Полиглот уже не раз слышал подобные слова от восточных немцев и просто пожал плечами. В конце концов, он тоже не любил это время, но не хотел даже думать на эту тему.

Между тем Влад вдруг уставился на его шею.

- Что это? - взволнованно спросил он.

Злость, вызванная неприятным разговором, испарилась, как по волшебству. Наконец-то шутку заметили! И Полиглот принялся самым профессиональным образом изображать жертву вампира.

- Да вот вчера черт понес меня к озеру. Пьяный был, ничего не помню, но вроде в кусты свалился и исцарапался.

- Ты уверен? - серьезно переспросил Влад.

- А ты что подумал?

Полиглот принялся косить под идиота, и это у него неплохо получалось.

- У обоих ребят, умерших за последнюю неделю, были такие же отметины. И врач сказал, что, похоже, они умерли от потери крови.

От этих слов Полиглоту вдруг стало холодно. Смех смехом, но со смертью не шутят.

- Ты серьезно? - спросил он.

- Со смертью не шутят, - ответил Влад, словно прочитав его мысли. - Тебе надо обязательно сходить в церковь.

Полиглот не был религиозным. И, уважая чувства верующих, старался не ходить в храмы, дабы не совершать тем самым богохульства.

- Обязательно, - пообещал он Владу, напряженно думая, как бы отмазаться. - Хорошо я пойду. Завтра.

- Смотри, чтобы поздно не было.

- Слушай, а у меня есть другое предложение. Что ты скажешь о том, чтобы выпить пива?

Они гуляли по лесу уже добрых два часа. Но это же надо было так неудачно поскользнуться! Света попыталась сделать шаг, но ее лицо омрачилось гримасой боли. Она присела на поваленное дерево, и Курт тут же подскочил к ней.

- Перелома нет, но растяжение сильное, - проконстатировал он, окончив осмотр. - У меня есть хороший корейский бальзам. Если хочешь, я отнесу тебя к себе.

И не дожидаясь ответа, Курт легко, словно игрушку поднял ее на руки, и понес к трактиру. Света уткнулась ему в грудь. Он был таким хорошим, этот немец. Таким обходительным. И таким сильным. Сразу не верилось каким. Более километра нес он ее, не прекращая говорить приятные слова, и даже не сбив дыхания. До сих пор ее мужчин хватало только на то, чтобы донести до койки... С ним же было все по-другому. Он был другим. Быть может чужим, но все же таким хорошим!

Вот уже показался трактир, где остановился ее принц.

- Мой бальзам в номере. Вы не будете возражать, если я подниму вас туда?

Света ни на минуту не сомневалось в том, к чему должно это было привести, но она уже давно сама этого хотела, и удивлялась, чего это ее рыцарь все медлит...

- Ну и где твой бальзам? - спросила она, когда он посадил ее на кровать.

- Светлана, я должен вам в чем-то признаться, - сказал он на редкость серьезно.

Она потупила взгляд, слегка приоткрыв губы.

- Я не такой как все, - сказал он, как будто не заметив.

- Я знаю, - ответила Света.

- Я могу подарить тебе вечную жизнь.

- Я согласна, - ответила она, еще не совсем понимая, что он имеет в виду, но тут же отпрянула, увидев, что зубы его начали увеличиваться.

- Ты? - только и смогла выдавить из себя она.

Вскрикнуть она не могла. Да и не хотела...

- Да. Я люблю тебя, и хочу подарить тебе вечность. Но это будет стоить тебе души, - он внимательно посмотрел на нее, - Если хочешь, то можешь уйти. Я ничего тебе не сделаю.

- Раз цена ей пятачок денег,

На хрена она нужна вовсе... - как показалось грустно, ответила она ему словами Макаревича.

Курт непонимающе посмотрел на нее.

- И по ветру запущу ценник,

Не вернусь я за душой, бросьте... Это есть такая песня... О душе. Наш Полиглот ее как-то пел. Ты действительно меня любишь? Меня, такую, какая я есть?

- Больше жизни! - ответил Курт.

- Тогда я согласна на все!

И их уста слились в поцелуе.

В трактире староста сообщил Владу и Полиглоту ошеломляющую новость. Этим утром в лесу был найден труп одного местного жителя, пропавшего пару дней назад с явными следами насильственной смерти. Это была уже третья смерть за эту неделю. И если первые две были хотя и странными, но все же естественными, то здесь криминал был на лицо.

По словам Влада - это была отъявленная скотина. Однако смерть есть смерть, и по ней должно было быть возбуждено дело. Судя по всему, над телом успели поработать звери, однако характер повреждений говорил о том, что они были получены еще при жизни.

- Честно говоря, - рассказывал Влад, - я совсем не удивлюсь, если это окажется один из рогатых мужей. Однако скажу тебе прямо, тут многие грешат на вас.

- Странно, - медленно проговорил Полиглот, продумывая ответ. - На кой ляд он нам сдался?

Лесничий усмехнулся.

- Да я-то понимаю. Другие - нет.

Он поставил опустевшую кружку и сделал знак официанту.

- Ты сам немного другой, - продолжил Вавро. - Но твои друзья - они же все нелюди.

- Почему же все? - Полиглот рассмеялся.

Как всегда он тяжело осознавал, что находится в стане, сторона которого, говоря по совести, совершенно не правая. Но жизнь есть жизнь. Иллюзии юношеских лет давно разбились о ее объективные реалии.

- Ладно. Через одного, - лесничий тоже примирительно рассмеялся.

- Ну и какие меры собираются быть предприняты?

Влад не хотел отвечать, ибо не хотел ни коем образом помогать этим русским, однако Полиглот внушал ему уважение.

- Приедет следователь из области. Будет следствие. Вас потрясут маленько. А так... Что еще может быть? Все равно же вывернетесь.

- М-да. Только этого нам не хватало, - задумчиво констатировал Полиглот. - Предлагаю выпить за то, чтобы каждому досталось свое! - резюмировал он.

- Да, - поддержал его лесничий, - Пусть свершится то, что должно свершиться. И да поможет нам Бог!

<Между тем отношения между Катей и Гарри становились все серьезней и серьезней...>

Света посмотрела на себя в зеркало. Из-за стекла на нее все еще смотрело нормальное отражение. Разве что глаза горели чуть-чуть ярче.

Она автоматически, поправила волосы, и, повинуясь навалившейся тяжелой волне, присела на пуфик.

Вся прошедшая жизнь пролетела перед глазами. Была ли она счастлива хоть когда-либо? Может быть в раннем детстве, да и то едва ли. Вечно пьяный отец, замотанная мать. Одноклассник, клявшейся в вечной любви, и пустивший ее в хор. Все эти обезьяны...

Только теперь становясь нелюдью она, наконец, чувствовала себя человеком.

"А белый лебедь на пруду

Качает павшую звезду

На том пруду,

Куда тебя я приведу" - почему-то пронеслось у нее в голове, и почему-то голосом Курта, хотя он и пел ей только старые немецкие песни.

Полиглот вернулся в замок уже часа в четыре. К его удивлению, ни в саду, ни на первом этаже никого не было. Мало того - весь послепраздничный мусор был до сих пор на месте "неужто еще спят?" - подумал он, проходя по засыпанным конфетти и увядшими цветами залам. Было до странности тихо: он слышал лишь звук собственных шагов.

Поднявшись на второй этаж, он нашел почти всю мужскую часть населения замка в одной из гостиных.

- А, явился, - процедил Шило, враждебно глядя на него.

Лица всех присутствующих были хмурыми и какими-то растерянными.

- Что случилось-то? - спросил Полиглот.

- Воробей помер, - объяснил Жорик.

- Что значит, помер? - сразу не въехал Полиглот.

- Да то и значит. Мы, когда на рыбалку ходили, его на озере оставили. Напился он крепко, в кусты упал, исцарапался весь, да так и заснул. А теперь вот что выясняется...

Полиглот тихо свистнул.

- Это еще не все, - заговорил Мороз. - С Воробьем более-менее ясно, а в саду Юлю и Настю нашли.