В углу сада приглушенно журчал небольшой искусно устроенный водопад. В омуте под водопадом резвилась настоящая метровая микроакула.
«Черт побери! – мелькнуло в голове Аверьянова. – А ведь вода здесь морская!»
Тут только он обратил внимание на семейство живых панд, которые, жуя бамбук, предавались в глубине тропических зарослей содомическим утехам.
«Господи, куда ж я попал?» – подумал Николай, поворачиваясь навстречу подходящим менеджерам, юноше и девушке, одетым в строгие костюмы от Жоли.
– Добрый день! – сказала девушка, демонстрируя ослепительную белозубую улыбку. – Мы рады приветствовать вас в наших гостях!
– Чего? – удивился Аверьянов.
– Простите ее! – извинился за девушку юноша. – Она начала забывать родной язык после трехлетней стажировки в Гарвард. Мы там оба кончили. Она, Светлана, посещала курс фул-профессора Гопкинса «Ду ю вонт мани?» и сертификат манимейкера получила всемирный! Я, Игорь, посещал пи-эйч-ди Элизабет Тартарарино «Бизнес ту бизнес» и тоже кончил, одновременно со Светланой, – сертификат суперсейлмайстер поимел, международный между прочим! Мы со Светланой оба – носильники звания докторов философии по распродаже. Приветствуем вас!
– Мне нужен металлоремонт, – сказал Николай. – Либо болгаркой две штучки небольшие распилить, либо точилом: сточить, а потом склеить остатки…
– Мы сожалеем безмерно, но металлоремонт отсутствует здесь. Металлоремонт только зарегистрирован тут акционерами нашей торговой компании, вывеска объясняется этим. Металл ремонтировать очень нужно населению, людям. Поэтому металлоремонт есть социальный объект, который имеет много снисходительности по налогу, стоимости аренды помещения снижение имеет место тоже. Вы говорите по-русски? – спросил в конце тирады Игорь, чувствуя, что клиент не совсем его понимает.
– Немного, – кивнул Аверьянов, поворачиваясь к двери. – Главное, что ни точила, ни болгарки у вас нет.
– Эпсент, – кивнул Игорь, подтверждая.
– Чем ж вы торгуете, если не секрет?
– Нет, не секрет! – воскликнула Светлана, выступив вперед и прижимая руки к груди столь выразительным жестом, что казалось, она прощается с белым светом и ближними родственниками перед тем, как броситься в омут с целью утопиться. – Мы торгуем прекрасным продуктом!
– Интересно…
– Наша специальность – коряги, – скупо, корректно пояснил Игорь.
– Натуральные коряги для аквариума, террариума, серпентария…
– Здесь? – Аверьянов мотнул головой, потрясенный. – В нашей районной глуши? Коряги для аквариума?!
– Итальянские, натуральные! – подтвердила Светлана. – Из настоящих, природных водоемов верховий Тибра! Это сказка, сон, волшебство! Годовой оборот нашей торговой сети в одном только штате Вирджиния составляет возле двенадцать миллионов долларов!
– Сколько ж стоит одна коряга? – поинтересовался Николай.
– Разница есть между ценами очень значительная. Эконом-коряга, бизнес-коряга, VIP-коряга, экстрим-коряга, фитнесс-коряга, шейпинг-коряга, секс-коряга, коряга, побывавшая в сенате США, коряга с лично вырезанным подлинным благословлением понтифика, коряга, бывшая в аквариуме Клинтона во время его встречи с Моникой Левински, коряга святого Патрика и коряга для трудных тинейджеров, проявляющих отставание в колледже по федеральному индексу Дауна-Дебиллса! Я перечислила нет еще и десять процентов коряг!
– Тьфу, пропасть! Аж в ушах от вас зазвенело. – Николай повернулся к дверям: – Счастливо!
– Постойте! – Забежав перед ним, Игорь прижал ладонь к сердцу: – Послушайте! – Сжав губы, он напрягся, вспоминая, видно, заранее заученный рекламный текст: – Знаете ли вы корягу для аквариума? Ооо, вы не знаете коряги для аквариума! – В руках у Игоря возникла кривая сухая ветка сантиметров тридцать длиной. – Всмотритесь в нее. В середине коряги или возле нее есть центр тяжести. Он расположен ниже центра плавучести, что придает небывалую устойчивость нашей коряге на вашем аквариумном дне! Глаз владельца коряги глядит сквозь стекло на корягу, взятую им у нас в подарок себе, и чуден он, взгляд владельца коряги, горит, полон неги, и видит он океан, как в капле воды, посредством коряги, среди безбрежных фантазий, присущих ему! Божественная коряга! Очаровательная коряга!
– Очумел, что ли, совсем? – Аверьянов попытался обойти Игоря. – Вот псих-то!
– Задержитесь немного, – попросил охранник на выходе. – Я хотел вам кое-что объяснить.
– Давай побыстрее. Я тороплюсь.
– Зарплата наших менеджеров по продажам – пять тысяч баксов в месяц. Чтоб оправдать ее, продавец должен продавать не меньше шестисот тридцати коряг в день. Они в Америке учились, на чужбине… Неужели вам не жалко нашу милую молодежь?
– Мне очень их жалко, – усмехнулся Николай. – Только я тут при чем?
– Вы тут при том, приятель, что без коряги ты отсюда не уйдешь… – Охранник угрожающе поиграл бицепсами. – Ты понял меня?
– Я понял тебя. И ничего не имею против, – кивнул, улыбнувшись, Аверьянов. – Ну-к, Игорек, принеси мне корягу! Побольше и покрепче…
– Вот – двадцать три килограмма! – сообщил Игорь, двумя руками протягивая Коле невесть откуда мгновенно возникшую в его руках увесистую дубину.
Аверьянов принял корягу и с удовольствием взвесил ее в правой руке:
– Годится. По руке! А крепка ли?
– Корень горного дуба! Причем подлинник: вот сертификат. Акт экспертизы – пожалуйста. Семнадцать тысяч долларов – прайс коряги, выбранной вами.
– Без НДС! – заметила Светлана, предупредительно подняв пальчик.
– Дорогая… – задумчиво пробормотал Николай и, подойдя к стеклянной стене зимнего сада, вмазал по ней дубиной.
Стеклянная стена мгновенно осыпалась, будто давно ждала этого момента.
Панды, перестав жевать бамбук, с интересом завертели головами.
Акула под водопадом хлестнула хвостом, издав оглушающий щелкающий звук циркового бича.
Выйдя на улицу, Аверьянов оглянулся и подмигнул обалдевшему охраннику:
– А ты верно сказал – без коряги отсюда не выйдешь.
В тот же миг оцепенение охранников прошло, они дружно бросились от входа в офисный зал к зимнему саду. Но не успели: в Гарварде, видно, увлекались гольфом и мало уделяли времени игре «городки», а Аверьянов в детстве любил эту старую отечественную забаву, прародительницу боулинга.
– Вот так удар! – восторженно воскликнул мент, услышавший звон стекла и подошедший посмотреть на столь редкую в подобных заведениях драку. – С одной биты семерых мужиков положил! Только баба осталась! Мастер! Глаз-ватерпас! И рука твердая. Ох, это ты, Коля! Привет!
– Здорово, Егор!
Милиционер оказался знакомым: пару лет назад схлестнулись в бане и скорешились за стаканом.
– …А я бы, наверное, только бабу бы одну и сбил!
– Почему бабу? – искренне удивился Аверьянов.
– Так бабе палку бросить же… Ага? – скабрезно хохотнул мент. – Я всегда попадаю! Точно промеж ног! Не целясь даже…
– Темные люди здесь какие-то… Корягами торгуют…
– Да знаю я! – махнул рукой милиционер. – Воры! Они здесь деньги отмывают.
– Я так и понял. Американская система?
– А то! В Москве воруют, здесь отмывают. И в Штаты переводят, на Уолл-стрит. Ну, за встречу?
– В другой раз, ладно? Тороплюсь. – Николай протянул руку, прощаясь. – К тому ж и за рулем.
Филин, полковой умелец, прижал склеиваемые блоки и подержал с минуту.
– Все. Хорош. Там два штыря стальных я внутрь вставил – не переломится.
– Спасибо, Филин.
– С тебя стакан – за порчу двух изделий.
– Без разговора, – кивнул Николай, ставя перед Филином плоскую стеклянную фляжку на двести пятьдесят граммов – «спутник агитатора». – Нет, я не буду. Домой поеду.
Выйдя из мастерской при ремонтном цехе, Аверьянов почувствовал в воздухе какой-то неприятный, но очень знакомый запах.
Недалеко от медсанчасти, в закутке у курилки, чуть-чуть в стороне от прямой дороги на учебно-тренировочный комплекс, царило непонятное оживление, причина которого при ближайшем рассмотрении оказалось простой, как лужа под кроватью.
