Тильвус улыбнулся.
Аня не делала никаких различий между людьми и одинаково разговаривала и с вокзальными бомжами, и с чиновниками, и с банкирами. Знаменитый призыв Дюнана «Все мы братья» Аня воспринимала буквально и старалась воплощать в жизнь принципы движения Красного Креста.
Тильвусу она напоминала диллерийку.
Диллерийки, женщины, ходившие в длинных темно-серых платьях, с белыми передниками и ниспадающими до земли белыми же покрывалами, принадлежали к Ордену Диллери, покровительницы всех, кто нуждался в защите и помощи. Дав обет милосердной Диллери, они всю жизнь служили великой цели: помогали страждущим, облегчали людские немощи. Обители диллериек были почти в каждом городе. Находясь под защитой своей богини, диллерийки ухаживали за больными проказой, бесстрашно вступали в зачумленные селения – и страшные болезни обходили стороной этих женщин. Они помогали раненым на поле сражения: людям и нелюдям, своим и чужим, не делая никакого различия между ними. В этом их убеждения полностью совпадали с теми, которых придерживался великий гуманист, основатель Красного Креста. Как известно, одним из принципов основанной им организации он провозгласил беспристрастность.
Пока приятели распивали чаи, Аня вышла в другую комнату, заваленную тюками с одеждой. Из дверей тянуло едва уловимым запахом плесени.
– Одежду собрали для северного района, наводнение у них было в прошлом месяце, – говорила Аня, распаковывая огромный баул. – Сейчас вам найду что-нибудь. Обуви нет пока что, но к зиме будет обязательно.
Вскоре она появилась с охапкой тряпья в руках.
– А в прошлый раз вас вроде трое было? – спросила Аня. Она положила вещи на стол и присела, отыскивая в недрах его полиэтиленовый пакет. – Вот, возьмите. Сложите сюда одежду. В августе теперь приходите или в сентябре. Будем акцию проводить «Зима на пороге», теплую одежду собирать.
– А это Серега с нами был, – пояснил Тильвус, запихивая в пакет одежду. – Спасибо большое!
– Его на днях сестра, это самое, домой забрала. – Сидор, конфузясь, взял печенье, громко хрустнул, смутился и покраснел.
– Сестра?
– Ну да, – пояснил Тильвус. – Она его сперва из дома выгнала, а вчера вот приехала. Отыскала и домой увезла. Вспомнила о брате.
– Это хорошо, – благодушно проговорил Сидор. – Так что Серега, значить, теперь дома живет, телевизор смотрит. Хорошо, что сестра о нем вспомнила!
– Да уж… – неопределенно протянул Тильвус.
Аня быстро взглянула на него и отвела глаза.
– Домой забрала? Ну, будем надеяться…
В гулком коридоре застучали каблуки, раздались голоса. На пороге появилась дородная дама в светлом костюме, в блузке с пышным воротником. Сидор и Тильвус оробели и одновременно поднялись со стульев. Дама скользнула по бродягам неприязненным взглядом и отвернулась.
Тильвус пристроил на краешек стола стаканчик с недопитым чаем и покосился на дверь. Самое время исчезнуть, но уходить, не попрощавшись с Аней, было бы крайне невежливо.
– Ты одна, Аня? Ах, досадно как! Хотела попросить, чтоб кто-то из вас с водителем поехал!
Тильвус, хоть и не бывал никогда в отделе соцзащиты, однако даму, возглавлявшую отдел, знал – сталкивался пару раз в кабинете Красного Креста. Дама была напориста и деятельна, от нее исходили агрессия и недоброжелательность.
– Куда поехал? – не поняла Аня.
– Завтра же приют открываем! – пояснила дама. – Хлопот выше крыши! Открытие – в два часа, губернатор приедет, гости города. Они с утра едут строящиеся объекты глядеть: онкологический центр, детский дом, дорожный техникум и наш приют для бездомных. Телевидение будет! Я уже на укладку записалась в парикмахерскую. К Дориану…
– Приют – это хорошо, – горячо одобрила Аня. – А то зимой все больницы переполнены, врачи жалуются, что все отделения бездомными забиты. Ну а куда ж им зимой деваться-то? В городе даже столовой благотворительной нет. Стыд! Пусть уж в приюте живут.
– Приют не резиновый! – отрезала дама, расправляя на груди золотые цепочки. – И долго мы их там держать не станем, пусть не надеются! Пять дней, а потом на работу будем устраивать. Да это все не в коня корм! Не будут они работать.
Она окинула кислым взглядом приятелей.
– Дел много, Аня, разрываюсь просто! Маникюршу на вечер вызвала. – Дама внимательно оглядела длинные малиновые ногти. – В новостях нас покажут, по двум каналам. Все на высоте должно быть. А у нас ведь и контингент еще не весь подобран. Приют на пятьдесят человек, а по спискам пока…
Аня оживилась.
– Не весь подобран? Так вот, посмотри. – Она махнула рукой в сторону Тильвуса и Сидора. – Вот и этих бы взяла! Я их давно знаю, хорошие люди.
Дама скривилась.
– Ну ты скажешь тоже… – Она смерила взглядом приятелей. – Кого попало с улицы брать, что ли?
Тильвус удивился. Дама, заметив это, презрительно фыркнула.
– Мы же по направлению районных отделов берем, а не с вокзалов бомжей собираем, – пояснила она. – Человек документы оформить должен, а то кто их знает, кто они…
Сидор переступил с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно, и стрельнул глазами на дверь.
Дама побарабанила ногтями по столу, раздумывая.
– Хорошие люди, надежные, порядочные, – продолжала расхваливать приятелей Аня.
– Документы есть? – отрывисто спросила дама уставившись на Сидора. – Паспорт, справка об освобождении?
Тот поспешно закивал головой.
– Справка, это самое, есть, да.
– Об освобождении?
– Не, о том, что паспорт, значить, утерян, – поспешно сказал Сидор. – Потерял я его по…
Он хотел сказать, что потерял паспорт по пьянке, но вовремя прикусил язык. Дама не дослушала.
– А у тебя? – повернулась она к Тильвусу.
Он развел руками.
– Ничего нет, что ли? – так же отрывисто поинтересовалась дама. – Без документов не берем.
Тильвус не сильно огорчился, услышав такие слова.
– Ну, вот этого можно взять. – Дама ткнула пальцем в Сидора. Тот смутился и порозовел. – А этого – нет! Без документов он.
Великий маг пожал плечами.
– Ну и что с того! – расстроилась Аня. – Мы его давно знаем, он часто сюда заходит.
Тильвус неловко переступил с ноги на ногу.
– Справку вы ему в отделе за пять минут оформите, – Аня ободряюще улыбнулась магу, – вот и будут документы. Сама же говоришь, народу в приюте маловато.
– Ну да. – Дама снова задумалась, покрутила на пальце перстень с большим красным камнем. – Лично же звонила в каждый райотдел, напоминала. Да народ весь в отпусках! Вот так и получилось.
Она поглядела на Тильвуса.
– Ладно, – кисло сказала дама. – Возьму. Под твою, Аня, ответственность. Чтоб он там не украл ничего, не пил и драк не затевал. Ну, да там милицейский пост круглосуточный… Запиши им адрес, пусть едут.
Аня с упреком поглядела на даму.
– На чем едут? До приюта они как добираться должны? У них же денег нет, наверное.
Сидор открыл было рот, но Тильвус незаметно пихнул приятеля в бок.
– Денег, это самое, нет, – покорно подтвердил Сидор. – Совсем, значить, нету.
Дама закатила глаза.
– Спускайтесь вниз. Машина там стоит, матрасы повезет сейчас в приют, как только решу, кого с водителем послать. Пусть шофер вас в кузов посадит, скажите, я велела.
Тильвус и Сидор спустились вниз, отыскали микроавтобус, под завязку загруженный матрацами, и присели в тени чахлого клена, ожидая дальнейших распоряжений дамы.
Дама не торопилась. Сидор подождал-подождал, растянулся на траве газона и захрапел. Тильвус разглядывал людей, входивших и выходивших из здания, считал голубей на крыше, потом тоже улегся на газон, пригрелся на солнышке и задремал. Ему снился Абха.
В тот день Абха так и не нашел в себе сил выползти из пещеры. Он лежал у входа, разглядывал колючий кустарник, кусочек серого хмурого неба, по которому ползли тяжелые, напитанные дождем тучи, и думал о том, что это – последний день его жизни. Возможно, следовало попытаться сбежать, но кобольд от страха не мог даже подняться на лапы. Кроме того, он прекрасно знал, что Ресиф быстро отыщет его где угодно. Ярости дракона Абха боялся гораздо больше, чем собственной смерти. Серый день незаметно перешел в дождливые сумерки. Дождь шумел в листве, то стихая, то усиливаясь, наполняя лес запахом мокрых листьев и коры. Абха посмотрел в глубь пещеры – там слабо мерцало призрачное зеленоватое свечение. От этого почему-то становилось еще тревожней, и предчувствие близкой беды мучило Абху все сильнее. Кобольд сел, прислонился к стене, съежился и смежил веки. Через минуту он открыл глаза, и сердце его чуть не выскочило из груди: у входа в пещеру, неслышно возникнув из дождливых сумерек, появился Ресиф. Он молча кивнул кобольду, приказывая следовать за ним. Абха вскочил, путаясь в собственных лапах, и поспешил следом.
