— Вы меня знаете, Аласдэр, — нема как могила, — успокоила его собеседница. Аласдэру оставалось только изогнуть бровь. Салли Джерси прозвали немой из-за ее неспособности держать язык за зубами.

— Которой из этих дебютанток вы собирались меня скормить? — Он обозрел зал.

— Девушке в красном тюле.

Он слегка поежился.

— Скажите на милость, почему рыжая нарядилась в красное?

— Оттого, что у нее нет такого компетентного советчика, как вы, — не без ехидности ответила Салли. — Не капризничайте. Хотя бы потому, что ваша Эмма занята с милейшим французом. — Она взяла Аласдэра под руку и отвела к девушке в красном, сидевшей с матерью у стены.

Фигуры котильона достаточно сложны, чтобы не допустить задушевного разговора, и Эмма, когда позволял танец, ограничивалась отдельными фразами, но, как только музыканты опустили инструменты, сказала:

— Не принесете мне бокал лимонада, сэр? Во время следующего танца я предпочла бы отдохнуть.

— Позвольте вас проводить. — Поль быстро повел ее к стулу в уединенном уголке под пальмой в горшке. — Вернусь через минуту, мадам.

Эмма села на низкий золоченый стул и раскрыла веер. Предстоял неприятный разговор, но она была из тех людей, кого не пугали неудобства, если повелевал долг.

Вскоре с бокалом лимонада вернулся Поль. Он подал Эмме напиток и пододвинул еще один стул. Планы изменились: леди Боумонт выпьет сонное зелье теперь же, почувствует себя нездоровой и отправится домой. Поднимется возня, все будет сложнее, чем он ожидал, но возможности упускать нельзя.

Эмма поставила бокал на колени.

— Господин Дени, боюсь, у вас сложилось обо мне неверное представление, — Она покрутила ножку бокала между пальцев. — Я не ищу мужа. — Это было сказано с предельной откровенностью. — Воспоминания о смерти брата еще слишком свежи, чтобы… чтобы… — Девушка пригубила лимонад. — Мне казалось, что все забылось, но теперь я знаю, что ошибалась.

— Своей откровенностью вы оказываете мне честь, — мрачно проговорил Поль. — Но вы позволите мне оставаться вашим другом?

— У меня много друзей, — улыбнулась Эмма. Все оказалось не так страшно, как она ожидала. Француз вел себя безукоризненно. Лучше, чем она того заслуживала. — Буду рада включить вас в их число. — Она снова поднесла бокал ко рту.

Поль улыбаясь смотрел, как она пила.

— Мистер Дени! — В поле зрения возникла принцесса Эстергази — видение в ярко-желтых шелках с бирюзовыми бантами. — Ах, леди Эмма! — Она одарила девушку холодной улыбкой. — Позвольте мне на минуту похитить господина Дени. Я хочу его кое с кем познакомить. С племянницей тети моего мужа. Впрочем, мистер Дени, вы должны ее знать, раз вы в родственных связях. — И она увела Поля, прежде чем он успел что-либо возразить.

Эмма снова пригубила лимонад и заметила, как сквозь толпу к ней целеустремленно пробирается герцог Кларенс: глаза его налились кровью, нос покраснел — вероятно, как следует поужинал с вином. Эмма поставила бокал, прикидывая, не удастся ли избежать встречи. Она собиралась скрыться в дамской комнате, но герцог громогласно окликнул ее:

— Леди Эмма, не убегайте! Мне надо с вами поговорить. — Подошел к ней и, весь светясь, поклонился своим скрипучим поклоном. — Садитесь, садитесь. — Он показал на стул, с которого девушка только что встала. — А я устроюсь вот здесь. — Он опустился на стул рядом. — Боюсь, что танцор из меня никудышный. — Герцог начал отбивать такт рукой по дородной, затянутой в бархат ляжке. — Но я люблю музыку. Такова уж наша семья. Мой брат, принц Уэльский, обожает музыку. Великий меценат. Не знаю, сколько композиторов он взял под свое крыло.

Девушка пробормотала какую-то вежливую фразу и снова взялась за лимонад.

— Леди Эмма, вы тоже слывете музыкантшей, — провозгласил герцог. — Вам понадобится хорошая музыкальная комната, учителя и все такое. Прекрасные инструменты. — В такт словам он кивал головой. — Не думайте, что мы не сможем этого осилить.

Эмма растерялась. Герцог говорил так, словно они уже помолвлены и готовились предстать перед алтарем. Она не помнила, чтобы он делал ей предложение, если только не пропустила его мимо ушей. Она поставила бокал и твердо ответила:

— У меня прекрасная музыкальная комната в моем доме на Маунт-стрит, сэр. Она меня вполне устраивает, и другой мне не нужно.

— Ах… ах… — Герцог выглядел немного обескураженным. — Я думал, дорогая леди, что мы найдем с вами общий язык.

Эмма развернула веер и встала.

— Боюсь, сэр, я вас не понимаю. Извините, мне надо на минуту удалиться. — И поспешила прочь, оставив королевскую особу чесать голову и гадать, достаточно ли ясно он выразился. Он предлагал брак, а не связь.

Эмма укрылась в дамской комнате, надеясь оставаться там, пока приличия не позволят поехать домой. Внутри, кроме служанок, никого не оказалось, и Эмма, решив воспользоваться спокойной минутой, зашла за ширму, чтобы привести себя в порядок.

Но спокойствие длилось недолго.

Из-за ширмы послышались голоса, и Эмма сразу же узнала леди Мелроуз. Она говорила пронзительнее и раздраженнее обычного, как будто на что-то злилась.

— Аласдэр говорил, что она собирается красоваться в пароконном экипаже. Что она такая же вульгарная, как Летти Лейд. Своим скандалом побивает все скандалы, возвращается в свет, бравирует богатством и ждет, что все мужчины падут к ее ногам.

— Говорят, за ней волочится Кларенс, — поддакнула леди Беллингэм. — Но это только слух.

— Что ж, если она зарится на королевский титул, лучшего не сыскать, — зло заметила леди Мелроуз. — Если только не нацелилась на принца Уэльского.

Эмма замерла за ширмой.

— Такое впечатление, что в последние дни лорд Аласдэр ходит перед ней на цыпочках. — Это сказала женщина, голос которой Эмма не узнала. — А ведь говорят: обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду. — И ехидно добавила: — Но не тебе, дорогая Джулия, бояться соперницы.

— У лорда Аласдэра есть свое мнение об Эмме Боумонт, — резко ответила леди Мелроуз. — Он был вынужден согласиться на странное положение ее опекуна. — Снова раздался ее пронзительный смех, но теперь тише, словно женщины удалялись от ширмы. — Поверьте, мои милые, он ждет не дождется, когда она найдет себе мужа и он наконец от нее освободится.

Последовало короткое молчание. Затем снова раздался голос леди Беллингэм:

— Джулия давно положила на него глаз.

— Но он-то на ней не женится, — заметила третья женщина. — Зачем? Если она и без кольца с готовностью дает ему все, что он пожелает? — Обе громко расхохотались, как возможно только в уединении дамской комнаты. Затем вышли вслед за леди Мелроуз, и их голоса замерли в отдалении.

Бледная от обиды и гнева, Эмма вышла из-за ширмы. Значит, Аласдэр обсуждал ее с леди Мелроуз! Рассказывал любовнице о ее экипаже! Говорил, что не может дождаться, когда от нее избавится! А что еще? Как они занимались любовью? Сравнивал ее с любовницей?

У Эммы закружилась голова, и она присела на одноногий стул перед зеркалом. Ее лицо побледнело. Все перед глазами плыло.

— Вам нездоровится, мэм? — участливо спросила служанка.

— Принесите мне стакан воды, — попросила девушка. В комнате показалось необыкновенно жарко, и все ее тело словно пригибала к полу какая-то тяжесть.

Она прижала холодный стакан ко лбу и почувствовала себя немного лучше — телом, но не душой. Как Аласдэр мог обсуждать ее со своей любовницей? Непереносимая обида! Эмма свыклась с мыслью, что в его жизни существовали другие женщины. И никогда ему больше не поверит. Но она делала над собой усилие, чтобы сохранить что-то хорошее в их отношениях, не обидеть его. Так она по крайней мере считала.

Но одна мысль, что он разговаривал о ней с другими женщинами, приводила в бешенство.

Эмма сделала глоток воды, осторожно поднялась и расправила юбки. Все удовольствие дня пропало. Радость удовлетворения исчезла без следа. Она ощущала себя опустошенной — ни одного чувства в душе, кроме гнева и разочарования.