– Когда-то я думал, что хорошо тебя знаю. Но Хиссуне, которого я знал еще мальчиком, под маской озорника скрывал робость. А тот, которого я вижу перед собой, стал мужчиной – даже принцем, – и робость в нем осталась, но самую малость, а озорство, я думаю, переросло в нечто более глубокое может быть, лукавство. Или даже – в государственный ум, если верить получаемым мной сообщениям, а я склонен считать, что они не лгут. Кажется, я все-таки вижу того мальчика где-то внутри тебя. Но разглядеть его далеко не просто.

– И мне нелегко увидеть в вас, мой лорд, того человека, который однажды нанял меня провожатым по Лабиринту.

– Что, я так сильно изменился, Хиссуне?

– Да, мой лорд, мне страшно за вас.

– Бойся за Маджипур, если тебе так нужно за что-нибудь бояться. Не трать на меня своих страхов.

– Я боюсь за Маджипур, сильно боюсь. Но как вы можете просить меня не бояться за вас? Ведь вы – мой благодетель, мой лорд. Я всем вам обязан. А когда я вижу вас в таком унынии, таким мрачным…

– Времена мрачные, Хиссуне. Состояние мира отразилось на моем лице. Но, возможно, впереди всех нас ожидает весна. Скажи мне: что нового на Замковой Горе? Я знаю, что лорды и принцы вынашивают там грандиозные планы.

– Вы правы, мой лорд.

– Тогда рассказывай!

– Вы понимаете, мой лорд, что все эти прожекты должны быть одобрены вами, что Регентский Совет не осмелится предпринять…

– Разумеется. Расскажи, что предлагает Совет.

Хиссуне глубоко вздохнул и начал:

– Во-первых, одной армией мы хотели бы закрыть все границы Пьюрифайна и окружить его, чтобы не допускать дальнейшего распространения метаморфами болезней и других напастей.

– Окружить Пьюрифайн, ты сказал, или вторгнуться туда? – спросил Лорд Валентин.

– В основном, окружить, мой лорд.

– В основном?

– Как только мы установим контроль над границами, планируется войти в провинцию для поисков мятежника Фараатаа и его сообщников.

– Ага. Захватить Фараатаа и его сторонников! А что с ними будет; когда их схватят, в чем я сильно сомневаюсь, памятуя свой собственный опыт блужданий по джунглям?

– Они будут осуждены.

– И ничего больше? И казни зачинщиков не будет?

– Мы не дикари, мой лорд!

– Да-да, конечно. И целью вторжения будет исключительно захват Фараатаа?

– Ничего больше, мой лорд.

– И никаких попыток свергнуть Данипьюр? Никакой кампании по полному истреблению метаморфов?

– Такого даже не предполагалось!

– Понятно. – В голосе Валентина звучали странные, почти насмешливые нотки; Хиссуне еще ни разу не слышал, чтобы он так разговаривал. – А какие еще намерения у Совета?

– Армия умиротворения займет Пилиплок – без кровопролития, если то будет возможно – и возьмет под контроль другие города и провинции, которые, возможно, откололись от правительства. Кроме того, необходимо обезвредить различные незаконные формирования, которые расплодили во многих местах лже-Короналы, и, если представится возможность, привлечь их на службу государству. Наконец военная оккупация тех провинций, которые откажутся участвовать в недавно утвержденной программе распределения запасов продовольствия среди пораженных зон.

– Весьма всеобъемлющие планы, – сказал Валентин все тем же необычным голосом. – А кто возглавит эти армии?

– Совет предложил разделить командование между лордом Диввисом, лордом Тунигорном и мной, – ответил Хиссуне.

– А я?

– А вы будете осуществлять верховное командование над всеми войсками, мой лорд.

– Да-да, конечно. – Взгляд Валентина стал отсутствующим, возникла продолжительная пауза, в течение которой он, казалось, взвешивает все сказанное Хиссуне. В жесткой и сдержанной манере Коронала задавать вопросы было что-то настораживающее: создавалось впечатление, что Лорд Валентин знал не хуже Хиссуне, к чему ведет разговор, и Хиссуне поймал себя на том, что боится продолжения беседы. Глаза Коронала загорелись странным блеском, и он снова обратил свой взгляд на Хиссуне. – Это все, принц Хиссуне?

– Еще одно, мой лорд.

– Что именно?

– Командующим армии, предназначенной для занятия Пилиплока и других мятежных городов, должен быть Коронал.

– Коронал, как вы только что сказали, будет верховным главнокомандующим.

– Нет, мой лорд. Верховным главнокомандующим должен быть Понтифекс.

Наступившая тишина казалась нескончаемой. Лорд Валентин стоял почти без движения: его можно было принять за статую, если бы не подрагивание ресниц и подергивание щеки. Хиссуне напряженно ждал, не смея заговорить. Уже сейчас, когда все было сказано, он поражался тому отчаянному безрассудству, с каким осмелился предъявить Короналу ультиматум. Но что сделано, то сделано. Слова обратно уже не взять. Если Лорд Валентин в гневе лишит его всех званий и отправит обратно в Лабиринт попрошайничать на улицах, пусть будет так: что сделано, того не воротишь.

Коронал засмеялся.

Этот смех возник где-то глубоко и, как гейзер, поднимался через грудь к губам: громоподобный, раскатистый смех, подходящий больше великанше Лизамон Хултин или Залзану Каволу, а никак не учтивому Лорду Валентину.

Коронал смеялся и смеялся, и Хиссуне даже начал побаиваться, уж не лишился ли он рассудка, когда смех утих резко и внезапно, и ничто не напоминало о необузданном веселье Валентина, кроме странной, неопределенной улыбки.

– Отлично задумано! – воскликнул он. – Ах, до чего отлично задумано, Хиссуне!

– Мой лорд?

– Скажи-ка мне, кто должен стать новым Короналом?

– Мой лорд, вы должны понять, что это лишь предложения… ради улучшения работы правительства во время кризиса…

– Да, конечно. Но спрашиваю еще раз: кого предлагается выдвинуть на мое место ради улучшения работы правительства?

– Мой лорд, выбор преемника всегда остается за бывшим Короналом.

– Да, конечно. Но кандидаты в Короналы – их разве не предложили высокие советники и принцы? Наиболее вероятным преемником был Элидат, но вы знаете, я думаю, что Элидат погиб. Итак, Хиссуне, кто же тогда?

– Обсуждалось несколько имен, – тихо сказал Хиссуне. Он отводил глаза от лорда Валентина. – Но если вам неприятно слушать, мой лорд…

– Итак, несколько имен. Кто именно?

– Во-первых, лорд Стасилейн. Но он тут же заявил, что не желает быть Короналом. Во-вторых, лорд Диввис…

– Диввис ни в коем случае не должен стать Короналом! – резко перебил его лорд Валентин, мельком взглянув на Леди. – Он обладает всеми недостатками моего брата Вориакса, но не имеет ни одного из его достоинств, кроме, пожалуй, доблести и определенной напористости. Но этого недостаточно.

– Было названо еще одно имя, мой лорд.

– Твое?

– Да, мой лорд, – сдавленным шепотом подтвердил Хиссуне. – Мое.

Лорд Валентин улыбнулся.

– И ты бы не отказался?

– Нет, мой лорд, если бы мне предложили, не отказался бы.

Коронал буравил Хиссуне взглядом, но тот не дрогнул.

– Ну что ж, тогда не остается никаких сложностей, верно? Моя матушка выступила заодно с Регентским Советом. Старик Тиверас наверняка не станет возражать.

– Валентин… – сказала Леди, нахмурившись.

– Не волнуйся, матушка, все хорошо. Я понимаю, чему быть, того не миновать. Я больше не имею права колебаться, верно? Поэтому я смиряюсь со своей судьбой. Мы сообщим Хорнкасту, что следует, наконец, позволить Тиверасу пройти по Мосту Прощаний. А ты, матушка, теперь можешь сложить с себя свое бремя – я знаю, что ты желаешь этого, – и наслаждаться спокойной жизнью бывшей Леди. А ваша миссия, Эльсинома, и твоя, Хиссуне, только начинается. Вот видите, все разрешилось, причем именно так, как я и предполагал, только не ожидал, что это произойдет так скоро. – Хиссуне, изумленно и растерянно наблюдавший за Короналом, увидел, как меняется выражение его лица: исчезли суровость, не свойственная ему жестокость, а в глазах вновь появились покой, теплота и мягкость, прошлого, Валентина, а вместо странной и полубезумной, жесткой и неопределенной усмешки на его губах заиграла привычная валентинова улыбка – добрая, нежная, любящая. – Дело сделано, – тихо сказал Валентин. Он поднял руки, вытянул их в жесте звездного огня и воскликнул: – Короналу – многая лета! Да здравствует Лорд Хиссуне!