— Лжешь, — сухо сказал Геральт, — а императорам лгать не пристало. Паветту нельзя было оставлять в живых. Она бы тебя разоблачила. И никогда б не допустила того, что ты намеревался сделать с Цири.

— Она жила бы… — возразил Эмгыр, — где–нибудь… далеко. Есть достаточно замков… Хотя бы Дарн Рован… Я не смог бы ее убить.

— Даже ради цели, которая оправдывает средства?

— Всегда, — император потер лицо, — можно найти какое–то менее драматическое средство. Их множество.

— Не всегда, — сказал ведьмак, глядя ему в лицо. Эмгыр отвел глаза.

— Именно это я имел в виду, — кивнул Геральт. — Закончи рассказ. Время уходит.

— Калантэ стерегла малышку как зеницу ока. О том, чтобы ее похитить, я и думать не мог. Мои отношения с Вильгефорцем сильно охладели, другие магики все еще вызывали у меня антипатию… Но военные и аристократия активно подталкивали меня к войне и нападению на Цинтру. Клялись, что этого жаждет народ, что народу требуется жизненное пространство, что следование vox populi[109] будет чем–то вроде императорского испытания. Я решил убить двух зайцев одной стрелой. Одним махом заполучить и Цинтру, и Цири. Остальное ты знаешь.

— Знаю, — кивнул Геральт. — Благодарю за беседу, Дани. Но дольше тянуть невозможно. Я очень устал. Я нагляделся на смерть друзей, которые пришли сюда со мной с края света. Они шли, чтобы спасти твою дочь. Они ее даже не знали. Кроме Кагыра, никто не знал Цири. Но они пошли, чтобы спасти. Потому что были в них порядочность и благородство. И что? Они нашли смерть. Я считаю, что это несправедливо. И если хочешь знать, не согласен с этим. Потому что плевал я на такую историю, когда порядочные люди умирают, а паршивцы продолжают жить и творить свое гнусное дело. У меня больше нет сил, император. Зови людей.

— Ведьмак…

— Тайна должна умереть вместе с теми, кто ее знает. Твои слова. Другого выхода у тебя нет. Неправда, будто у тебя их множество. Я убегу из любой тюрьмы. Отберу у тебя Цири. Нет такой цены, какую я не заплачу, чтобы ее отнять. Ты прекрасно знаешь.

— Прекрасно знаю.

— Йеннифэр ты можешь позволить жить. Она тайны не знает.

— Она, — серьезно сказал Эмгыр, — заплатит любую цену, чтобы спасти Цири. И отомстить за твою смерть.

— Факт, — кивнул Геральт. — Действительно, я забыл, как сильно она любит Цири. Ты прав, Дани. Ну что же, от Предназначения не убежишь. Есть у меня просьба.

— Слушаю.

— Позволь мне с ними проститься. Потом — я в твоем распоряжении.

Эмгыр подошел к окну, уставился на вершины гор.

— Не могу тебе отказать. Но…

— Не бойся. Я не скажу Цири ничего. Я нанес бы ей смертельную обиду, сказав, кто ты. А я не в силах ее обижать.

Эмгыр долго молчал, все еще глядя в окно.

— Может, и есть у меня перед тобой какой–то долг, — повернулся он. — Послушай, что я предложу тебе в порядке оплаты. Давно–давно, в очень давние времена, когда у людей еще были честь, гордость и постоянство, когда они ценили свое слово, а боялись исключительно бесчестья, случалось, что осужденный на смерть человек, чтобы избежать позорящей его руки палача или наемного убийцы, ступал в ванну с горячей водой и вскрывал себе вены. Можно ли…

— Прикажи наполнить ванну.

— Можно ли рассчитывать на то, — спокойно продолжил император, — что Йеннифэр пожелает сопровождать тебя в таком купанье?

— Я почти уверен. Но все же спросить не помешает. Йеннифэр — натура довольно бунтарская.

— Знаю.

Йеннифэр согласилась сразу.

— Круг замкнулся, — добавила она, глядя на кисти рук. — Змей Уроборос вонзил зубы в собственный хвост.

— Я не понимаю! — Цири зафыркала, как разозленная кошка. — Я не понимаю, зачем я должна с ним идти? Куда? Почему?

— Доченька, — мягко сказала Йеннифэр. — Таково, девочка, твое Предназначение. Пойми, иначе просто не может быть.

— А вы?

— У нас, — Йеннифэр взглянула на Геральта, — иное Предназначение. Просто так должно быть. Иди сюда, доченька. Обними меня покрепче.

— Они хотят вас убить, верно? Я не согласна! Я едва отыскала вас! Это несправедливо!

— Поднявший меч, — глухо проговорил Эмгыр вар Эмрейс, — от меча и погибнет. Они сражались со мной и проиграли. Но проиграли достойно.

Цири тремя шагами оказалась рядом с ним, а Геральт молча втянул воздух. Услышал вздох Йеннифэр. «Хрен тебя побери, — подумал он, — ведь это же все видят! Ведь все его черное воинство видит то, что скрыть невозможно! Та же осанка, те же горящие глаза, тот же изгиб губ. Так же скрещенные на груди руки. К счастью, к великому счастью, пепельные волосы она унаследовала от матери. Но все равно, стоит приглядеться и сразу видно, чья это кровь…»

— Так ты… — сказала Цири, испепеляя Эмгыра огненным взглядом. — Ты, значит, выиграл? И считаешь, что выиграл достойно?

Эмгыр вар Эмрейс не ответил. Только удовлетворенно усмехнулся, глядя на девушку. Цири стиснула зубы.

— Столько людей погибло. Столько людей погибло из–за тебя. Они проиграли достойно? Их смерть — достойна? Только зверь может так думать. Из меня, хоть я видела смерть вблизи, рядом, тебе сделать зверя не удалось. И не удастся.

Он не ответил. Смотрел на нее, казалось, поедая ее взглядом.

— Я знаю, — прошипела она, — что ты удумал. Что хочешь со мной сделать. И скажу тебе сейчас, сразу, здесь: я не позволю к себе прикоснуться. А если меня… Если меня… То я убью тебя. Даже связанная. Когда ты уснешь, я перегрызу тебе глотку.

Император быстрым жестом успокоил нарастающее среди офицеров ворчание.

— Будет то, — процедил он, не спуская с Цири глаз, — что предназначено. Попрощайся с друзьями, Цирилла Фиона Элен Рианнон.

Цири взглянула на ведьмака. Геральт ответил отрицательным движением головы. Девушка вздохнула.

Они с Йеннифэр обнялись и долго шептались. Потом Цири подошла к Геральту.

— Жаль, — тихо сказала она. — Все обещало быть лучше.

— Гораздо лучше, — подтвердил он.

Они обнялись.

— Будь мужественной.

— Он меня не получит, — шепнула она. — Не бойся. Я сбегу от него. Я знаю способы…

— Ты не должна его убивать. Запомни, Цири. Не должна.

— Не бойся. Я и не думала убивать. Знаешь, Геральт, я уже достаточно наубивала. Слишком много этого было.

— Слишком. Прощай, ведьмачка.

— Прощай, ведьмак.

— Только не вздумай реветь.

— Тебе легко говорить.

Эмгыр вар Эмрейс, император Нильфгаарда, сопровождал Йеннифэр и Геральта до самой ванны, почти до обрамления огромного мраморного бассейна, заполненного ароматной парящей водой.

— Прощайте, — сказал он. — Торопиться не обязательно. Я уезжаю, но оставляю здесь людей, которых проинструктирую и отдам нужные распоряжения. Когда вы будете готовы, крикнете, и лейтенант подаст вам нож. Но повторяю, торопиться не обязательно.

— Мы должным образом оцениваем оказанную милость, — серьезно кивнула Йеннифэр. — Ваше императорское величество?

— Слушаю.

— Прошу по возможности не обижать мою дочку. Не хотелось бы умирать, зная, что она плачет.

Эмгыр молчал долго. Очень долго. Прислонившись к дверному косяку. И отвернувшись.

— Госпожа Йеннифэр, — проговорил он наконец, и лицо у него было на удивление странное. — Будьте уверены, я не обижу вашей и ведьмака Геральта дочери. Я топтал трупы друзей и плясал на курганах врагов. И думал, что в силах сделать все. Но то, в чем меня подозревают, я просто сделать не могу. Теперь я это знаю. И благодарю вас обоих. Прощайте.

Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Геральт вздохнул.

— Разденемся? — Он взглянул на парящий бассейн. — Правда, не очень–то меня радует мысль, что нас выволокут отсюда в виде голых трупов…

— А мне, представь, без разницы, какой меня выволокут. — Йеннифэр скинула туфли и быстро расстегнула платье. — Даже если это мое последнее купание, я не намерена бултыхаться в воде одетой.