– Так будет с каждым, кто посмеет поднять руку на Реехеану, – равнодушно проговорил Вайдер, кинув меч в ножны и направляясь к выходу из зала.

Почему-то ни у кого не возникло сомнений, что так оно и будет…

Зигзаг. Косая линия. Кружочек. Треугольник. Снова зигзаг, похожий на разряд молнии. Непонятная волнообразная линия. Мне кажется или снова получилось похоже на замок?

Я зарычала сквозь зубы и откинула ручку в сторону меланхолично пронаблюдав сначала за ее полетом к противоположной стене, а потом за тем, как она чуть не развалилась на две части. Джинн… уже четвертая за неделю. Я так канцтоваров не напасусь. Я бросила последний взгляд на листочек, на котором вычерчивала непонятную абстракцию, вместо того чтобы готовиться к экзаменам.

Вот уже неделю я торчала в больнице Института, с каждым днем чувствуя себя все лучше. По крайней мере физически. А в душе… Там была пустота. Эту рану не смогли вылечить ни целители, ни даже друзья, которые будто задались целью не оставлять меня в одиночестве. Когда Рес рассказал о своей вылазке за манускриптом и вынужденном превращении в статуэтку, я была ошарашена. Наша ссора, его слова – все это казалось нереальным после его самоотверженного поступка. Целители суетились вокруг меня, пытаясь окончательно привести в норму, преподаватели чуть ли не посменно приносили мне домашние задания и желали скорейшего выздоровления, друзья готовились к экзаменам, проводя много времени рядом со мной. А мне просто нечем было заняться. Учеба занимала у меня не больше получаса в день. Я хотела как можно скорее выйти из больницы, но пока это было невозможно. Оставалось только скучать и видеть сны… И мне постоянно снился Вайдер. Уже на следующий день после того, как мы сделали ноги из замка, мне приснился суд над Атроном. Вайдер убил его, но эта смерть почему-то не показалась мне таким уж зверством. Я знала, что это видение, а вот все остальное… Вайдер приходил в мой сон каждую ночь, но я не знала, реальность это или просто мое подсознание стучалось ко мне. И даже не могла сказать, действительно ли мне хочется, чтобы эти сны прекратились. Днем делать мне было совершенно нечего.

Скучно. «Обыденность заменится другой, после того как змея откроет свой рот». Интересно, что подразумевается под змеей, открывшей рот? Вообще-то надо отдать ему должное, Акурик не очень запутывал свое предсказание. Но понятнее оно от этого не стало. Скорее бы уж что-то произошло! Пусть обыденность заменится другой, пусть хоть что-то произойдет! Я не могу так больше, просто не могу… Сколько может тянуться такая серая, монотонная жизнь, когда все дни похожи один на другой и вырваться просто невозможно? «Зачем вы совершили самоубийство?» – «Мне стало скучно жить». – «Вы думали, что это вас развеселит?» Во-во. Мой случай. Самоубийство мне совершить не удалось, и на тот момент причиной была вовсе не скука… Теперь же в самоубийстве не было никакого смысла, как, впрочем, и в жизни.

Я отвернулась от стола с бумажками и учебниками к окну. Тепло. Там тепло… там зеленеющие деревья, там люди… настоящие люди, те, что могут по-настоящему жить… или думать, что живут.

Я поднесла к лицу правую руку с обручальным кольцом, которое почему-то и не думала снимать, потом покосилась на цепочку со змейкой, которая висела у меня на шее. Моя память о Вайдере. Интересно, он хоть остался жив в той битве? Думаю, да. Такое не тонет… слишком уж он сильный, чтобы какая-то горстка демонов справилась с ним. Тем более там Цхакг, его отец. Сомневаюсь, что он намного слабее сына. Он с ним.

Ладно, Лиера, соберись… сколько можно! Ты уж либо делай что-то, либо прекращай стонать, поняла? А то завела манеру – сидишь тут, жалуешься на жизнь и на нехороший мир, а дальше что? Вслух бурчать начнешь? Мама дорогая! Ну уж нет! Бери себя в руки, ноги и клыки и начинай что-то делать! Срочно. Как раз и развеешься. Поняла, я тебя спрашиваю?!

Поняла. И уже начинаю делать. Любые глупости, хоть что-то. Главное, хоть что-то.

Амели застала меня в разгар бурной деятельности. Я сидела, со всех сторон обложенная многочисленными раскрытыми, положенными и брошенными книгами, лихорадочно перелистывая их и откидывая. Я сама не была уверена, что хочу найти, но точно знала, что что-то да найдется. Амели сначала посмотрела на меня как на сумасшедшую, и я вполне ее понимала. Но где-то через полчаса, кажется, поняв, что не сможет учиться в шуме, производимом мною, она присоединилась к моей нелегкой работе, получив указания «действовать по интуиции». Я понимала, что она совсем не представляет себе, что именно от нее требуется, да я и сама это не совсем представляла. Но сейчас мне нужна была ее помощь. Не дружеское сочувствие и понимание, все равно они не могут быть до конца искренними, когда Амели не понимает, не чувствует, в чем дело. Просто помощь.

Я перелистывала книжку за книжкой. Подбирала собственные слова для стихотворного заклинания. Иногда такое у меня получалось, но рифма выходила кособокая и бессмысленная, а книжки не давали ничего. Не было того чувства, что вот оно, наконец-то…

Снова ничего не было. Снова пусто. Я уже почти отчаялась.

Параллельные миры, параллельные реальности… Одна реальность сменится другой… Меня чуть не подбросило на месте.

– Амели, стой! – закричала я и выхватила книгу у ошеломленной подруги.

– Что такое? – спросила она, глядя на мое сосредоточенное, как у мартышки с бананом, лицо.

– Кажется, это то, что нужно, – сказала я, отложив книгу. – Вот там я смогу спрятаться!

– Спрятаться? От кого?

Кажется, Амели окончательно определилась с моим диагнозом. Во всяком случае, в ее голосе появились ласковые интонации, с какими разговаривают с сумасшедшими.

– Я нормальная, Амели, – сказала я уже совершенно спокойно, – честно. По крайней мере пока. Не знаю, как тебе это объяснить, но мне надо уйти. Уйти туда, где я буду в безопасности даже от самой себя. Он снится мне, – сказала я после секундной заминки, – снится каждую ночь. И… и я так и не смогла его разлюбить.

Амели промолчала, но, заглянув в ее полные сочувствия глаза, я поняла, что она поможет.

Несколько минут ушло на совместные старания убедить целителей, что со мной уже все в порядке и меня вполне можно выпустить из больницы. Они кривились, закатывали глаза, уговаривали полежать еще, но я была непреклонна. Это было то пресловутое шило, которое уже многих сгубило. Я наконец-то знала, что мне надо делать, и именно это собиралась делать. В конце концов мы переупрямили целителей, и уже через полчаса я была в нашей с Амели комнате.

– Смена реальности. Параллельные миры и параллельные варианты развития будущего на некоторое время немного поменяются для одного человека, он сможет увидеть другой вариант событий, он сможет увидеть другой мир, мир, где в детстве он секундой позже отбросил плюшевого медведя и стал не магом, а учителем, например, – объясняла я. – Думаю, это то, что мне нужно. Точнее… Я, может быть, так и не думала бы, если бы не пророчество. Хотя тогда я его совсем не понимаю. Что значит «змея раскроет рот»?

В конце этой проникновенной речи я попыталась добавить в голос иронии, чтобы хоть немного разрядить обстановку, но, кажется, это мне не удалось. Амели все так же внимательно молча смотрела на меня. Потом тихо ответила:

– Не знаю, Лиера. Мне все больше кажется, что я тебя совсем не знаю. То ли ты изменилась, то ли ты и раньше была не такой, как я думала. Мне не совсем нравится твой теперешний вариант, хотя и в нем есть, наверное, свои плюсы. Но, честное слово, какой бы ты ни стала, я с этим соглашусь. И очень постараюсь снова узнать тебя.

Я улыбнулась:

– Вот и ладушки!

Амели сначала робко, но потом уже во все тридцать два зуба улыбнулась в ответ. Подавшись вперед, она быстро обняла меня, потом вскочила и начала деятельно раскладывать книжки, амулеты и прочую мелкую ерунду, необходимую для проведения ритуала, бормоча себе под нос что-то вроде «это сюда, это туда, а это вообще в мусорку». Я усмехнулась. Ну вот. Старая добрая Амели без всяких философских заскоков и размышлений над моей натурой. Такой она мне нравится гораздо больше. Хотя, может, это тоже мое представление о том, какой она была?..