– Не знаю, что вы имеете в виду, – пожал плечами Свитинг. – Я уже давно ничем таким не занимаюсь.

– Вот как? Тогда что же у тебя с глазом? Это ты получил вместо того, что хотел?

– Несчастный случай, – стоял на своем Рафаил. – Оставьте же меня в покое, лейтенант, и дайте жить честным трудом.

– Но это нелегко, не так ли? – спросил Адаме, закуривая. – Может быть, хочешь вернуться в тюрьму годика на два?

– У вас на меня ничего нет, и вы прекрасно это знаете.

– Ты уверен, Рафаил? Напрасно. Но я оставлю тебя в покое, если сделаешь, что я велю. Мне нужны кое-какие сведения.

Свитинг сел. Что за день! У него болел глаз, и он чувствовал себя усталым и несчастным. Он тоскливо посмотрел на кровать, где свернувшись клубочком, дремал Лео, и вздохнул.

– Что вы хотите узнать, лейтенант?

– То, что произошло вчера вечером. Ты сказал Доновану, что ничего не видел и не слышал, но это ложь. А мне ты скажешь правду.

– Вы – совсем другое дело. Я всегда готов разговаривать с вами, на всех остальных мне просто плевать. Адаме взглянул на Ватсона и протянул ему блокнот.

– Пишите! – коротко приказал он. – Давай, говори все. Я знаю подробности, так что не вздумай вилять. Рассказывай с того момента, как увидел Холанда на лестнице.

Свитинг побледнел.

– А! Так вы его задержали, лейтенант? Но только не верьте, что бы вам этот тип не болтал. Я уверен, что он жалуется, будто бы я шантажировал его.

– Он сказал, что дал тебе в глаз. А теперь – говори. И Свитинг стал говорить.

Получасом позднее Адаме закурил четвертую сигарету, потянулся и зевнул, тряхнув головой.

– Да, все это похоже на правду. Ты уверен, что не видел типа, который покинул квартиру Карсон до ухода Холанда?

– Не видел, – жалобно сказал Свитинг. Он отдал свои сведения даром, а их стоимость была так велика!

– Ладно. Ты все записал? – спросил он, обращаясь к Ватсону.

– Да, сэр.

– Рафаил, подпиши на каждой странице, – приказал Адаме, – и вы, Ватсон, тоже.

Когда с подписями было покончено, Адаме забрал блокнот.

– Можете идти домой, – разрешил он Ватсону, – и постарайтесь, чтобы ни одна живая душа не узнала об этом.

Когда Ватсон ушел, Адаме закурил пятую сигарету и, удобнее устроившись на стуле, стал задумчиво рассматривать Свитинга.

– А что ты, Рафаил, думаешь обо всем этом?

– Ничего, лейтенант, – уклончиво ответил Свитинг, нежно прикладывая к глазу салфетку.

– Послушай, – Адаме вытянул ноги. – А если я скажу, что эту курочку ухлопал Джонни Доман, как ты на это посмотришь?

Свитинг казался удивленным.

– Джонни? Убить ее? Он не мог. Он с ней окончательно порвал. В последний раз, когда мы играли на бильярде, он клялся мне, что Фей его нисколько не интересует.

– Я тоже не думаю, что это он. Холанд заметил его, выходя из “Голубой Розы”, а ведь он не знал адреса Фей и не мог попасть в квартиру раньше нее.

Свитинг удовлетворенно кивнул.

– А если это не Холанд и не Доман, тогда кто же? Свитинг прищурился.

– Вы меня спрашиваете, лейтенант?

– Тебя, тебя, Рафаил. Ты прожил жизнь, занимаясь делами других. И не говори, что ты не совал нос в дела Карсон.

Свитинг колебался.

– Я очень хотел бы быть вам полезным, лейтенант, но я действительно не знаю. Если бы я оказался на вашем месте, то пошел бы поговорить с Морисом Вердом, может, он что-нибудь и подсказал бы.

– Кто это?

– Бывший партнер Фей. У них был танцевальный номер, а потом он ее бросил.

– Почему?

– Фей жила вместе с Гильдой, а Верд влюбился в Гильду. Он бросил свой номер и уехал вместе с Гильдой в Лос-Анджелес. Она вернулась оттуда одна месяцев через шесть. Он приехал несколько дней назад и уже заходил к Фей. Я слышал, как Верд говорил ей: “Я тебя задушу!"

Адаме снял шляпу и пригладил свою густую белую шевелюру.

– Ты уверен, что Гильда уехала тогда с Вердом? Свитинг кивнул.

– Мне об этом говорил Джонни. Ему не нравился этот тип: он плохо вел себя с женщинами.

Адаме потер лоб. Он с удовольствием остановился бы на Джонни, но эта версия тоже имела право на существование.

– Где он живет?

– Обычно он болтается возле Вашингтон-отеля. Может быть там он и…

– Хорошо. Держи пасть закрытой. И никуда не уходи, можешь еще понадобиться мне как свидетель. Если будешь меня слушаться, избавишься от лишних неприятностей.

Как только Адаме ушел, Свитинг погрузился в размышления. К завтрашнему утру надо во что бы то ни стало раздобыть денег. Он пойдет к Гильде Доман. Ей будет интересно узнать, что ее бывший любовник Морис Верд снова в городе. И нужно еще посмотреть, как ей понравится, что Адаме считает ее братишку убийцей Фей Карсон. Вряд ли, она станет скупиться. Эти певицы из ночных кабаков ложатся поздно, и если поспешить, можно будет застать ее.

Он взглянул в справочник.

– Мэддокс-Курт, 145, – пробормотал он. – Это же в пяти минутах отсюда.

Он взял из шкафа шляпу, опустил поля так, чтобы не был виден подбитый глаз, взял Лео подмышку и вышел на улицу.

У Вашингтон-отеля была плохая репутация. Зажатый между баром и игорным залом, он выходил фасадом на реку и, благодаря местоположению нравился курильщикам опиума, под сомнительные занятия которых, был выделен отлично закамуфлированный подвал. На верхних этажах снимала комнаты разношерстная публика, более или менее недавно освободившаяся из тюрьмы. Здесь бывшие заключенные привыкали к вольной жизни и готовились снова попасть за решетку.

Здание принадлежало О'Брайену, и полиция, по распоряжению капитана Монтелли, обходило его стороной, не задевая обитателей.

Управляющий отелем Сеч Кутлер, мощный, как бы высеченный из скалы, человек был удивлен, увидев на пороге своего кабинета Адамса. Честно говоря, он почти забыл, что на свете существуют полицейские. Опираясь локтями на стол, он, не шевелясь, разглядывал неожиданного посетителя.

– Добрый вечер, лейтенант, – сказал он, когда Адаме остановился перед столом. – Целый век вас не видел.

– Да… – рассеянно проговорил Адаме. – Покажите-ка мне регистрационную книгу, хочу взглянуть на нее.

Кутлер поднял брови, сунул в ухо мизинец и затряс им там, потом внимательно рассмотрел кончик мизинца, обтер его о брюки и только тогда еще раз посмотрел на полицейского.

– Ну, скоро?! – неожиданно рявкнул лейтенант.

– Простите, но мне кажется, вы ошиблись адресом. Мы в хороших отношениях с полицией.

– Вашу книгу, – повторил Адаме. Кутлер пожал плечами, вытащил на свет божий требуемую книгу, сдул с нее пыль и протянул детективу. Последняя запись была сделана в июне 1941 года.

– Странно, что вы все еще на этом месте, – сказал Адаме, отпихивая книгу. – Я ищу Мориса Верда.

– Не имею ни малейшего представления. Мне очень жаль, лейтенант. Хотелось бы оказать вам услугу… Адаме покачал головой.

– Мне тоже жаль. Придется пройтись по всем комнатам.

– Я не люблю, когда тревожат клиентов. Боюсь, капитану Монтелли это тоже не понравится.

– Я проверю все, начиная с подвала и кончая чердаком, и не пытайтесь помешать мне. Если кто-то попробует возражать мне, вам непоздоровится.

– Он на самом верху, в десятом номере, – слегка покраснев, ответил Кутлер.

– Благодарю.

Адаме вышел из кабинета и подошел к лифту. С некоторой опаской нажав кнопку нужного этажа, он почувствовал облегчение только выйдя из этой допотопной коробки. Адаме оказался в коридоре, по сторонам которого красовались обшарпанные двери. Лейтенант остановился перед десятым номером. Там было тихо. Вдруг дверь напротив распахнулась.

В проеме, выставив вперед полную ногу, появилась девица в розовом пеньюаре и с рыжими, падающими на плечи, волосами.

– Он вышел, – заявила она. – Если хотите подождать, могу предложить стул в своей комнате.

– Вы разговариваете с офицером полиции, – внес ясность Адаме.

Девица сморщила нос и пожала плечами.