Радиотерапия – практический итог первого выделения естественного радиоактивного изотопа радия-226 из урановой руды, которую называют урановой смолкой. Сделала это Мария Кюри, ученица Анри Беккереля, человека, открывшего явление радиоактивности. К сожалению, Мария Кюри умерла от рака, появившегося, вероятно, в результате облучения за долгие годы исследований, когда опасность радиоактивных элементов была неизвестна и о мерах предосторожности никто не задумывался.

Сегодняшняя радиотерапия облучает опухоль мощным рентгеновским излучением (невидимыми электромагнитными волнами энергии), передающимися внешним лучом или через имплантируемый радиоактивный источник, который испускает гамма-лучи (еще более мощное излучение). Неизвестно, как радиация уничтожает раковые клетки, но считается, что либо она наносит достаточный генетический урон, чтобы убить клетки напрямую, либо вынуждает их совершить самоубийство, апоптоз. После такого воздействия здоровая ткань сможет себя восстановить, а раковые клетки – нет.

Одно из главных преимуществ лучевой терапии в том, что она сохраняет анатомическую структуру вокруг раковой опухоли, поэтому такой подход травмирует и уродует меньше, чем хирургическое вмешательство. Радиация способна уничтожить микроскопические распространения раковых клеток, которые хирург мог пропустить, и для пожилых, ослабленных пациентов это оптимальный выбор. Тем не менее лучевая терапия иногда не уничтожает все раковые клетки опухоли, и, подобно хирургии, это сугубо местное лечение. Она не помогает на 3-й и 4-й стадиях рака, когда возникают метастазы, а лишь облегчает симптомы. Облучение всего тела с энергией, способной убить распространившиеся по нему раковые клетки, неизбежно разрушит жизненно важные ткани.

Меня лечили мощным рентгеновским излучением, которое генерировал линейный ускоритель. В больнице Чаринг-Кросс меня встретил великолепный консультант-радиотерапевт, который быстро завоевал мое доверие благодаря великолепному знанию пластической анатомии и пристальному вниманию к деталям болезни. (Удивительно, как часто мне приходилось объяснять врачам, где находятся лимфатические узлы!) Он подробно и терпеливо рассказал, что со мной произойдет в процессе лечения, и ответил на все вопросы – еще один признак хорошего врача.

После этого меня привели в комнату, где высчитывались углы и интенсивность излучения. Комнату наполняло высокотехнологичное оборудование, как в фильме о Джеймсе Бонде, но доброе, профессиональное отношение врачей прогнало всякий страх. На мою кожу в качестве ориентиров нанесли маленькие черные отметины-татуировки. Они остались у меня до сих пор, но незаметны, если только я сама на них не укажу. Мне объяснили, что лучевая терапия повредит ткань легких и в результате лечения я потеряю примерно 15 % их объема. (Знают ли курильщики, сколь ограничены у них возможности при лечении рака легких?) Примерно через неделю я начала лечение. Каждый день я приходила в больницу и вместе с другими пациентами сидела в комнате ожидания. Затем я переодевалась и брала в небольшом боксе чистый белый халат. Из облучаемой области необходимо было убрать всю одежду и металлические объекты. Наконец, я оказывалась в комнате, где проводили сеансы. Я ложилась; на место моей удаленной груди клали мешочек с солью (это делалось для воспроизведения условий, когда облучение следовало за лампэктомией). Радиограф выходил из комнаты и переводил машину в первую позицию, продолжая разговаривать со мной все время процедуры. Левая часть грудной клетки облучалась из трех положений, чтобы не только избавить организм от раковых клеток, но и минимизировать радиационное повреждение легких.

Сперва я не замечала эффекты, которые оказывало на меня это лечение, но постепенно кожа стала выглядеть так, будто я получила сильнейший солнечный ожог. После лучевой терапии нельзя загорать. Даже сейчас, если на мою грудную клетку попадет солнечный свет, на ней появятся стороны квадрата, где меня облучали. Имеются различные рекомендации по лечению раздражения от лучевой терапии, особенно от альтернативных целителей, но даже травяные настойки содержали консерванты, способные, по моему мнению, усилить мои симптомы. Я решила не использовать кремы и лечебные настойки, но продолжала правильно питаться (соблюдала бристольскую диету) и потребляла все больше продуктов с веществами, аналогичными тем, что использовались в таблетках от радиации для астронавтов (об этом чуть позже). Хотя все тело я мыла с мылом, обожженную область приходилось мыть простой водой под мягким душем. Врачи в больнице удивлялись, как быстро и хорошо моя кожа восстановилась после облучения.

Многие люди путают лучевую терапию с химиотерапией. У этих методов различные побочные эффекты. В моем случае, кроме ожога на месте облучения, других проблем не возникло. Я не знаю человека, у которого сеансы радиотерапии при раке молочной железы вызвали бы выпадение волос и тошноту (хотя облучение головы или пищеварительного тракта при других типах рака способно вызывать такие симптомы). В процессе лечения мне делали анализ крови, чтобы понять, могу ли я продолжать сеансы. Я отметила регулярность, с которой проверялось и обслуживалось оборудование. Это очень важно, поскольку плохая настройка сложных приборов для лучевой терапии может быть крайне опасна. За семь недель я прошла 35 сеансов радиотерапии. В конце меня тщательно осмотрели, а через шесть недель провели еще один осмотр, подтвердивший, что рака у меня нет. Я отпраздновала это известие с друзьями, чувствуя себя спокойно и счастливо. Похоже, на этот раз мы действительно его победили.

Через шесть недель, в июле, в пятницу утром, я разговаривала с одним из моих коллег в Британском геологическом обществе и случайно положила правую руку на шею чуть выше ключицы.

В одном из моих лимфатических узлов была маленькая твердая опухоль. Я сразу же поняла – это снова рак.

Не могу передать, что я тогда почувствовала. Возможно, вы видели фильмы ужасов, где сверхъестественный убийца постоянно воскресает из мертвых, чтобы добраться до своих жертв. Но это лишь отдаленно похоже на пережитое мной. Почему это чудовище не оставит меня в покое? Я много раз боролась с ним и побеждала, но он все равно возвращался. Меня охватило леденящее понимание того, что болезнь не отвяжется, пока не заберет мою жизнь.

Я побежала к телефону и позвонила секретарю радиотерапевта. В течение получаса он перезвонил и сказал, что, даже если мы встретимся сейчас, он ничего не сможет сделать, поскольку ему требуется оборудование онкологической клиники. Мы договорились на следующий вторник. Осмотрев мою шею, он наверняка понял, что это рак, но все же назначил биопсию. Он уверил меня, что, даже если это рак, методы лечения все равно есть. Правда, мне от этого легче не стало.

Опухоль удалили; это заняло всего день, поскольку хирургическое вмешательство было минимальным. К тому моменту я настолько эмоционально выдохлась, что уже ничего не чувствовала.

После операции мне рекомендовали принимать тамоксифен, но я отказалась, зная, что лекарство увеличивает вероятность возникновения других типов рака – например, эндометриального (эндометрий – слой, выстилающий полость матки)²¹. Кроме того, я знала нескольких женщин, принимавших тамоксифен, у которых были неприятные побочные эффекты, и все равно они умерли от рака. В такие минуты человек опирается на личное восприятие, а не на данные статистики. Мне посоветовали облучить яичники, чтобы избавить организм от эстрогенов и других гормонов.

Удаление яичников может проводиться хирургическим путем, но чаще используется радиотерапия; в соответсвующее отделение меня и направили. Этого я боялась больше, чем облучения при удалении рака в грудной стенке. Меня пугала перспектива столь быстрой менопаузы; я представляла, что скоро буду выглядеть гораздо старше, кожа моя станет тоньше, волосы поседеют, кости будут хрупкими. Кроме того, после менопаузы большинство западных женщин начинают полнеть. Это отражает изменение гормонального статуса по мужскому типу, когда любой дополнительный вес переходит в талию, а не в грудь или ягодицы, из-за чего многие женщины в менопаузе утрачивают женственные формы. Поначалу у меня были приливы, но, когда я начала питаться по-новому, они прекратились. Я не выгляжу как большинство женщин после наступления менопаузы: коллеги на конференциях часто просят у меня лишние тампоны, а медсестры и врачи, берущие мазок или другие анализы, всегда задают вопрос о месячных. Моя кожа, волосы и ногти в прекрасном состоянии, а фигура остается такой же, какой была последние двадцать лет. Я убеждена, что этот омолаживающий эффект оказали перемены в питании, речь о которых пойдет в следующих главах (большинство азиатских женщин сохраняют свою молодость гораздо дольше женщин Запада).