- Мы сегодня с тобой в мое царство отбываем, там тебе много нового узнать предстоит, иногда несколько пугающего… Но я рядом буду, во всем помогу, как и всегда, – втянулись когти назад в следующий миг, исчезла чешуя с тела жениха и принял он облик прежний, желанный и привычный для глаз ее. – А насчет трансформации тела частичной – не думал я, что перекинусь во время сна. Измотала ты меня ночью, вот и позволил себе немного расслабиться, вышла часть моей ипостаси второй наружу. Если напугал…
-Если?! Если?!!! – заламывая руки, бегала Василиса по комнате взад-вперед, и не думая успокаиваться после пояснений своеобразных, - да кто ты такой вообще? Чего от меня хочешь? Откуда у тебя чешуя змеиная? И…
Осеклась девушка, замерев от догадки дикой. Пробежал мороз по коже нежной, затряслись губы в предвкушении истерики лютой:
- Так это ты?! Змей Горыныч? Из рода древних хранителей врат в царство потустороннее?
Присел мужчина, поняв, что поспать больше сегодня не удастся и, штаны кожаные натягивая, лениво проговорил:
- Я. Владислав, сын Полова из рода Горынычей. Только не нужно снова кричать и из стороны в сторону кидаться! Три года дал я тебе на то, чтобы привыкла ко мне, чтобы поняла, как сильна привязка наша. Мать твоя ритуал запретный провела, а завершить сделку так и не успела. А отец и вовсе из невесты моей нелюдимую варварку сделал. Наказать бы их, по-хорошему, но я великодушно простил.
- Они и так мертвы давно!
- Это не оправдание, - пожал плечами мужчина, продолжая одеваться и пристально Василисе в глаза глядя, - от меня ни на том свете, ни на этом не укрыться: мертвый ли, живой ли – любого к ответу призвать могу. А теперь собирайся, раз отдохнула уже. Нам пора домой.
- Куда? За кипящую реку Смородину, через мост Калинов, прямо в царство серости и ужаса?!!
- Снова кричишь, - Владислав растер лицо свое ладонями и устало на невесту посмотрел, - царство мое Сумеречным называется, а ужасов там до твоего появления отродясь не было. Так, мелочи всякие… Поэтому возьми себя в руки и…
- Никогда!.. Никуда!!! – вжалась Василиса в стену, кулаком в лицо жениху (у которого, к слову сказать, снова чешуя от избытка чувств полезла) тычет, волна гнева в ней разрастается. А уж когда женщина зла – не следит она за тем, что с языка длинного срывается, метко в самые больные места жалит… - Обманщик! Я не хочу… Не пойду никуда!! Забери кольцо свое немедленно и убирайся на все четыре стороны в царство свое зловонное! Нужна тебе невеста? Так лучше жабу с болот подбери, уж она–то тебя за своего с радостью примет!..
- Жабу, говоришь? - дернулась чешуя на правой щеке Владислава, склонил он голову на бок из последних сил ярость звериную сдерживая, да проговорил своим тихим, проникающим в самые глубины души, голосом, - ну так пусть по-твоему будет!
ГЛАВА 4
Вся жизнь прожитая пролетела перед глазами девичьими в один миг… Да только разве мог царь Берендей в подобный рассказ поверить? И, что волновало больше гораздо, проникнется ли сочувствием к рассказчице слушатель важный или осудит за поведение непристойное и вспышки гневные?
Вздохнула поглубже красавица и… решительно новую правду сочинять стала, более для нее удобную:
- Ах, государь – батюшка, правы вы: стерли царство наше с лица земли темные воины с севера пришедшие. Мало кого пожалели, душегубы, а выживших всех в рабство продали. И меня, горемычную, также не отпустили… Я ведь девкой чернавкой переоделась, да колечко батюшкино заговоренное надела, внешность изменяющее – не признали во мне дочь самого Ириара, за медяки да серебрушки Кощею (зверю лютому) отдали.
- Кощею? Тому самому, что властителем царства пограничного значится?! – заелозил на стуле высоком расписном Берендей, не нравилось ему очень начало истории девичьей. – И? Что же дальше было? Не томи старика!
- Дальше страшное самое началось! – выпалила Василиса, всхлипнула погромче и тыльной стороной ладошки слезы воображаемые с глаз смахнула. – Велел Бессмертный всех красавиц к нему привести, дабы пользоваться ими и распоряжаться по усмотрению своему в любое время дня и ночи… Испугалась я жутко, да только перстенек не подвел – не сочли меня годной для удовлетворения нужд особы важной, оставили на кухне прислуживать, местной поварихе в помощь. Так три года я отмаялась, руки все в кровь истерла, света белого толком и не видела…
Замолчала красавица, прикидывая, что дальше сочинить надобно, дабы царя окончательно разжалобить и в тоже время не дать себя замуж за сына его выдать.
- Ну, чего умолкла? – тем временем Берендей снова голос подал, - понимаю, что неприятно ужасы подобные вспоминать, но лучше уж сразу все выложить, как есть, тогда и порешим, что дальше делать.
Закивала царевна, вздохнула снова тяжко и продолжила:
- Так вооот… В один из дней, жарких особенно, пошла я в комнатку для прислуги ополоснуться, а перстень-то мой заговоренный возьми и соскользни с пальца похудевшего! Что тут было! Заметил меня стражник местный, пытать стал: кто да откуда? Потом к самому Кощею привели бедняжку, а там!..
- А там?!! – подался слушатель нетерпеливый вперед, весь в предвкушении.
- Змей Горыныч там, в гостях у Бессмертного! – сама обалдела рассказчица от поворота нового в истории своей. – Увидели они меня, оба захотели к себе в невесты! Начался тут у бывших друзей спор великий, кому я достанусь! Уж и ругались они, и в драку за меня бросались, потом и вовсе магией направо - налево швырять стали! Победил Горыныч, конечно…
Последние слова особенно тепло произнести у царевны получилось, уж больно скучала девица по образу жениха своего, в воспоминаниях явившемуся. Не пугала теперь ни ипостась вторая, ни замок в сумраке где-то спрятанный.
- Кто победил? Хранитель врат в мир потусторонний?!! – перебил грёзы Василисины Берендей, с кресла окончательно съехав, - это что ж он могучий воин такой и за тебя в рукопашную бросился? Опиши-ка подробней зверя этого?..
- Влюбился он в меня со взгляда первого, уж и не знаю, за что! – закивала царевна, глаза и без того большие округлила и давай дальше рассказывать, остановиться не в силах: - а сам страшшшный, здоровенный, высоченный! На лапищах когти огромные, как лезвия острые; во рту клыки жуткие; по всему телу наросты костяные, а на голове рога вверх закрученные…
- Рога-то откуда? - вдруг позади голос до боли знакомый раздался, отчего у Василисы враз запал весь закончился и ноги ослабли стремительно. – Каким угодно его видывал, но рога – перебор, честное слово.
Очень медленно оборачивалась Василиса, дабы убедиться в том, что не почудилось ей явление невероятное. Не почудилось.
Практически у двери самой, на одном из резных сундуков, восседал Владислав, вальяжно ногой покачивая и ухмылку злорадную не скрывая. Чего угодно ожидала завравшаяся царевна дальше, однако и тут Горыныч удивить ее сумел и покраснеть заставил. Как только взгляды ее и его встретились, слетела вмиг маска умиротворения с лица мужчины, вскочил он на ноги и… поклонился озадаченной невесте в пол, громко проговаривая:
- Ну, здравствуйте, Василиса Ириаровна, рад видеть вас очень в здравии полном. Прибыл я по указу правителя - зверя лютого, чешуйчатого и когтистого!
Закашлялась лгунья прекрасная, пересохло в горле у нее – ни слова в ответ вымолвить не может.
- Вот, возьмите водички, прошу вас, - тут же гость нежданный с кувшином полным и стаканчиком рядом оказался, услужить старается: - столько вам пережить пришлось, удивительной вы силы девица! Отдохните, прошу. Позвольте мне, как свидетелю последних событий во дворце Кощеевом происходящих, за вас рассказ мучительный завершить?
Тяжело осела Василиса на место прежнее: вцепилась в стакан с водой, но отпить из него так и не смогла, уж больно дрожь в руках сильной оказалась. А Владислав уже рядышком пристроился, историю давешнюю продолжает, привирать не хуже самой царевны старается:
- Ох, и не шуточной битва то была, государь – батюшка, уж и не чаяли мы, простые смертные, в живых остаться! Летели клочки по закоулочкам, небо ясное тучами заволокло, а земля и вовсе трещинами вся покрылась – того и гляди, разъедется в стороны, и не станет приграничья вовсе! Но, как и сказала невеста сына вашего, закончилось все победой злодея Горыныча. – оглянулся рассказчик на притихшую совершенно царевну, забрал стакан из рук ее оцепеневших, выпил все сам залпом и завершил повествование быстренько: - поняла тогда девица прекрасная, что за чудище ее пользовать будет, выхватила нож из – за пояса и всадила его в сердце холодное!
