Да, дипломатические отношения с такой могучей расой, как хрошии, были бы весьма полезны… они должны стать нашими союзниками, хотя это не так просто, скорее всего, придется подождать какое-то время. Возможно, не очень долго, прикинул Кику, пока они перестанут сходить с ума от Луммокса; они ею… или ее прямо обожествляют.
Вспоминая все происшедшее, можно понять их реакцию. Кто мог предположить, что существо величиной в полдома и возрастом в сто пятьдесят лет все еще ребенок? Или что у представителей этой расы руки появляются лишь тогда, когда ребенок становится достаточно взрослым, чтобы пользоваться ими? Интересно, почему эта хрошиа значительно крупнее, чем ее соотечественники? Именно ее размеры смутили Гринберга, да и его самого сбили с толку. Интересно, в чем тут дело… надо посоветоваться с ксенологами.
Хотя не стоит. Наконец Луммокс отправился… точнее, отправилась на корабль хрошии. Без шума, без хлопот, без особых церемоний. Опасность позади. Неужели они в самом деле могли испепелить, испарить Землю? Хорошо, что мы так и не выяснили это. Все хорошо, что хорошо кончается. Кику снова замурлыкал.
Мистер Кику продолжал напевать, когда тревожно замерцал сигнал «срочный вызов», и промурлыкал последние строфы прямо в лицо Гринбергу: «…пика будут звезды сиять, мы..»
— Сергей, ты можешь петь тенором? — спросил он.
— Чего ради вас это волнует, босс? Никогда не пробовал.
— Ты просто завидуешь. В чем там дело, сынок? Все в порядке?
— Видите ли, босс… тут маленькая заминка. Со мной доктор Фтаемл. Можем ли мы с вами встретиться?
— В чем дело?
— Поговорим, когда будем одни. Годится комната для совещаний?
— Приходи в офис, — мрачно сказал мистер Кику. Отключившись, он открыл ящик стола и потянулся за таблетками.
Гринберг и медузоид явились тотчас же; Гринберг, демонстрируя крайнее изнеможение, сразу же шлепнулся в кресло, вытащил из кармана сигареты, но обронил их. Вежливо поприветствовав доктора Фтаемла, мистер Кику сразу же обратился к Гринбергу:
— Ну?
Луммокс не хочет трогаться с места.
— Что?
— Отказывается. Хрошии носятся с места на место, как муравьи, буквально выходят из себя. Пришлось поставить заграждения, и теперь та часть космопорта, где они сели, блокирована. Что-то надо делать.
— Чего ради? Тут есть чему удивляться, но я отказываюсь считать, что это наше дело. А почему она отказывается грузиться?
— Ну… — Гринберг беспомощно посмотрел на Фтаемла.
— Разрешите мне разъяснить ситуацию, — вежливо сказал раргиллианин. — Видите ли, сэр, хрошиа отказывается идти на борт судна без своего хозяина.
— Хозяина?
— Без мальчика, босс. Без Джона Томаса Стюарта.
— Совершенно верно, — согласился Фтаемл. — Хрошиа утверждает, что она растила и воспитывала «Джонов Томасов» долгое время, и она отказывается возвращаться домой без Джона Томаса. И тут она непоколебима.
— Вижу, — согласился мистер Кику. — Иными словами, мальчик и хрошиа привязаны друг к другу. Ничего удивительного; они вместе росли. Но Луммоксу придется примириться с этой разлукой — так же, как Джону Томасу. Насколько я помню, он доставил нам немало хлопот; пришлось сказать ему, чтобы он держал язык за зубами, и отправить его домой. Вот что должны они сделать: сказать ей, чтобы она помалкивала, запихнуть ее, если понадобится, силой на корабль и отправляться восвояси. В конце концов ради этого они и явились к нам.
— Разрешите сказать вам, сэр, — ответил раргиллианин, — что используя привычные термины, вы ошибаетесь, оценивая существо проблемы. Я говорил с ней на ее собственном языке.
— Что? Неужели она успела так быстро выучить его?
— Она давно уже знает его. Хрошии, мистер Заместитель Секретаря, знают собственный язык с колыбели. Это инстинктивное знание языка служит объяснением того, почему им так трудно осваивать другие языки и пользоваться ими. Хрошиа говорят на вашем языке примерно на уровне четырехлетнего ребенка, хотя, насколько я понимаю, она познакомилась с ним довольно давно. Но на своем собственном языке она говорит совершенно бегло… и достаточно резко, что с сожалением вынужден я признать.
— Ах вот как? Ну что ж, изложите. Слова не могут нас задеть.
— Она сказала… она отдала командиру экспедиции приказ немедленно найти ее любимца. Немедленно. В противном случае, заявила она, она останется здесь и будет растить «Джонов Томасов».
— И, — добавил Гринберг, — командир предъявил нам ультиматум: немедленно представить Джона Томаса… или же…
— И это «или же» означает то, что я предполагал? — медленно сказал Кику.
— То самое, — просто сказал Гринберг. — И после того как я увидел их корабль, я не сомневаюсь в их возможностях.
— Вы должны понять, сэр, — серьезно добавил Фтаемл, — что командир расстроен так же, как и вы. Но он должен приложить все усилия, чтобы удовлетворить желание хрошии. Определенное сочетание генов было запланировано более двух тысяч ваших лет назад; и они не могут столь легко отказаться от него. Он не может позволить ей остаться… и не может заставить ее силой отправиться в путь. Он очень встревожен.
— Так же, как и мы, не так ли? — Мистер Кику взял еще две пилюли. — Доктор Фтаемл, у меня есть послание вашим доверителям. Прошу вас передать его совершенно точно.
— Будет исполнено, сэр.
— Передайте им, пожалуйста, что мы с возмущением отвергаем их ультиматум. Я прошу вас…
— Сэр! Я вас умоляю!
— Я прошу вас точно следовать моим указаниям. Не пытайтесь смягчить то, что я скажу. Скажите, что мы устали всемерно помогать им. Что мы добились успехов, но не приемлем, когда на нашу любезность нам отвечают угрозами. Скажите, что их поведение нетерпимо среди цивилизованных существ и что мы отзываем свое предложение вступить в Сообщество Цивилизаций. Скажите, что я плюю им в физиономии… найдите столь же выразительную идиому. Скажите им, что свободный человек может умереть, но никогда не подчинится силе.
Широко ухмыляясь, Гринберг похлопал в ладоши, изображая древний знак одобрения. Казалось, что внешняя хитиновая оболочка доктора Фтаемла покрылась смертельной бледностью.
— Сэр, — сказал он, — я выражаю огромное сожаление в связи с тем, что вынужден доставить ваше послание.
Мистер Кику холодно усмехнулся:
— Передайте все, что я сказал. Но прежде, чем вы это сделаете, найдите возможность поговорить с этой хрошиа… с Луммоксом. Можете вы это сделать?
— Могу вас заверить в этом, сэр.
— Скажите ей, что командир экспедиции, одержимый непомерным рвением, собирается убить этого человека, Джона Томаса Стюарта. Проследите, чтобы она точно поняла, в чем смысл угрозы.
Раргиллианин растянул ротовое отверстие в широкой улыбке:
— Простите меня, сэр, я вас недооценивал. Оба послания будут доставлены — именно так, как вы и сказали.
— Это все.
— Желаю вам доброго здоровья, сэр. — Раргиллианин, повернувшись к Гринбергу, обнял его за плечи свободной рукой. — Брат мой, Сергей, в каком бы лабиринте мы с вами не оказались, мы всегда найдем тот или иной выход — не так ли?
— Совершенно правильно, док.
Фтаемл покинул их. Кику повернулся к Гринбергу и сказал:
— Доставь мне сюда этого мальчишку, Стюарта. Сам, лично — и поскорее. М-м-м… захвати и его мать. Ведь он еще несовершеннолетний?
— Да. Босс, что вы планируете? Вы же не хотите передать его этим?., особенно после того, как они получили от вас хорошую зуботычину?
— Конечно, хочу. Но на моих собственных условиях. Ни в коем случае я не дам этому зверинцу основания думать, что они могут диктовать нам условия Мы используем ситуацию, чтобы добиться своих собственных целей. А теперь отправляйся!
— Иду.
Мистер Кику остался сидеть за столом, рассеянно перебирая бумаги, пока его подсознание решало проблему Луммокса. Он подозревал, что прилив достиг высшей точки… для людей. Надо было прикинуть, каким образом удастся справиться с ситуацией. Он как раз обдумывал эту проблему, когда дверь открылась и вошел досточтимый мистер Рой Макклюр.