— Я считаю, — пробасил Ардаль аэп Даги, — это прекрасно.

— Я тоже, — проскрипел Иоахим де Ветт.

— Отлично! — возбужденно рыкнул граф Бруанне. — Да покарает рука мстителя тирана и вырожденца за совращение чужих жен! Пусть свершит правое дело десница справедливости! Отлично!

— Еще одно, — протянул Леуваарден. — Чтобы доказать, что вы, господин граф Скеллен, полностью нам доверяете, сообщите, пожалуйста, где сейчас пребывает господин Вильгефорц.

— Господа… Я… Я не имею права…

— Это будет гарантия. Поручение в искренности и приверженности делу.

— Не бойся предательства, Стефан, — добавил аэп Даги. — Никто из присутствующих не выдаст, как бы парадоксально это ни звучало. При других обстоятельствах, возможно, меж нами и нашелся бы человек, который захотел бы купить себе жизнь, выдав остальных. Но все мы прекрасно знаем, что предательством не купим ничего. Эмгыр вар Эмрейс не прощает. Он просто не умеет прощать. Вместо сердца у него осколок льда. И поэтому он должен умереть.

Стефан Скеллен колебался недолго.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Пусть это будет доказательством моей искренности. Вильгефорц скрывается в…

Ведьмак, сидевший у раструба, до боли сжал кулаки. Напряг слух. И память.

Сомнения ведьмака в никчемности амулета Фрингильи оказались напрасны и рассеялись мгновенно. Стоило ему войти в большую каверну и приблизиться к каменному мостку над черным провалом, как медальон начал дергаться и рваться уже не как воробей, а как большая и сильная птица. Ворон, например.

Геральт успокоил амулет и замер словно истукан, стремясь к тому, чтобы слух его не обманули ни шелест, ни громкое дыхание. Он ждал. Он знал, что по другую сторону провала за мостком что–то есть, что–то таится во тьме. Возможно, это «что–то» скрывалось и за спиной, а мосток был ловушкой. Он не мог позволить схватить себя. Он ждал. И дождался.

— Привет, ведьмак, — услышал он. — Мы тебя ждали.

Голос, шедший из мрака, звучал странно. Но Геральт уже слышал такие голоса, знал их. Голоса существ, не привыкших общаться при помощи речи. Умея пользоваться аппаратом легких, диафрагмой, трахеями и гортанью, эти существа не до конца владели аппаратом артикуляционным даже в тех случаях, когда их губы, небо и язык имели строение полностью подобное человеческому. У выговариваемых такими существами слов был не только странный акцент и интонация, они вдобавок содержали звуки, неприятные для человеческого уха — от твердых и щелкающих до шипящих и скользко мягких.

— Мы ждали тебя, — повторил голос. — Знали, что ты придешь, если тебя приманить слухами. Что влезешь сюда, под землю, чтобы преследовать, хватать, убивать. Отсюда ты уже не выйдешь. Не увидишь солнца, которое так любил.

— Покажись.

В темноте за мостком что–то шевельнулось. Мрак словно сгустился в одном месте и принял человеческий, в общих чертах, облик. Существо, казалось, ни мгновения не оставалось в одной и той же позе, не стояло на месте. Оно изменялось постоянно, проделывая быстрые нервные мерцающие движения. Ведьмак уже видывал таких существ.

— Корред, — холодно бросил он. — Можно было ожидать здесь что–то подобное. Даже поразительно, как я не наткнулся на тебя раньше.

— Надо же! — В голосе подвижного существа прозвучала издевка. — В темноте, а узнал. А этого узнаешь? И того? И того вон?

Из тьмы беззвучно, словно духи, возникли еще три существа. Одно, прятавшееся за спиной корреда, судя по форме и общему облику, тоже было гуманоидом, но ростом пониже, сгорбленным и сильно походившим на обезьяну. Геральт знал, что это кильмулис.

Два других чудища, как справедливо подозревал ведьмак, прятались по его сторону мостка, готовые отрезать ему обратный путь. Первый слева заскреб когтями, словно гигантский паук, замер, перебирая многочисленными конечностями. Прыскирник. Последнее существо, больше похожее на семисвечник, вынырнуло, казалось прямо из потрескавшейся сланцевой стены. Геральт не мог определить, что это такое. Ни в одной из ведьмачьих книг такие монстры не упоминались.

— Я не хочу ссоры, — сказал он, немного рассчитывая на тот факт что существа начали с разговора, а не просто прыгнули ему в темноте на шею. — Я не хочу с вами ссоры. Но если вы начнете драку, я буду защищаться.

— Мы это учли, — прошипел корред. — Поэтому нас здесь четверо. Поэтому мы заманили тебя сюда. Ты отравил нам жизнь, сволочной ведьмак. Ты залез в наипрекраснейшие кареты и провалы в этой части мира, чудесное место для зимовки. Мы зимуем здесь почти от начала истории. А теперь ты явился сюда, чтобы охотиться на нас, негодяй. Ты преследуешь нас, вылавливаешь, убиваешь корысти ради. Хватит. С этим пора кончать. И с тобой тоже.

— Послушай, корред…

— Повежливее, — буркнуло существо. — Терпеть не могу хамства.

— Тогда как же к тебе об…

— Господин Швайцер.

— Значит, так, господин Швайцер, — проговорил Геральт, внешне миролюбиво и покладисто. — Я вошел сюда. Не скрываю, как ведьмак, с ведьмачьим намерением. Я предлагаю опустить этот вопрос. Однако случилось здесь, в подземельях, нечто такое, что изменило ситуацию радикально. Я узнал нечто для меня чрезвычайно важное. Такое, что может изменить всю мою жизнь.

— Ну и дальше что?

— Мне необходимо, — Геральт был само спокойствие и терпение, — немедленно выйти на поверхность. Незамедлительно, без минуты промедления отправиться в дальний путь. Дорогой, которая может оказаться дорогой без возврата. Вряд ли я когда–либо вернусь сюда…

— Таким фортелем ты думаешь купить себе жизнь, ведьмак? — зашипел господин Швайцер. — Не выйдет. Ничего твои просьбы не дадут. Мы поймали тебя в силки и уже не выпустим. Убьем, чтобы сохранить жизнь не только себе, но и другим нашим единокровцам. В бою за нашу и, я бы сказал, вашу свободу.

— Я не только не вернусь в эти места, — терпеливо продолжал Геральт, — но и вообще откажусь от ведьмачьей работы. Я никогда больше не убью ни одного из вас…

— Врешь! Врешь с перепугу!

— Нет. — Геральт и на этот раз не позволил себя прервать. — Я уже сказал, мне необходимо немедленно отсюда выйти. Поэтому я предлагаю вам на выбор два решения. Первое: вы поверите в мою искренность, и я отсюда выйду. Второе: я выйду отсюда по вашим трупам.

— Третье, — кашлянул корред, — ты сам будешь трупом.

Ведьмак с шипением вытянул меч из ножен.

— Не единственным, — сказал он спокойно. — Не единственным, господин Швайцер.

Корред некоторое время молчал. Державшийся у него за спиной кильмулис покачивался и покашливал. Прыскирник сгибал и распрямлял конечности. Семисвечник постоянно изменял форму. Теперь он выглядел ободранной елочкой с двумя большими фосфоресцирующими глазами.

— Докажи, — наконец сказал корред, — свою искренность и добрую волю.

— Как?

— Отдай свой меч. Ты утверждаешь, что перестанешь ведьмачить. Но ведьмак — это его меч. Брось его в пропасть. Или сломай. Тогда мы позволим тебе выйти.

Геральт несколько секунд стоял неподвижно, в тишине было слышно, как капает вода со свода и стен. Потом медленно, не спеша, вертикально и глубоко всадил меч в расщелину. И переломил клинок сильным ударом сапога. Сталь лопнула, и звон эхом прокатился по пещерам.

Вода капала со стен, стекала, будто слезы.

— Не могу поверить, — очень медленно сказал корред. — Не могу поверить, что человек может быть настолько глуп.

Они бросились на него все разом, мгновенно, без крика, без приказа, без команды. Первым через мосток мчался господин Швайцер, выпустив когти и выставив клыки, которых не постыдился бы и волк.

Геральт позволил ему приблизиться, а потом развернулся в бедрах и ударил, разрубив ему нижнюю челюсть и горло. В следующий момент он уже был на мостке, ударом наотмашь располосовал кильмулиса, тут же сжался и припал к земле — вполне своевременно, — а прыгнувший на него семисвечник пронесся поверху, едва задев за куртку шпорами когтей. Ведьмак отпрыгнул от прыскирника, от тонких лап, крутящихся словно крылья ветряной мельницы. Удар одной из лап угодил Геральту по голове. Геральт заплясал, проделывая финт и окружая себя широкими взмахами меча. Прыскирник прыгнул снова, но промахнулся, ударился о перила и, проломив их, рухнул в пропасть, сопровождаемый каменным градом. До сих пор он не издал ни малейшего звука, сейчас же, падая в пропасть, завыл. Вой не утихал долго.