Геральт не ответил. Его терзало невыносимое желание схватить метиса за конский хвост, повалить на пол и выдавить из него все, что тот знает, по одному выбивая ему зубы головкой меча. Однако он сдержался. Рассудок подсказывал, что затеянная Ангулемой мистификация могла дать лучшие результаты.

— Ваше дело, — сказал Ширру, но дождавшись ответа. — Не буду настаивать на изложении хода событий. Скорее всего, вам почему–то не хочется говорить об этом. Вероятно, нечем особенно хвалиться. Если, конечно, ваше молчание не вызвано чем–то другим… Например, тем, что вообще ничего–то вы не сделали. Может быть, сумеете представить какие–то доказательства истинности своих слов?

— Мы отрубили у убитого правую кисть, — равнодушно бросила Ангулема. — Но потом ее спер и сожрал енот–полоскун.

— Поэтому у нас осталось только это — Геральт медленно расстегнул рубаху и извлек медальон с волчьей головой. — Это было у ведьмака на шее.

— А ну, покажи.

Геральт не колебался ни минуты. Полуэльф подбросил медальон на ладони.

— Теперь верю, — сказал он медленно. — Безделушка сильно эманирует магией. Такая штука могла быть только у ведьмака.

— А ведьмак, — докончила Ангулема, — не дал бы ее с себя снять, если б еще дышал. Значит, доказательство железное. Давай выкладывай деньгу на стол!

Ширру заботливо спрятал медальон, вынул из–за пазухи листок бумаги, положил на стол и расправил ладонью.

— Милости прошу. Расписочку.

Ангулема соскочила с ящика, подошла, обезьянничая и вертя бедрами. Наклонилась над столом. А Ширру мгновенно вцепился ей в волосы, повалил на столешницу и приставил нож к горлу. Девушка не успела даже крикнуть.

У Геральта с Кагыром уже были мечи в руках. Но слишком поздно.

Пособники полуэльфа, крепыши с низкими лбами, держали в руках металлические крюки. Но подходить не спешили.

— Мечи на пол, — буркнул Ширру. — Оба. Мечи на пол. Иначе я расширю девке улыбку.

— Не слушай… — начала Ангулема и окончила криком, потому что полуэльф крутанул впившейся ей в волосы рукой. И тут же надрезал кожу кинжалом. По шее девушки потекла блестящая красная змейка.

— Мечи на землю! Я не шучу!

— А может, договоримся как–нибудь? — Геральт, несмотря на кипящую в нем злость, решил тянуть время. — Как культурные люди?

Полуэльф ядовито рассмеялся.

— Договориться? С тобой, ведьмак? Меня прислали не балакать с тобой, а прикончить. Да–да, выродок. Ты тут комедию ломал, дитятей невинным прикидывался, а я узнал тебя с первого взгляда, сразу же. Мне тебя точно описали. Догадываешься, кто мне тебя так точно описал? Кто дал мне четкие указания, где и в какой компании я тебя найду? О, наверняка догадываешься.

— Отпусти девушку.

— Но я тебя знаю не только по описанию, — продолжал Ширру, и не думая отпускать Ангулему. — Я тебя уже видел. Я за тобой даже когда–то следил. В Темерии. В июле. Я ехал за тобой аж до города Дорьян. До дома юристов Кодрингера и Фэнна. Улавливаешь?

Геральт повернул меч так, что солнечный зайчик от клинка ослепил полуэльфа.

— Интересно, — холодно сказал он, — как ты намерен выпутаться из патовой ситуации, Ширру? Я вижу два выхода. Первый: ты немедленно отпускаешь девушку. Второй: ты убьешь девушку… А через секунду твоя кровь изящно разукрасит стены и потолок.

— Ваше оружие, — Ширру грубо рванул Ангулему за волосы, — должно лежать на полу, прежде чем я досчитаю до трех. Потом я начну девку кроить.

— Поглядим, много ли успеешь накроить. Я думаю, не очень.

— Раз!

— Два! — начал собственный отсчет Геральт, выкручивая в воздухе сигиллем шипящую мельницу.

Снаружи послышались стук копыт, ржание и фырканье лошадей, крики.

— И что теперь? — засмеялся Ширру. — Этого я и ждал. Это уже не пат, а мат! Прибыли мои друзья.

— Серьезно? — сказал Кагыр, выглядывая в окно. — Я вижу форму императорской легкой кавалерии.

— Значит, это и верно мат, но только для тебя, — сказал Геральт. — Ты проиграл, Ширру. Отпусти девушку.

— Как же, жди!

Дверь распахнулась под ударами ног, в барак ворвались несколько человек, почти все — в черном. Вел их светловолосый бородач с серебряным медведем на наплечнике.

— Que aen suecc’s? — спросил он грозно. — Что тут происходит? Кто отвечает за дебош? За трупы на дворе? А ну, отвечайте немедленно!

— Господин командир…

— Glaeddyvan vort! Бросай мечи!

Они послушались. Потому что на них были направлены арбалеты и луки. Ширру отпустил Ангулему, та хотела вскочить, но неожиданно оказалась в объятиях крепкого, ярко одетого дылды с вылупленными как у лягушки глазами. Хотела крикнуть, но дылда зажал ей рот затянутой в перчатку рукой.

— Предлагаю воздержаться от применения силы, — холодно предложил Геральт командиру с медведем на наплечнике. — Мы не преступники.

— Это ж надо!

— Мы действуем с ведома и согласия господина Фулько Артевельде, префекта из Ридбруна.

— Это ж надо! — повторил Медведь, подав знак солдатам, чтобы те подняли и забрали мечи Геральта и Кагыра. — С ведома и согласия? Господина Фулько Артевельде? Очень важного господина Артевельде. Фулько, значится. Слышали, ребяты?

Его люди — и черные, и пестроцветные — захохотали в один голос.

Ангулема дергалась в объятиях лягушачьеглазого, тщетно пытаясь кричать. Геральт уже понял. Понял еще прежде, чем ухмыляющийся Ширру принялся пожимать поданную ему правую руку. Прежде, чем четыре черных нильфгаардца схватили Кагыра, а трое других направили арбалеты прямо ему в лицо.

Лягушатник толкнул Ангулему к дружкам. Девушка повисла в их руках тряпичной куклой, даже не пытаясь сопротивляться.

Медведь медленно подошел к Геральту и неожиданно саданул в промежность кулаком в железной перчатке. Геральт согнулся, но не упал. На ногах его удержала холодная ярость.

— Может, тебя порадует известие, — сказал Медведь, — что вы не первые идиоты, которых Одноглазый Фулько использовал в своих целях. У него бревном в глазу сидят дела, которые я здесь проталкиваю на пару с господином Гомером Страггеном, которого некоторые зовут Соловьем. Фулько икать не перестает, зная, что ради этих делишек я принял на государственную службу Гомера Страггена и назначил его командиром добровольного отряда по охране горного производства. Поэтому, не имея возможности мстить официально, он нанимает разных сволочей.

— И ведьмаков, — ядовито усмехнулся Ширру.

— Снаружи, — громко сказал нильфгаардец, — мокнут под дождем пять трупов. Вы прикончили людей, находящихся на императорской службе! Нарушили работу на рудниках! У меня нет ни малейших сомнений: вы шпионы, диверсанты и террористы. На этой территории действует закон военного времени. Во исполнение его незамедлительно приговариваю вас к смертной казни на месте.

Лягушатник захохотал. Подошел к удерживаемой бандитами Ангулеме, быстро схватил ее за грудь. И сильно стиснул.

— Ну и как, Светлая? — проскрипел он, а голос, оказалось, у него был еще более лягушачий, нежели глаза. Бандитская кличка, которую он сам себе дал, доказывала наличие юмора. Если же это был простой камуфляж, то он себя оправдывал на все сто.

— А ведь встретились мы снова–то, — проскрипел лягушачий Соловей, снова ущипнув Ангулему в грудь. — Ты довольна?

Девушка болезненно ойкнула.

— Ну, курва, где жемчуга и камни, которые ты у меня сперла?

— Их взял на хранение Одноглазый Фулько, — взвизгнула Ангулема, пытаясь прикинуться, будто не боится. — Обратись к нему за получением!

Соловей заскрипел и вылупил зенки — теперь он выглядел как самая настоящая жаба, того и гляди примется языком мух ловить. Он еще сильнее ущипнул Ангулему, которая начала вырываться и вскрикнула еще громче. Из–за красного тумана ярости, застившего глаза Геральту, девушка опять напомнила ему Цири.

— Взять! — приказал вышедший из терпения Медведь. — Во двор их.

— Это ведьмак, — неуверенно сказал бандит из Соловьиной ганзы по охране горных выработок. — Тот еще тип. Как его голыми руками брать? Он запросто могёт нас каким–никаким заговором зачаровать или чем–нить другим…