— Ну ладно, трогаемся. — Аласдэр вскочил в коляску и устроился подле Эммы. — Сэм, потяни их за поводья.

Лошади устремились вперед, точно пущенные из пращи.

Эмма мягко действовала вожжами, осторожно тянула то вправо, то влево, и животные тут же повиновались.

— Они великолепны, — заметил Аласдэр.

— Да, — отозвалась девушка и собралась было пуститься в восторженные рассуждения о паре гнедых, когда с раздражением поняла, что снова поддалась впечатлению, снова забыла о том, как поступил с ней ее опекун. То она его ненавидела, то увлеченно рассуждала о чем-то, интересовавшем обоих. Она поджала губы и сосредоточилась на управлении лошадьми.

Аласдэр бросил на нее удивленный взгляд. Что-то было в самом деле не так. Запоздалая реакция на кражу? Он почувствовал холодность Эммы, как только появился в доме на Маунт-стрит. Безусловно, его приход вызвал у Эммы раздражение. Ее всегда бесило глуповатое убеждение компаньонки, что в жизни женщины всем должны руководить мужчины. Но чаще всего девушка просто беззлобно высмеивала ее.

В обычных обстоятельствах, ища причину холодности Эммы, Аласдэр присмотрелся бы к собственному поведению. Но на этот раз он был уверен, что ему не в чем себя упрекнуть. Причина перемены ее настроения после их свидания в Ричмонде таилась явно не в нем.

Конечно, Эмма могла испугаться шпионов и их коварных намерений, но ее отчужденность возникла еще до того, как она поняла всю серьезность ситуации.

Так в чем же, черт побери, дело?

— Я рад, что ты оправилась от вчерашнего недуга, — проговорил Аласдэр, когда лошади повернули в Гайд-парк. — Никогда еще не видел тебя такой сонной. И главное, это случилось с тобой столь внезапно.

Эмма ничего не ответила. Единственной причиной того, что с ней случилось, она назвала бы горестное потрясение от разговора, подслушанного в дамской комнате. Она никак не ожидала от себя такой «дамской» реакции, но порой собственная натура играет с нами странные шутки.

— Но зато у нас был очень насыщенный день. — Аласдэр улыбнулся и скосил глаза на Эмму. Его ладонь на мгновение коснулась ее бедра. Девушка сразу напряглась и еще пристальнее уставилась на дорогу перед собой. Аласдэр убрал руку. Недоумение переходило в знакомое разочарование.

Если существовало нечто такое, что повлияло на их отношения, почему она не может прямо об этом сказать?

Из укрытия в кустах неподалеку от дороги Поль Дени наблюдал, как коляска быстро преодолела поворот. Чертов Аласдэр Чейз, привязался к Эмме, как назойливая муха. Здесь, посреди парка, выкрасть ее было, конечно, невозможно. Но столкновение экипажей или другой подвох на запруженной улице давал определенный шанс.

Сам Поль и два ушлых парня, которых отыскал Луис, легко бы справились с отталкивающего вида грумом, который примостился на запятках. Но Аласдэр Чейз невыгодно изменял соотношение сил.

Поль ждал у въезда в парк; Луис поставил мальчонку у конюшен, где держали ее лошадей. Как только за коляской прислали, сорванец сообщил об этом, получив свой шестипенсовик, и, радостно насвистывая, убежал.

План был красив своей простотой. Заметив Эмму, Поль должен был попасться ей на глаза и, остановив, попросить прокатить кружок по Гайд-парку. Обычная просьба, в которой нельзя отказать, не показавшись неучтивой. Накануне вечером в «Олмэксе» они расстались дружеским образом, и у Эммы не было причины повести себя грубо.

Потом он попросил бы Эмму подвезти его к лавке Фрайбурга и Трейера — сказал бы, что намеревается заново подбить каблуки. И в этой просьбе не было ничего необычного. А там, у лавки, их бы уже ждал его человек и устроил бы столкновение.

Пальцы Поля Дени сомкнулись вокруг свинцового обрезка трубы в кармане. Удар в основание черепа лишит ее чувств. Но все будет выглядеть так, словно Эмма потеряла сознание во время столкновения. Неизбежно соберется толпа, и в суматохе будет нетрудно передать женщину Луису, который станет поджидать в двуколке.

Надежнейший план, но он не принимал в расчет лорда Аласдэра. И все же не будет ничего необычного в том, если он попросит Чейза уступить ему место в экипаже. С точки зрения света Эмма по-прежнему невеста и делает выбор среди поклонников. Завоевание ее внимания — игра, в которую играет каждый из них.

Поль вышел из-за куста и, наблюдая, как коляска завершает круг, зашагал по дорожке небрежной походкой. Но его ожидания не оправдались — Аласдэр и Эмма не вернулись.

Потребовалось не менее пятнадцати минут, прежде чем Поль осознал, что его одурачили. Ругаясь сквозь зубы, он вышел из парка и подозвал кеб.

Он вернулся на Маунт-стрит как раз вовремя, чтобы заметить, как в груженную вещами карету усаживалась Мария Уидерспун. За ней, неся шкатулку с драгоценностями, последовала служанка. Но Эммы не было видно.

Поль яростно постучал в стенку кареты, и кучер натянул вожжи.

— Хотите здесь выйти?

— Нет, просто подожди. Я скажу, когда ехать дальше.

Возница пожал плечами и, откинувшись на сиденье, встряхнул, разворачивая, старый номер «Газетт». А Поль, опершись локтем о дверцу, стал наблюдать за происходящим перед домом Эммы.

Форейторы, верховые, куча багажа. Все говорило о том, что предстоит долгое путешествие.

Но Эммы по-прежнему не было — только ее компаньонка и служанка.

Эмма управляла коляской в парке с Аласдэром Чейзом.

Поль ухватился за длинный подбородок. Если она собиралась в поездку, зачем тогда сначала поехала в парк?

Конечно, для того, чтобы замести следы. Украв несессер с письменными принадлежностями, Поль выдал свои намерения. И они решили: если Эмму видят в парке, никто не станет интересоваться домом. А если им удастся выехать из Лондона незамеченными, потом ищи ветра в поле. Дороги из Лондона вели во все стороны света. Возможностей не меньше, чем цветов у радуги.

Карета тронулась в путь. Поль высунулся из окна и приказал вознице:

— Следуй за ней!

— Куда? — Кучер сложил газету.

— Знал бы, не просил тебя ехать, — огрызнулся седок.

Эмма вывела коляску через Камберленд-Гейт в северной оконечности Парк-стрит и направилась на север. У шлагбаума, где взималась пошлина перед Ислингтоном, Сэм соскочил и купил билет на следующие три заставы.

Аласдэр наконец не выдержал:

— Ты будешь молчать до самого Поттерс-Бар?

— Мне нечего сказать.

— Есть, — возразил он. — Тебя распирает от того, что ты хочешь сказать. Тебя что-то заживо гложет. Так что лучше признайся, пока не сглодало совсем.

Сэм снова вспрыгнул на запятки, и Эмма погнала лошадей дальше. С одной стороны, ей очень хотелось бросить ему в лицо обвинение и посмотреть, как он смутится и растеряется. Станет бормотать извинения или отнекиваться.

Но с другой стороны, невыносимо было представить, как он ее обсмеет, отмахнется и назовет наивной: мало ли что он кому-то говорил. Эмма почти убедила себя, что Аласдэр поведет себя именно так. Отчитает за сентиментальность — в конце концов, они взрослые люди, без всяких иллюзий. Таков уж нрав этого мира.

А она не способна это выслушивать.

Аласдэр ждал ответа. Ждал, пока они проезжали Ислингтон-Спа, всю дорогу вверх по холму и дальше через Хайгейт на север. До самого Финчли-Коммон, где одинокая дорога простиралась сквозь лежащую под серыми небесами болотистую пустошь.

Ждал, пока они проезжали виселицу в Фэллоу-Корнер. Разлагающийся труп разбойника с большой дороги поскрипывал цепями, когда с равнины налетал ветер. В коляске царило глубокое молчание до тех самых пор, пока Сэм, у которого все время были наготове пистолеты для оставшихся в живых бандитов, тихонько не засвистел, чтобы себя развлечь.

Они преодолели пустошь, не встретив ни малейшей опасности, и остановились перед заставой в Ветстоуне. К этому времени Аласдэр потерял всякое терпение, но ничего не мог поделать, пока сзади находился Сэм. Они, бывало, ссорились при Джемми, но Сэм был новичком.