— Интересно.

Вивальди глянул на Лютика и Геральта, сморщил курносый нос.

— Тебе интересно? А мне интересна твоя компания, Даинти, — сказал он. — Трубадур, ведьмак и купец. Чего уж лучше. Мэтр Лютик вхож всюду, даже в королевские дворцы, и, надо думать, у него неплохой слух. А ведьмак? Личная охрана? Выбивала? Деньги выколачивать?

— Поспешные выводы, господин Вивальди, — холодно сказал Геральт. — Мы не в сговоре.

— А я, — процедил Лютик, — никогда не прислуживаюсь. Я поэт, а не шпион!

— Всякое говорят, — поморщился краснолюд. — Всякое, милсдарь Лютик.

— Ложь! — взвизгнул трубадур. — Сплошная ложь!

— Ну хорошо, верю, верю. Только не знаю, поверит ли Ляшарель. Как знать, может, все понемногу и заглохнет. Должен сказать, Ляшарель, после того как его в последний раз хватил удар, сильно изменился. Может, страх смерти глянул ему в задницу и заставил призадуматься? Словом, это уже не тот Ляшарель. Он сделался как–то вежливее, рассудительнее, спокойнее и… и как бы порядочнее.

— Э–э–э, — протянул низушек. — Порядочнее? Ляшарель–то?

— Говорю как есть, — возразил Вивальди. — А есть, как говорю. Вдобавок сейчас у церковников в голове другая проблема, имя которой — «Вечный Огонь».

— Ну да?

— Всюду должен гореть Вечный Огонь, как говорят. Всюду, где только можно, следует установить алтари, посвященные этому Огню. Множество алтарей. Не выспрашивай подробности, Даинти, я не очень разбираюсь в людских суевериях. Но знаю, что все священнослужители, а также Ляшарель, практически не занимаются ничем иным, как только этими алтарями и Огнем. Идет солидная подготовка. Налоги будут расти, это уж точно.

— Ну, — сказал Даинти. — Невелика радость, но…

Дверь конторы снова распахнулась, и влетело уже знакомое ведьмаку нечто в зеленой шапке и кроличьей шубейке.

— Купец Бибервельт, — сообщило оно, — велит прикупить мисок, ежели их не хватит. Цена не влияет значения, то бишь не влияет роли. О черт, не играет значения… Э?

— Прекрасно, — улыбнулся низушек, и улыбка его напоминала скривившуюся мордочку взбешенного дикого кота. — Мы купим массу мисок, воля господина Бибервельта для нас закон, а цена не играет роли. А чего еще надо прикупить? Капусты? Дегтя? Железных грабель?

— Кроме того, купец Бибервельт, — прохрипело нечто в шубейке, — просит прислать тридцать крон наличными, потому как должен дать взятку, перекусить и выпить пива, а «Под Пикой» три каких–то проходимца сперли у него мешок с деньгами.

— Ах вот оно что, — протянул Даинти. — Три проходимца! Так, похоже, этот город прямо–таки кишмя кишит проходимцами. А где, если дозволено будет спросить, находится сейчас уважаемый купец Бибервельт?

— Где же, — сказало нечто, хлюпнув носом, — как не на Западном Базаре.

— Вимме, — сказал Даинти зловеще. — Не задавай вопросов, но найди мне хорошую толстую палку. Я отправляюсь на Западный Базар, но без палки пойти не могу. Слишком там много проходимцев и ворюг.

— Палку, говоришь? Найду. Но, Даинти, одно хотел бы знать, потому как это меня тяготит. Я не должен был задавать тебе вопросов, поэтому не задам, а попытаюсь угадать, а ты подтвердишь либо нет. А?

— Отгадывай.

— Тот прогорклый жир, масло, воск и миски, тот паршивый шпагат — все это тактические шаги, верно? Ты хотел отвлечь внимание конкурентов от кошенили и мимозы? Вызвать панику на рынке? А, Даинти?

Дверь резко раскрылась, и в контору вбежало нечто без шапки.

— Щаверий докладывает, что все готово! — пискнуло оно. — Спрашивает, наливать?

— Наливать! — загремел низушек. — Немедленно наливать!

— Клянусь рыжей бородой старого Рундурина, — взвыл Вивальди, как только за гномом закрылась дверь. — Ничего не понимаю! Что тут деется? Что наливать? Во что наливать?

— Понятия не имею, — признался Даинти. — Но дело должно крутиться, Вимме.

С трудом пробиваясь сквозь толпу, Геральт вышел к ларьку, увешанному медными кастрюлями, котелками и сковородками, отливающими красным в лучах предвечернего солнца. За ларьком стоял рыжеволосый краснолюд в оливковой шапке и тяжелых башмаках из тюленьей кожи. На лице краснолюда рисовалось неудовольствие — коротко говоря, он выглядел так, словно через минуту намеревался оплевать копающуюся в товаре клиентку. Клиентка колыхала бюстом, трясла золотистыми кудряшками и поливала краснолюда бесконечным потоком слов, лишенных склада и лада.

Клиентка была ни много ни мало Веспуля, известная Геральту в качестве метательницы горшков. Не ожидая, пока она его признает, он быстро слился с толпой.

Западный Базар пульсировал жизнью, дорога сквозь скопище народа походила на продирание через кусты боярышника. То и дело что–то цеплялось за рукава и штанины — то дети, потерявшиеся у мам, пока те оттаскивали отцов от палатки с продажей в разлив, то шпики из кордегардии, то торгующие из–под полы продавцы шапок–невидимок, афродизий и похабных картинок, вырезанных на кедровых досочках. Геральт перестал улыбаться и перешел на ругань, одновременно с успехом пользуясь локтями.

Вдруг он услышал звук лютни и знакомый жемчужный смех. Звуки шли со стороны сказочно разукрашенного ларька, снабженного вывеской: «Здесь чудеса, амулеты и наживка для рыбы».

— Кто–нибудь уже говорил вам, что вы прелестны? — верещал Лютик, присев на прилавок и весело болтая ногами. — Нет? Не может быть! Это же город слепцов, ничего больше, просто город слепцов. Подходите, добрые люди! Кто желает услышать балладу о любви? Кто хочет воспылать и обогатиться духовно, пусть бросит монету в шляпу. Ты чего туда суешь, засранец? Медь придержи для нищенок, не обижай медью артиста. Я–то, возможно, прощу, но искусство — никогда!

— Лютик, — сказал подходя Геральт. — Я думал, мы разделились, чтобы искать допплера. А ты устраиваешь концерты. И не стыдно петь на ярмарках, словно нищий дед?

— Стыдно? — удивился бард. — Важно, что и как поешь, а не где поешь. Кроме того, я голоден, а хозяин ларька обещал накормить обедом. Что же касается допплера, то ищите его сами. Я для погонь, драк и самосудов не гожусь. Я — поэт.

— Ты б лучше помалкивал, поэт. Здесь твоя невеста, могут быть неприятности.

— Невеста? — Лютик нервно заморгал. — О ком ты? У меня их несколько.

В этот момент сквозь толпу слушателей с силой нападающего тура пробилась Веспуля, держа в руке медную сковороду. Лютик соскочил с прилавка и кинулся бежать, ловко перепрыгивая через корзины с морковью. Веспуля повернулась к ведьмаку, раздувая ноздри. Геральт попятился и уперся спиной в стенку ларька.

— Геральт! — крикнул Даинти Бибервельт, вырываясь из толпы и отталкивая Веспулю. — Быстрее, быстрее! Я его видел. Вон там он, убегает!

— Я еще вас достану, распутники! — взвизгнула Веспуля, стараясь удержать равновесие. — Я еще сочтусь со всей вашей сворой! Хороша компашка! Стиляга, оборванец и карлик с волосатыми пятками! Вы меня попомните!

— Туда, Геральт! — крикнул Даинти, на бегу расталкивая группку школяров, занятых игрой в «три ракушки». — Туда, туда, он между телегами крутится. Заходи слева! Быстрее!

Они кинулись в погоню, сопровождаемые проклятиями перекупщиков и покупателей. Геральт только чудом избежал столкновения с бросившимся под ноги сопливым малышом. Перескочил через него, перевернув при этом два бочонка сельди, за что разъяренный рыбак хлестнул его по спине живым угрем, которого в тот момент демонстрировал клиентам.

И тут он увидел допплера, пытающегося сбежать вдоль загона для овец.

— С другой стороны! — крикнул Даинти. — Обходи его с другой стороны, Геральт!

Допплер стрелой пронесся вдоль заграды, мелькая зеленым жилетом. Теперь было ясно, почему он не превратился ни в кого другого. Проворством никто не мог сравняться с низушком. Никто. Кроме другого низушка. И ведьмака.

Геральт увидел, что допплер резко меняет направление, вздымая тучу пыли, и ловко ныряет в прогал в ограде, окружающей большую палатку, которая выполняла роль бойни и мясной лавки одновременно. Даинти это тоже заметил, перепрыгнул через жерди и стал пробиваться сквозь сбившуюся в ограде отару блеющих баранов. Было ясно, что он не успеет. Геральт свернул и кинулся вслед за допплером между досками заграды. Неожиданно почувствовал рывок, услышал треск рвущейся кожи, и куртка под другой подмышкой тоже сделалась вдруг очень свободной.