— Хорошо, — грустно отвечал граф.

Оба воротились на ночлег, где Курумила и Валентин крепко спали.

То, что видели Трантоиль Ланек и граф, произошло после ухода от Антинагуэля почти всех его воинов. С некоторого времени он стал позволять дону Тадео видеться с дочерью, они могли свободно ходить по стану. Токи хотел обнадежить их близким освобождением, чтобы потом сильнее поразить неожиданной жестокостью. Дон Тадео не доверял этой притворной милости Антинагуэля. Нелепое предчувствие говорило ему, что это не к добру. Но старался быть спокойным, чтобы не испугать дочь. Бедная девушка была так рада, что снова увидела дорогого отца. Казалось, она позабыла, что они в плену, ласкалась и всячески старалась развеселить дона Тадео.

Когда было объявлено решение народного собрания, дон Тадео с дочерью сидели в палатке на краю стана. Услышав шум, они подумали, что, вероятно, отряду приказано сняться, и спокойно ожидали, когда придут уведомить их об этом. Но никто не приходил, и скоро все снова утихло.

Кончив кататься по земле и стонать, Антинагуэль вскочил, мрачно улыбнулся и подошел к своим мозотонам. Поблагодарив их за верность, он объявил, что желает угостить их. Индейцы, страшные охотники до водки, услыхав предложение токи, поклялись, что до смерти не покинут его. Скоро начался пир. Когда все достаточно выпили, Антинагуэль приказал вытащить дона Тадео и его дочь из палатки и крепко привязать друг против друга к деревьям, чтобы они не убежали ночью. С этого момента начал он выполнять свою клятву о мщении.

Вот объяснение сцены, виденной графом и Трантоиль Ланеком. Возвратившись на ночлег, они разбудили Валентина и Курумилу. Индейцы уселись вокруг костра для совета, пригласив французов последовать их примеру.

Луи внутренне негодовал на медлительность индейцев. По его мнению, без долгих рассуждений надо было броситься преследовать похитителей. В то же время он понимал, что в предстоящей борьбе помощь ульменов была необходима. А потому, подавив свое нетерпение, он стал спокойно ожидать, закурив сигару.

После довольно долгого молчания, когда сигары и трубки были выкурены, Трантоиль Ланек начал:

— Воинов много. Мы можем одолеть их только хитростью. С тех пор как мы стали преследовать Антинагуэля, мы не знаем ни того, что случилось с ним, ни положения бледнолицых. Нужно узнать, что хочет сделать токи со своими пленниками, действительно ли жизнь их в опасности. Чтоб разузнать обо всем, я пойду в стан Антинагуэля. Токи не знает, что связывает меня с его пленниками, он будет со мной откровенен. Мои братья последуют за мною издали. Ночью я возвращусь к ним.

— Ладно, — отвечал Курумила. — Мой брат мудрый воин, он успеет в этом деле. Но пусть он помнит, что идет к Черным Змеям, самому коварному из арауканских племен. Когда он будет у них, пусть он взвешивает хорошенько каждое слово, прежде чем произнести его, каждое движение, прежде чем сделать его.

Валентин с удивлением поглядел на своего молочного брата.

— Что это значит? — спросил он. — О каких индейцах идет речь? Или мы напали на след Антинагуэля?

— Да, — печально отвечал граф, — дон Тадео и его дочь недалеко от нас, и их жизнь в опасности.

— О, — вскричал Валентин, вскакивая и хватаясь за винтовку, — чего ж мы ждем? О чем еще спорить?

— Увы, — отвечал граф, — что могут сделать четверо против пятидесяти?

— Правда, — согласился Валентин, снова усаживаясь. — Теперь я понимаю. Предводитель прав, надо действовать хитростью.

— Предводитель, — сказал Луи, — ваш план хорош, но мне кажется, его надо немного изменить.

— Пусть мой брат говорит. Он мудр, я последую его совету, — отвечал Трантоиль Ланек, вежливо кланяясь.

— Нам надо предусмотреть все, чтобы наш план удался во что бы то ни стало. Вы пойдете в стан, а мы издали за вами. Только если вам не удастся присоединиться к нам, то дайте об этом знать условным сигналом, криком какой-нибудь птицы. Если ваша жизнь будет в опасности, известите нас другим сигналом, чтобы мы могли поспешить к вам на помощь.

— Мой брат хорошо говорит, — подтвердил Курумила. — Если предводителю будет грозить опасность, он закричит, как коршун-перепелятник. Если ему придется остаться ночевать с Черными Змеями, он трижды прокричит, как щегленок.

— Хорошо, — отвечал Трантоиль Ланек, — что еще скажет мой брат?

Граф порылся в мешке, вынул бумагу, написал на ней несколько слов, сложил вчетверо и подал предводителю.

— Необходимо, чтобы те, кого мы хотим освободить, знали о нашем намерении. Может быть, дон Тадео не узнает моего брата. Чтоб не произошло недоразумения, предводитель отдаст эту записку молодой девушке.

— Все будет сделано, — отвечал, улыбаясь, предводитель.

— Теперь по следам! — воскликнул Курумила. — Не то мы опять потеряем их.

— Да, время! — подхватил Валентин, вскакивая в седло.

Европейцу трудно себе представить, с каким терпением индейцы отыскивают следы. Нагнувшись к земле, они внимательно рассматривают все встречающееся на дороге, не пропустят ни листочка, ни щепочки. Они ползут по берегу ручья, чтобы поглядеть, нет ли следов на песке, и часто возвращаются на несколько верст назад, если попадут на ложный след. Ведь индейцы, преследуют ли их или нет, все равно маскируют свои следы. На этот раз Антинагуэль, которому было важно, чтобы никто не знал, куда он скрылся, делал это особенно тщательно. Поэтому как ни опытны были наши предводители, они часто сбивались. Только после великих усилий удалось им выследить неприятеля.

На второй день вечером, когда наши друзья остановились на ночлег на склоне холма, у входа в пещеру, Трантоиль Ланек простился с ними. Он пришпорил коня и скоро исчез. Его путь лежал к тому месту, где Антинагуэль должен был остановиться на ночь. Зоркие глаза его различили вдали тонкую струю дыма. Когда он подъехал к стану, перед ним возникли два индейца и сделали ему знак остановиться. Трантоиль Ланек остановил коня.

— Куда едет мой брат? — спросил один из них, подходя к предводителю, между тем как другой остался немного поодаль.

— Марри-марри , — отвечал предводитель, закидывая на плечи ружье. — Трантоиль Ланек узнал след своих братьев Черных Змей. Он хочет покурить у их костра, прежде чем поедет дальше.