Мигель де Сервантес

ВДОВЫЙ МОШЕННИК, ИМЕНУЕМЫЙ ТРАМПАГОС

Лица:

Мошенники: Т р а м п a г о с, Ч и к и з н a к е, Х у а н К л a р о с.

В а д е м e к у м, слуга Трампагоса.

Женщины легкого поведения: Р е п у л и д а, П и с п и т а, М о с т р е н к а.

Э с к а р р а м а н, пленник.

Два м у з ы к а н т а.

М о ш е н н и к.

Комната.

Входят Трампагос в траурной мантии, Вадемекум, его слуга, с двумя рапирами.

Т р а м п а г о с.

Вадемекум!

В а д е м е к у м.

Сеньор.

Т р а м п а г о с.

Принес рапиры?

В а д е м е к у м

Принес.

Т р а м п а г о с.

Ну, ладно. Дай, а сам поди
И принеси с высокой спинкой кресла
И мебели другой домашней, стульев…

В а д е м е к у м

Каких же стульев? Разве есть они?

Т р а м п а г о с

Ну, ступку принеси большую, щит,
Скамью из-под постели.

В а д е м е к у м

Невозможно:
Она без ножки.

Т р а м п а г о с

Но порок ли это?

В а д е м е к у м

Не малый.

(Уходит.)

Т р а м п а г о с

Перикона, Перикона!
Моя и всей компаньи! Наконец,
Не наша ты. Остался я, а ты исчезла.
И вот что худо: я не знаю, где ты!
Соображая жизнь твою, конечно,
Поверить можно, что себе и там ты
Найдешь местечко; но нельзя наверно
Определить твой стул в загробной жизни!
Но без тебя мне жизнь и здесь мертва.
Зачем я не был у твоей подушки,
Когда твой дух из тела отлетал,
Чтобы принять его[1] устами
И заключить его в своем желудке!
Изменчиво, непрочно наше счастье;
Сегодня — Перикона, завтра — прах,
Как говорил один поэт славнейший!

Входит Чикизнаке.

Ч и к и з н а к е

Сеньор Трампагос, да возможно ль это?
Возможно ль быть таким врагом себе:
Зарыться заживо, похорониться
И скрыть под этой мрачной байкой солнце
Мошенников? Сеньор Трампагос, баста,
Довольно стонов, воздыханий! Слезы
Бегущие обеднями смените
И подаяньем. Теплые молитвы
Великой Периконе там, на небе,
Нужнее ваших стонов и рыданий.

Т р а м п а г о с

Толкуете вы, точно богослов,
Мой сеньор Чикизнаке; я иначе
Смотрю на дело, вы поймите это…[2]
Поговорим о новом
Приеме фехтованья.

Ч и к и з н а к е

Со[3] Трампагос,
До фехтованья ли теперь? Нахлынет
Сегодня с выраженьем сожаленья
Народу всякого. Так где уж фехтованье?

Входят Вадемекум со старым, негодным креслом.

В а д е м е к у м

Вот это хорошо! Да, без рапиры
Мой сеньор жить не может: отнимите —
Так он умрет, ему и жизнь не в жизнь!

Т р а м п а г о с

Поди сходи за ступкой и скамейкой,
Да не забудь про щит-то, Вадемекум!

В а д е м е к у м

Уж кстати вертел, сковроды и блюда.

(Уходит.)

Т р а м п а г о с

Попробуем мы после тот прием
Единственный, как думаю, и новый.
Теперь печаль об ангеле моем
Меня лишает рук и даже смысла.

Ч и к и з н а к е

А скольких лет несчастная скончалась?

Т р а м п а г о с

Между соседок и знакомых тридцать
Два года ей.

Ч и к и з н а к е

Цветущий самый возраст.

Т р а м п а г о с

По правде-то пошел ей пятьдесят
Седьмой годок; но как она умела
Скрывать года, так это удивленье!
Какой румянец свежий! Что за кудри
Под золото подделанных волос
Серебряных! В том месяце шестого
Числа исполнится пятнадцать лет
Совместной жизни нашей, и ни разу
Ни в ссору не ввела меня, ни в дело,
Которое ведет под[4] плечи.
Пятнадцать постов, коль не ошибаюсь,
Прошло с[5] пор, как милая моя
Моею стала нежною подругой.
И в посты, без сомнения, звучало
В ее ушах немало наставлений,

Но она всегда из любви ко мне оставалась тверда, как против волн подвижного моря неподвижная скала.

И сколько раз, бедняжка, выходя
Из страшной пытки покаянной брани,
Молитв и слез, потея, говорила:
«Трампагос мой, дай бог, чтоб в искупленье
Грехов моих пошло, что за тебя я
Переношу теперь, мое блаженство».

Ч и к и з н а к е

Несокрушимой твердости пример!
Ей там воздается.
вернуться

2

Попробуем…

вернуться

3

…Со — точно передает So оригинала. So — обычное в Севилье XVI—XVII веков народное сокращение полной формы слова «сеньор» — господин.