще более эффективным. И, наконец, если даже рекомендуемые Комиссией нововведения будут приняты полностью, строительство кораблей новых классов отвлечет лишь двадцать пять процентов производственных мощностей наших верфей.
Он слушал с каменным лицом.
– Ну а новые ракеты, милорд? – В голосе Хонор звучала досада. – Вы ведь и их причислили к «новациям Кошмарихи Хэмпхилл», наверняка не удосужившись ознакомиться с тактико-техническими характеристиками. Да, выдвинула идею она, но отдел исследований и внедрения ухватился за нее руками и зубами. Речь идет о «многоступенчатых» ракетах с тремя отдельными двигателями: они дадут нам такую степень тактической гибкости, о какой ни один прежний флот не мог и мечтать. Мы можем программировать каждый двигатель независимо от других, чтобы приспособить их к любому расчету времени и любым энергетическим параметрам. Одно лишь простейшее программирование их последовательной активации на максимальной мощности даст нам сто восемьдесят секунд полета на максимальном ускорении… а стало быть, возможность атаки с расстояния более чем в четырнадцать с половиной миллионов километров при конечной скорости 0,54 c. Но и это не все: выставив мощность на 46 000 g и продлив разгон, мы сможем нарастить конечную скорость до 0,81 скорости света и обеспечить дальнобойность в шестьдесят пять миллионов километров, что составляет 3,6 световых минуты. Однако возможности нового класса ракет еще шире: например можно разогнать ракету двумя первыми ступенями, дать ей долететь по баллистической траектории до заданной точки, и там активировать третью ступень чтобы произвести любые необходимые маневры на полных девяноста двух тысячах g и нанести удар. Не знаю, как вы, милорд, но я хоть сейчас готова пожертвовать восемнадцатью процентами моего арсенала ради размещения на борту оружия с такими тактико-техническими данными.
