— Всё хорошо? — спрашиваю я у отца.

— Конечно, милая. Как у тебя дела?

Он мигом перевоплощается, снова становясь собранным, деловым мужчиной. И эта резкая смена заставляет меня ещё больше усомниться в происходящем. Его точно что-то беспокоит. Мыслями отец явно где-то в другом месте.

— Прекрасно. Ты о чём-то хотел поговорить?

— А что, для обеда с дочерью нужен специальный повод? — улыбаясь, спрашивает отец.

— Нет, но зная твою чрезмерную занятость, я решила, что ты не просто так меня позвал.

— Моя умная девочка, — он поджимает губы, качая головой. После чего откидывается на своём стуле и внимательно меня оглядывает. — Отлично выглядишь.

— Пап, не ходи вокруг да около, говори уже, что случилось?

— Хорошо, сразу к делу, правильно.

Приносят мой заказ, и я благодарю официантку, та быстро удаляется, оставив нас наедине. Я не смею прикоснуться к еде, жду, что скажет отец. В голову лезут миллионы самых разных мыслей.

— У тебя рак? Ты умираешь? — спрашиваю я дрожащим голосом.

— Ну, нет, что ты! — отец смеётся гулко и заливисто. — С моим здоровьем всё в порядке, для моего возраста.

— Тогда что?

— Завтра вечером у меня состоится встреча с моими партнёрами, и я хочу, чтобы ты пришла. Это очень важно.

— Ты просишь меня прийти на очередную скучную вечеринку? И всё? Господи, я уже думала, что ты сообщишь мне о конце света, — я смеюсь и тянусь за бокалом с вином. Но отец почему-то не смеётся в ответ. Выглядит серьёзным и напряжённым.

— Понимаешь, Мэди, это очень серьёзная встреча. От неё многое зависит. И от тебя тоже.

— А что может зависеть от меня? Я не причастна к твоему бизнесу. Если честно я даже не совсем понимаю, чем вы занимаетесь. Так чем я могу тебе помочь?

— Просто приди завтра и всё. Больше от тебя ничего не требуется, — голос отца становится жёстче и холодней. Поэтому у меня отпадает всё желание улыбаться и подшучивать над ним. Видимо, дело действительно серьёзное.

— Хорошо, папа, я буду там, если тебе это нужно.

— Ты и не представляешь, как мне это поможет, — говорит он уже мягче, и на губах появляется тёплая улыбка.

Остаток обеда проходит спокойно. Мы беседуем, отец интересуется моей жизнью, спрашивает про Селесту, шутит и смеётся. Я хорошо провожу время и не акцентирую внимание на странном поведении отца.

После обеда он возвращается к себе в фирму, а я еду домой. Но по дороге домой я опять начинаю думать о разговоре с отцом. Я соврала, сказав, что не знаю, чем он занимается. У него строительная фирма. Они занимаются постройкой многоэтажек для жилья по всей стране. Отец занимается этим бизнесом, кажется всю свою жизнь. Это прибыльное дело, но из-за этого мы с ним видимся гораздо реже, чем нам бы того хотелось. Я не жалуюсь, в жизни приходится чем-то жертвовать, если хочешь достичь высот. Просто иногда мне очень не хватает родительского плеча.

Моя мама погибла в автомобильной аварии четыре года назад. Это событие разделило наши жизни жирной чертой. Порой мне кажется, что мой отец до сих пор не справился с потерей. И поэтому он с головой уходит в работу, чтобы не было времени думать о ней. Я тоже так делала, пока училась в колледже. Брала дополнительные факультативы, училась день и ночь, чтобы голова всегда была занята делом. Благодаря этому я закончила учёбу с отличием, став дипломированным искусствоведом.

Эту профессию я выбрала из-за своей мамы. Она владела собственной галереей в которой выставлялись самый известные художники со всего мира. Мама любила искусство во всех его формах. Она жила им. А я не могла выбрать другую профессию. Мне хотелось продолжить её дело. Я считала, что это поможет смириться с потерей. И это действительно помогает. Иногда конечно я всё ещё чувствую боль и холодную пустоту в сердце, но от этого никуда не убежишь. Эта боль стала частью меня, и мы спокойно уживаемся вместе.

Так, а это ещё что? Паркую машину около своего дома и выхожу из неё. Словно в тумане направляюсь к дому и смотрю на дорожку, на которой краской из баллончика нарисован мой портрет. Точнее какая-то карикатура.

— Похожа, правда? — слышу я за спиной самодовольный, наглый голос.

— Это ты сделал? — кричу я и оборачиваюсь к нему лицом. Он стоит, привалившись спиной к какой-то спортивной тачке чёрного цвета с красными полосами, напоминающими молнии. Поверх джинсовой рубашки теперь надета кожаная куртка чёрного цвета. Он довольно смотрит на рисунок, а потом переводит взгляд на меня. На губах всё та же самодовольная улыбка, которую мне тут же хочется стереть.

— Конечно я, кто ж ещё? — он выпрямляется и подходит ко мне.

— А ты знаешь, что это вандализм? — возмущенно кричу я, бросая на него недовольный взгляд.

— Мне кажется, это называется как-то иначе, — он потирает подбородок, устремляя взгляд к небу, словно что-то обдумывает, — по-моему, некоторые люди называют это искусством.

— О, да неужели? Убирай всё это немедленно!

Ещё немного и я его точно ударю. Нет, сначала поцелую, а потом ударю. Да, так будет гораздо лучше. Чёрт, ну что я за идиотка? Зачем он мне вообще сдался. Снова смотрю на него. Ямочка на подбородке, широкие плечи, сильные руки. Ммм… Так нужно взять себя в руки. Этот идиот изобразил меня с таким огромным носом, что я просто обязана ему врезать. А я тут слюни на него пускаю.

— Боюсь тебя разочаровать, но краска смоётся ещё не скоро. Так что какое-то время тебе придётся жить с этим, — он внезапно оказывается слишком близко ко мне. Наши тела практически соприкасаются. Я чувствую его запах пряный, дикий, сексуальный. Весь мой показной пыл улетучивается в раз. Моя рука сама поднимается к его лицу и ложится на его щеку, слегка колючую от щетины. Его каре-зелёные глаза пристально смотрят в мои, и я чувствую лёгкую вибрацию внизу живота.

— Знаешь, если ты хочешь заняться со мной сексом, то просто скажи. Не надо играть со мной в недотрогу, — шепчет он мне, дьявольски усмехнувшись. Это мигом возвращает меня с небес на землю, и я буквально отскакиваю от него.

— Да как ты смеешь о таком говорить? — верещу я, чувствуя, как мои щёки мигом краснеют.

— Но ты ведь смеешь о таком думать, — он подмигивает и снова делает шаг ко мне. Я отхожу назад, выставив руку вперёд, что заставляет его рассмеяться.

— А ты у нас не только паршивые картинки рисовать умеешь, но и мысли читать?

— Я много чего умею, — сексуальным шёпотом произносит он. В нескольких метрах от нас проезжают машины, проходят люди, но всё что я вижу, это то, как этот мужчина приближается ко мне, а я вопреки здравому смыслу стою на месте. Он снова встаёт вплотную ко мне, и я нервно сглатываю, не отрывая от него взгляд. Сердце моё стучит, как ненормальное. Мне жарко, очень жарко. Он протягивает руку, заправляя прядь волос мне за ухо. Его глаза меня гипнотизируют. В голове воют сирены, внутренний голос умоляет меня взять ноги в руки и бежать отсюда. Этот парень абсолютно точно перевернёт мою жизнь и принесёт одни проблемы. Но я не могу сдвинуться даже на миллиметр, куда уж там сбежать.

— Если ты меня ударишь, то лишь больше меня заведёшь, — шепчет он, губами касаясь моего виска. Ударить? Ха! Да я даже пошевелиться не могу.

Его губы оказываются на моих неожиданно. Плавно и осторожно он проводит кончиком языка по моим губам, проникая внутрь. Его руки опускаются на мои щёки, движутся вниз по шее, к ключицам. Я цепляюсь за его куртку, потому что голова начинает кружиться, а ноги подгибаются, становясь ватными. Губы покалывает его щетина, но я лишь сильней льну к нему. Чувствую нестерпимую жажду, неведомую страсть. Я уже давно не была так сильно возбуждена, как сейчас. Если бы мы не находились в общественном месте, я бы уже оседлала его и занялась самым жарким сексом в своей жизни. В голове тут же услужливо пролетают самые откровенные сцены с нашим участием. Это какое-то наваждение, ей богу.

— Как бы мне не хотелось тебя трахнуть, боюсь, на улице это делать всё ещё запрещается, — с лёгким смешком произносит мой несостоявшийся любовник, — но мы вполне можем подняться к тебе и я сделаю с тобой всё, что пожелаешь.