На траве у муравейника расположились Остролист и Колокольчик. Остролист обнюхивал лиловую орхидею. Когда его нос коснулся ствола, сиреневый цветок покачнулся.

— Не пугай ее, капитан, а то она улетит! — в шутку сказал Колокольчик. — Не божья ли это коровка? Смотри, сколько пятнышек у нее на листьях!

— Ох, перестань, Колокольчик! — добродушно сказал Остролист. — В этой местности я не знаю половины растений! Эту-то траву есть нельзя, зато здесь много бедренца, а он кроликам всегда полезен.

Тут муха уселась на его раненое ухо, он сморщился и тряхнул головой.

Орех и Лохмач обрадовались, увидев капитана в таком хорошем состоянии, и решили отвести Остролиста в Соты. Тот сразу же заинтересовался:

— Много ли у вас кроликов?

— Хрейра, — отвечал Лохмач.

— Неужели все кролики, ушедшие вместе с Орехом, выжили?

— Все они здесь.

— Раненые есть?

— О, многие из нас были более или менее серьезно ранены! — сказал Орех.

— У нас не было ни одной скучной минутки! — добавил Лохмач.

— А это кто сюда бежит? Его не было в нашей колонии.

Из букового леса к ним скакал Земляника. Приблизившись, он стал проделывать странные танцевальные па головой и лапами. Никто ему не ответил, и Земляника, несколько сконфуженный, остановился. Чтоб не дать Лохмачу наброситься на себя с руганью, он поспешно заговорил.

— Милорд Орех, — церемонно начал он — при этом Остролист удивленно дернулся, но ничего не сказал. — Все кролики выразили желание остаться на ночь в новой большой норе и надеются, что капитан Остролист расскажет нам все, что с ним произошло.

— Я готов рассказывать, — сказал Остролист. — Только предупреждаю, у вас сердца обольются кровью!

У Остролиста был такой мрачный вид, что все замолчали. В молчании они поднялись на вершину и спустились в главную залу новой колонии.

Тут из восточного хода в Соты влез Вероника.

— Орех, — сказал он, — там этот, или эта, как ее, ну, твоя гостья мышь хочет с тобой поговорить.

Мышь сидела у самого выхода.

— Ты идешь домой? — спросил ее Орех.

— Идти сейчас, не ждать сов, — сказала мышь. — Но я хотела сказать: ты помогай мыши, а когда-нибудь мышь помогай тебе. Ты говори — она прийти! — С этими словами она убежала.

— Фрис в пруду! — воскликнул Лохмач. — Того и гляди, явятся все ее сородичи. То-то наша нора будет кишеть ими!

Остролист неторопливо начал свой рассказ:

— В ту ночь, когда вы ушли из колонии, мы прошли по вашему следу до самого ручья. Треарах сказал, что нет смысла рисковать и преследовать вас. «Ушли так ушли!» — заключил он. Я немедленно прекратил поиски. Все уже знали, что Пятый предсказал какое-то несчастье, и тут пошли всевозможные слухи. Кое-кто говорил, что эти предсказания — ерунда, но многие считали, что на колонию нападут люди с хорьками и ружьями.

«Я знавал кроликов, которым казалось, что они обладают даром ясновидения, — сказал Треарах. — Их словам не стоит придавать особого значения. Однако встречаются кролики, в действительности имеющие очень острое чутье. Такой кролик может, к примеру, предсказать наводнение или нападение хорьков. Что же произойдет, если учесть такие предсказания? Произойдет миграция колонии! Это дело трудное, и здесь не обойдется без жертв. Ушедшие сразу превратятся в толпу хлессилей, блуждающих по открытой местности вместе со своими крольчихами и крольчатами. На таких хлессилей ордами нападают элили. Итак, все ясно: лекарство еще хуже, чем сама болезнь! Всегда лучше отсидеться в норах!»

Утром была моя очередь идти за салатом, и по какой-то причине я решил идти в одиночку.

— Обычно в поход за салатом идут трое, — заметил Лохмач.

— Знаю, но я хотел взглянуть, не готова ли ранняя морковь, и решил, что в незнакомой части огорода безопаснее охотиться одному. Около ни-Фриса я пошел домой через лес и вдруг увидел, что на дороге стоит хрудудиль. Из него вылезло множество людей и один мальчик с ружьем. Они вынули из хрудудиля какие-то непонятные длинные вещи, которые мне трудно описать, только я понял, что они очень тяжелые, потому что каждую несли два человека. Люди притащили эти вещи на поле. Я решил понаблюдать за ними со стороны, с тем чтобы, поняв их замыслы, предупредить об этом Треараха. Люди между тем снова начали разговаривать и зажгли свои палочки. Люди никогда не торопятся! Затем один человек взял лопату и стал заваливать ходы в колонию. Это меня удивило. Ведь для охоты с хорьками надо выгнать кроликов из нор, а не зарывать ходы! Затем один из людей достал какую-то тонкую изогнутую вещь, очень похожую на плети куманики, — продолжал Остролист. — Взяв такую длинную плеть, каждый из пришедших надел ее на те машины, которые они поднесли к нашим норам. Послышалось шипение, и… это трудно объяснить, но воздух вдруг стал очень скверным.

На меня повеяло запахом из этих плетей, и я внезапно перестал видеть и почувствовал, что падаю. Я прыгнул и побежал, но вдруг заметил, что бегу навстречу людям! Тут я вовремя опомнился, но в голове у меня все помутилось. Я упал на землю и застыл.

Люди засунули плети в открытые норы. А затем я вдруг увидел Скабиозу. Вы, наверное, помните Скабиозу? Он вылез из норы. По нему было видно, что он нанюхался плохого воздуха. Бедняга не понимал, что делает. Когда люди его заметили, один из них показал на Скабиозу, и его застрелили из ружья. Надеюсь, что бедняга не очень страдал!

К этому времени отравленный воздух проник в наши туннели и норы. Могу себе представить, что там творилось!

— Никто не в состоянии этого себе представить! — воскликнул Колокольчик. Дальше стал рассказывать уже он:

— Суматоха поднялась еще до того, как я понюхал эту штуку. Первыми ее учуяли молодые крольчихи и стали рваться наружу. Все ходы и туннели были забиты кроликами. Они царапались и давили друг друга. Кое-кто повернул назад, но снизу из нор напирали отставшие. Вскоре у входов появились горы трупов.

Не знаю, как я спасся: у меня был один шанс из тысячи. Я находился недалеко от входа, где топтались люди. Они о чем-то долго говорили возле своей плети, и мне показалось, что она у них плохо работала. Как только я учуял этот запах, я стал искать выход. Вы, наверное, помните наш Плоский Ход? В последнее время им мало пользовались, так как он не выходит ни в одно интересное место. Наверное, сам Фрис вел меня!

Я нашел Плоский Ход и тихонько пополз по нему. Из нор доносился чудовищный шум. Я слышал вопли о помощи и писк крольчат, зовущих матерей. Офицеры пытались раздавать приказы, но никто не слушал. Проклятия и стоны мешались с шумом отчаянной борьбы.

Внезапно я увидел рядом с собой еще одного кролика. Это был Курослеп. Сразу было видно, что ему очень плохо. Он плевался и тяжело дышал, но сказал, что, если я ему помогу, он покажет мне, где выход. Он часто забывал дорогу, так что мне приходилось толкать его, и один раз я его даже укусил.

Наконец я почуял свежий воздух, и вскоре мы увидели, что выходим в лес.

Дальше рассказ снова продолжал Остролист:

— Почти всех кроликов, выбежавших на поле, застрелили. Наконец люди закончили свое страшное дело. Они вынули плети из нор и повесили трупы на палку. — Тут Остролист потерся носом о голову Ореха.

— Не рассказывай об этом! — тихо сказал Орех.

— Вскоре огромный хрудудиль, не тот, на котором приехали люди, а другой, выехал на наше поле. Этот очень шумел и был желт, как полевая горчица. Своими огромными лапами он держал перед собой большую сверкающую вещь, для описания которой мне не хватает слов! Сам он был широкий, страшный, как Инле, и очень блестел. А эта вещь — не знаю, как вам это передать, — она разорвала наше поле на части! Поля попросту не стало! Хрудудиль толкал перед собой землю, корни, кусты и то, что было под землей.