Разглядывая свое отражение, она приходила к выводу, что ее наряды слишком просты. Последнее платье из шкафа, темно-зеленое с велюровыми цветами, ей тоже не понравилось. Подол до колен показался слишком пышным, да и весь вид каким-то карнавальным. Круглый порез, низ подола, рукава до локтя были оторочены тонкими оранжевыми кружевами. Распущенные волосы мелкими кудрями как раз цвета этого самого кружева спускались до пояса, накрашенные тушью ресницы сделались огромными, точно лапы у водомерки.

— Какой ужас, — пробормотала Катя и только сделала шаг к шкафу, чтобы выбрать что-то из ранее приморенных нарядов, как в дверь раздался звонок. Девушка вздрогнула, метнулась к постели, где валялась юбка с кофтой, схватила их, потом бросила, попыталась расстегнуть молнию на спине злосчастного зеленого платья. Ничего не вышло, тогда она зачем-то побежала в родительскую комнату. Раздался еще один звонок, и лишь тогда, Катя пошла в коридор и посмотрела в глазок. За дверью стоял Влад.

Первой ее мыслью было не открывать, а сперва содрать с себя ужасное платье, но раздался третий звонок, и ей не осталось ничего иного, как отодвинуть железный засов.

— С наступающим! — Молодой человек шагнул к ней и прикоснулся холодными с мороза губами к ее щеке. Под расстегнутой курткой виднелся черный пиджак и белая рубашка. От официальности его вида дух захватывало. Рядом с ним Катя показалась себе еще более нелепой стилягой в своем зелено-оранжевом прикиде.

— Ты готова? — спросил Влад и с улыбкой признался: — Я уже давно приехал, сидел в машине.

— Готова, — пролепетала она, тщетно прижимая руками к бедрам пышный подол. — Сейчас…

Катя вернулась в комнату, бросила последний взгляд в зеркало и, тоскливо вздохнув, взяла пакет с подарками для Влада и его брата. Она целую неделю потратила на поиски, в итоге подарки ее радовали равно столько же, сколько карнавальное платье. Мать, как узнала о приглашении Влада, каждый день пилила, что следует приготовить салатов и взять их с собой. В конце концов в выходные Катя испекла небольшой тортик, и теперь он лежал в пакете вместе с подарками, вызывая у нее глубокое чувство стыда. Вспоминая сейчас мамины уговоры в течение недели, она не могла понять одного — как только поддалась на них? Тащиться в гости с едой — попахивало девяностыми, но слова родителей вроде «Хочешь выглядеть невеждой — пожалуйста», «Пойдешь нас позорить с пустыми руками», «Так принято» возымели эффект.

Девушка вернулась в коридор, надела сапоги, пальто, намотала шарф и вышла вслед за Владом на лестничную площадку. Она одновременно хотела, чтоб он сказал про ее одеяние, и боялась этого.

«Если было бы совсем ужасно, он бы намекнул, — думала она, пока они шли по лестнице, озаряемой вспышками ракет. — Значит, не так все страшно. Или он просто слишком хорошо воспитан и не может признаться, что я похожа на новогоднюю елку».

Влад подошел к темно-синей машине, явно не из дешевых, и открыл дверцу. Катя устроилась на переднем сиденье, отгоняя от себя дурные мысли о работе, на которой можно скопить денег на такую шикарную иномарку.

— А сколько будет человек у вас? — спросила девушка, когда Влад выехал со дворов на шоссе.

— Пять, — он задумчиво покусал нижнюю губу, — если мой братец не пригласит еще кого-то.

— А девушки будут?

— Да, одна.

— Это хорошо, — с облегчением вздохнула Катя, — мне было бы неловко в мужской компании.

Влад усмехнулся:

— Я бы на твоем месте не очень рассчитывал на эту девушку, она… как бы помягче выразиться… — Он надолго задумался, Катя уже решила, что продолжения не последует, но молодой человек договорил: — Знаешь, какие в кино женщины бывают у главных злодеев? Вот она именно такая: красивая, расчетливая и бездушная.

«Хорошенького же он мнения о самых близких людях, которые его окружают», — пораженно подумала девушка, но вслух сказала:

— Буду иметь в виду.

Катя смотрела в тонированное боковое стекло. Перед глазами мелькали дома, свет горел почти в каждом окне, небо то и дело озарялось разноцветными вспышками.

Машина ехала по мосту, когда Влад обратил внимание на приоткрывшийся пакет возле сиденья.

— Что там?

— Торт, — заливаясь румянцем, пробормотала девушка.

После недолгой паузы Влад отвел глаза в сторону, вздохнув:

— Не нужно было…

— Я сама испекла, — вырвалось у нее. Катя едва удержалась, чтобы не закрыть себе рот ладонью.

«Вот уж героиня, торт испекла… Дурочка, нашла все-таки кого слушать, еще бы по маминому наущению салатов настругала и в миске с собой прихватила. Дура. Сто раз дура».

— Очень мило с твоей стороны, — безрадостно проронил молодой человек, крепче стискивая руль.

— Мама сказала — неприлично идти с пустыми руками, — созналась она.

— Ох уж эти мамы, — мягко улыбнулся Влад.

— А твоя? — Катя ослабила шарф. — Какой она была?

Лицо молодого человека напряглось, губы сжались, плечи под курткой поникли.

— Извини, если… — Катя сконфуженно умолкла, мысленно закончив: «если это не мое дело».

— Все в порядке, — заверил Влад и, задумчиво прищуриваясь, промолвил: — Она была очень красивой.

— Как ты?

Он взглянул на нее и криво усмехнулся.

— Как мой брат.

Девушка тихонько вздохнула, давая себе зарок больше не открывать рта без веской причины.

— Я почти не знал свою мать, — заполнил паузу Влад.

«Ни за что не спрошу «почему», — решила Катя. Но этого и не потребовалось, он сам сказал:

— Она не хотела второго ребенка… Думаю, и первого-то не хотела. Моя матушка любила только себя, а моему брату выпала удача родиться ее точной копией.

Влад улыбнулся:

— Он был ее ангелочком, золотым мальчиком, которому любая пакость сходила с рук.

Катя посмотрела туда, где должно было располагаться зеркало дальнего вида, и, не найдя его, потупилась. Ее распирало от любопытства.

— А отец?

— Отец меня вырастил. Мы проводили вместе очень много времени.

Шурша колесами по подмерзшему снегу, машина свернула на узкую длинную улочку. С каждым метром, углубляясь по коридору между невысокими домами, становилось тише. Крики, песни, музыка, взрывы петард удалялись, пока совсем не смолкли.

Жилые дома сменились полуразрушенными мрачными зданиями с покосившимися балконами, сломанными трубами, обшарпанными стенами. Фонари тут не горели.

Девушка нерешительно посмотрела на своего молчаливого водителя, но спросить о чем-то не решилась. Впереди показался тупик — серая стена, огораживающая здание, похожее на завод. А перед ним — поворот направо и дом с надстройками разных форм и размеров за бетонным забором с колючей проволокой.

Машина повернула, чуть проехала вдоль забора и остановилась у железных зеленых ворот. Влад вышел из машины, а Катя огляделась.

Позади остался пятиэтажный дом с черными окнами, где-то забитыми досками или заклеенными картоном. Из длинной тонкой трубы на территории завода шел дым.

Катя ощутила, как мурашки поползли по затылку при виде белеющего в полумраке дымка, тянущегося ввысь. Черные ветви высоких деревьев нагоняли тоскливый страх, а тишину нарушало лишь сбившееся дыхание и удары сердца.

«Ну и местечко…» — Девушка взялась за дверную ручку, но Влад уже открыл ворота и вернулся за руль.

— Не бойся, — точно прочитав ее мысли, сказал молодой человек.

Вблизи дом казался еще большей развалиной, чем издалека. Окна располагались очень низко к земле, их можно было выбить ногой. Создавалось впечатление, будто здание из красных кирпичей наполовину утоплено в снегу. Свет в окнах второго этажа не горел.

Влад высунул из окна руку с пультом — в стене разъехались металлические двери. Машина въехала в темный тоннель и резко устремилась вниз, как с обрыва. Катя вскрикнула. Они действительно летели, таким крутым был спуск.

— Не бойся, — уверенно повторил Влад.

Девушка вцепилась в сиденье, уперлась ногами в пол, но бояться меньше не получилось. Американские горки ей никогда не нравились.