— Да. — Лицо его помрачнело.

Девушка напряженно всматривалась и ждала, а он молчал.

— «Да» — дело в тебе или «да» — дело не только в тебе, но и… и… — Она не смогла найти определения «вещам», о которых он не договорил.

— И то, и другое, — вздохнул Влад.

Они помолчали.

«Снег так и не растаял на волосах», — назойливо промелькнуло в голове.

Катя взялась за дверную ручку.

— А у меня есть выбор?

Вопрос застал его врасплох, он ответил не сразу, как будто не знал наверняка.

— Конечно, — наконец произнес он и мягко улыбнулся: — Если не придешь, я все пойму.

Никто из них не заметил, как с фонаря взлетел белый голубь.

День не задался с самого утра.

Первой неприятностью стала дверь парадной. Она не открывалась. Катя дергала за ручку, стучала — ничего не помогало. Тогда девушка навалилась на дверь всем весом и в тот же миг вывалилась из парадной на заснеженное крыльцо, а дверь ударилась об стену и, закрываясь, прищемила ей ногу. Катя подтянула ее к себе, но зацепила об острый железный угол, и тот оставил на носке сапога безобразную царапину.

— Примерзла, что ли?! — взглянула девушка на злосчастную дверь.

На улице было еще темно. До остановки удалось добраться без происшествий.

Подъехал автобус. Тут-то и началось.

Катя вслед за другими пассажирами поднялась на одну ступеньку, а когда занесла ногу над следующей, чтобы пройти в салон, кто-то толкнул ее. Девушка не удержала равновесие, упала вперед и скатилась на животе по ступеням. В этот самый момент двери закрылись, больно шлепнув ее по бокам — автобус поехал. Таким образом одна половина тела была внутри, другая — с ногами, волочившимися по земле, снаружи.

— Остановите! — крикнула Катя, вцепившись в грязную от серой кашицы ступеньку. Никто из пассажиров даже не взглянул на нее, автобус набирал скорость, позади сигналили машины.

«Расправа», — поняла девушка и что есть мочи закричала:

— Помоги-и-ите!

Двери открылись так же неожиданно, как закрылись, — Катя скатилась по ступеням и шмякнулась на землю. Черное колесо серебристого «Мерседеса», возникло прямо перед ее лицом. Автобус так и не останавливался, а из машины выскочил седовласый мужчина.

— Девочка! — позвал он.

Катя отползла к обочине и, прижимая руки к животу, присела на поребрик.

— «Скорую» вызвать? — крикнул седовласый. — Ты как?

Девушка помотала головой.

— Я нормально… Все в порядке, испугалась очень.

Мужчина шумно вздохнул.

— А я-то как испугался!

Катя, пошатываясь, поднялась.

Седовласый обошел машину и взялся за ручку дверцы со стороны пассажирского места.

— Куда ехала-то? Давай подвезу!

— В колледж, тут недалеко…

— Да знаю я, — махнул рукой мужчина, — садись-ка!

Катя нерешительно взглянула на его интеллигентное лицо, а седовласый распахнул дверцу:

— Садись-садись, не бойся!

В машине было тепло, негромко играла музыка — «Каприс» Паганини. Резкие звуки скрипки нервировали.

— Мне пристегнуться? — спросила Катя, когда водитель уселся за руль.

— Да не нужно, — улыбнулся он, а потом посерьезнел и сказал: — А вообще-то, знаешь, пристегнись лучше!

Не успели они отъехать от места происшествия, как на обгоне машину подрезала белая «Волга». Зеркало «Мерседеса» отлетело, седовласый ударил по тормозам. Волга замигала фарами и тоже остановилась.

— Во придурок! — в сердцах воскликнул мужчина. Катя некоторое время понаблюдала за тем, как бурно жестикулируют на улицы двое водителей, затем отстегнулась и вышла из машины.

Что-то ей подсказывало — авария случилась неспроста, как и две предшествующие ей неприятности.

«Лучше пешком, так безопаснее», — решила она.

Мужчина из «Мерседеса» посмотрел на нее и развел руками, мол, извини.

Девушка прошла до светофора, подождала, пока соберется побольше народу, и перешла дорогу.

Джинсы на одной коленке потемнели от крови, содранную кожу жгло. Катя посмотрела на освещенный фонарями проспект и поковыляла назад — к спуску в парк — подальше от машин, автобусов и людей, которые либо из-за нее подвергались опасности, либо были инструментом… Вот только в чьих руках? И есть ли у этого самого существа руки? Рисковать еще больше девушке не хотелось.

«Лучше вернуться домой, — настойчиво подсказывал внутренний голос. — Как знать, каким будет следующее предупреждение? Может, самолет упадет на парк и я стану единственной его жертвой. Или бешеная собака объявится…»

Катя присела на толстую ветку сломанного дерева и закатала штанину. Из содранной на коленке кожи сочилась кровь.

«Еще легко отделалась». — Девушка взяла снег и приложила к ране.

Парк не казался сегодня вымершим, по кустам весело прыгали воробьи, вдалеке громко каркала ворона, летали синички, звенели над лесом переклики свиристелей.

— Не очень-то страшно, — пробормотала Катя, очищая снегом от кровавых пятен штанину. Она еще никогда не любила так птиц, как сейчас, когда они радостно чирикали, порхали туда-сюда, а не сидели на деревьях точно замороженные.

Девушка еще недолго посидела, наслаждаясь белизной чистого снега, звоном леса, и медленно пошла по тропе.

Она думала о людях из автобуса, которые в упор не видели ее и не слышали криков о помощи.

«А если меня нет? — От этой неожиданной мысли девушка вытянула руку и быстро ощупала себя. — Что, если меня никто не заметил, потому что я больше не существую? Умерла. Как в каком-то там фильме… герой умер, но не понимал этого! Так и я… умерла, но не осознаю… — Катя тряхнула головой. — Бред, полный бред, мама утром меня видела и даже сказала: «Худая как смерть», да и водитель из «мерса» со мной разговаривал. Не подходит».

Тропинка свернула, и впереди показалась старая береза. На ней не было ни одной птицы.

«Можно ли загипнотизировать сразу всех пассажиров автобуса? Почему бы и нет?… Если группу учениц можно, то и пассажиров автобуса наверняка тоже! Куда пропал Валерий Игнатьевич или тот, кто был за него? Как этот «кто-то» связан с Владом? О чем вчера Влад не договорил? Что будет сегодня вечером? Настанет ли для меня вечер?» — Девушка устало вздохнула.

Давненько уже путь через парк не казался ей таким безопасным. Выходить к дороге не хотелось. Было страшно.

Светофор конечно же не работал. Катя остановилась чуть поодаль от перехода и стала ждать, когда с обеих сторон не будет ни одной машины. Но они, как назло, растянулись.

Наконец удалось перебежать до островка, перед следующей дорогой. Тогда-то девушка и поняла, что сделала ошибку.

Может, для кого-то на островке было и безопасно, но только не для нее. А вдалеке показалась фура, машины неслись друг за другом на таком расстоянии, что вклиниться между ними было невозможно.

«Все», — поняла девушка, сама того не осознавая, как медленно пятится. Сердце дрогнуло, когда гигантская машина неожиданно вильнула. Легковушки засигналили.

«Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, — зашептала наобум Катя, не отрывая взгляда от несущийся фуры, — да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе… — Она закусила губу. — Хлеб… Господи, как там дальше?! Прости нам долги наши… Нет-нет, не то… Лукавый! Не введи в искушение! Но избавь от лукавого! И… Аминь». — Почему-то раньше она не задумывалась, что толком не знает ни одной молитвы.

«Вряд ли мой неказистый лепет услышат на небесах… Да уж лучше такого не слышать», — подумалось ей.

Катя в отчаянии посмотрела на проносившиеся машины, преграждающие путь на другую сторону, где спасительные дворы, а за ними колледж.

«А может, лучше попасть под легковую?» — Из горла вырвался смешок. Выбор был тот еще.

Фура резко перестроилась на полосу ближе к островку. За рулем сидел толстяк в полосатой майке, а рядом кто-то еще — в черном, из-за игрушек, брелков не удавалось рассмотреть.

Девушка топталась на месте и не могла даже закрыть глаза. Она считала: