– Ну, он не просил меня, – добросовестно ответила мисс Рекстон, – но мы с ним говорили об этом, и я знаю его мнение. Вам следует знать, что благодаря имени Омберсли общество может посмотреть сквозь пальцы на маленькие шалости, такие как, например, управление бричкой. Чарльза.

– Какая я счастливая! – сказала Софи. – Но благоразумно ли с вашей стороны показываться со мной?

– Как вы язвительны, мисс Стэнтон-Лейси!

– Нет, я просто боюсь за вашу репутацию, если вас увидят в таком экипаже, как этот, и с такой фривольной женщиной.

– Не беспокойтесь, – вежливо ответила мисс Рекстон. – додумают, что это просто чудачество с моей стороны, ибо в Лондоне я сама не беру вожжи в руки. Но я думаю, моя репутация достаточно устойчива для того, чтобы я могла себе позволить, если захочу, то, за что других посчитали бы неблагоразумными.

В это время они были недалеко от ворот возле Эпсли-Хауза.

– Правильно ли я поняла вас? – спросила Софи. – Если я сделаю что-нибудь возмутительное, пока вы сопровождаете меня, ваша репутация настолько хороша, что меня не подвергнут осуждению?

– Лучше сказать, наша семейная репутация, мисс Стэнтон-Лейси. Без колебаний рискну ответить – да.

– Превосходно! – оживленно сказала Софи и повернула коней к воротам.

Мисс Рекстон, потеряв свою уверенность, резко спросила:

– Боже, что вы собираетесь делать?

– Я собираюсь сделать то, о чем мечтала с тех пор, как мне это при любых условиях запретили! – ответила Софи. – Это для меня как комната Синей Бороды.

Фаэтон промчался через ворота и резко завернул налево, едва избежав столкновения с тяжелым низким фургоном. Мисс Рекстон сдавленно вскрикнула и схватилась за стенку фаэтона.

– Осторожнее! Пожалуйста, немедленно остановите лошадей! Я не хочу кататься по улицам! Вы в своем уме?

– Нет, нет, не пугайтесь! Я совершенно нормальна. Как я рада, что вы захотели покататься со мной! Может, мне больше никогда не представится такая возможность!

– Мисс Стэнтон-Лейси, я не знаю, что вы собираетесь делать, и еще раз должна просить вас остановиться! Меня совсем не забавляет эта выходка, и я хочу сейчас же покинуть ваш фаэтон!

– Что? И в одиночестве пройти по Пикадилли? Как можно!

– Остановитесь! — пронзительно закричала мисс Рекстон.

– Ни в коем случае. Боже мой, какое оживленное движение! Вам, вероятно, лучше не говорить со мной, пока я буду лавировать между всеми этими повозками и экипажами.

– Ради Бога, хотя бы замедлите коней! – попросила мисс Рекстон в тревоге.

– Хорошо, когда мы доедем до поворота, – пообещала Софи, пробираясь между повозкой и почтовым фургоном, едва не задев их. Стон спутницы заставил ее доброжелательно добавить: – Незачем бояться. Сэр Горас заставлял меня проезжать через ворота до тех пор, пока я не перестала обдирать лак на бортах.

Теперь они ехали вверх по Пикадилли. С заметным усилием сохраняя самообладание, мисс Рекстон потребовала:

– Немедленно скажите, куда вы меня везете!

– Вниз по улице Святого Джеймса, – невозмутимо ответила Софи.

– Что? – задохнулась мисс Рекстон, сильно побледнев. – Вы не сделаете этого! Ни одна леди не должна кататься там! Где расположены все клубы, где прогуливается весь город! Вы даже не представляете, что о вас скажут. Сейчас же остановитесь!

– Нет, я хочу увидеть окно-фонарь, о котором так много слышала, и тех денди, которые сидят там. Как жаль, что мистер Брумель должен был уехать за границу! Вы знаете, что я никогда его не видела? Не могли бы вы показать мне клубы? Мы сразу узнаем «Уайт» или здесь есть еще дома с окнами-фонарями?

– Вы шутите, мисс Стэнтон-Лейси! Вы ведь не серьезно?

– Серьезно. Конечно, если бы вы не сидели рядом и не прикрывали меня своим авторитетом, я бы не осмелилась, но вы убедили меня, что ваша репутация неуязвима, и я могу без колебаний удовлетворить свои желания. Полагаю, что ваше влияние настолько велико, что такие прогулки войдут у леди в моду. Посмотрим!

Ни один довод мисс Рекстон, а она выдвинула их немало, не подействовал на Софи. Она неумолимо продолжала ехать. Безумные мысли о том, чтобы спрыгнуть с фаэтона, приходили в голову мисс Рекстон – только бы спасти репутацию! Но это было слишком опасно, чтобы пробовать.

Если бы у нее была вуаль, она набросила бы ее на лицо и надеялась бы остаться неузнанной, но ее шляпка была украшена только скромным бантом. У нее не было даже зонтика, и она сидела, выпрямившись, твердо глядя вперед на эту позорную улицу. До тех пор, пока лошади не завернули на Пэл-Мэл, она не проронила ни слова, а затем, тихим голосом, дрожащим от гнева и досады, произнесла:

– Я никогда вам не прощу! Никогда!

– Как невеликодушно с вашей стороны! – беспечно сказала Софи. – Хотите, я высажу вас сейчас?

– Если вы посмеете покинуть меня здесь…

– Хорошо, я отвезу вас на Беркли-Сквер. Не знаю, застанете ли вы моего кузена дома в этот час, но, в любом случае, вы можете пожаловаться на меня тете, что, я уверена, вам не терпится сделать.

– Не разговаривайте со мной! – сильно волнуясь, сказала мисс Рекстон.

Софи расхохоталась.

Возле Омберсли-Хауз она нарушила тишину.

– Вы можете спуститься без помощи? Из-за того, что я оставила своего грума с вашей горничной в парке, мне самой придется доехать до конюшни.

Мисс Рекстон, не снизойдя до ответа, вышла из экипажа и поднялась по ступенькам к парадной двери.

Полчаса спустя, Дассет открыл дверь Софи. Она увидела мистера Ривенхола, спускающегося по лестнице, и сказала.

– Ах, так ты оказался дома! Я так рада!

Он выглядел очень сурово и ровным голосом спросил:

– Не пройдешь ли ты на несколько минут в библиотеку!

Она вошла туда и принялась стаскивать перчатки немного дрожащими руками. Ее глаза еще блестели, а щеки покрывал румянец, очень красивший ее.

– Кузина, ради Бога, что на тебя нашло? – поинтересовался мистер Ривенхол.

– О, разве мисс Рекстон не сказала тебе? Я выполняла свое желание.

– Ты, должно быть, сумасшедшая. Знаешь, как это было неприлично?

– Да, конечно, я знаю и никогда бы не осмелилась на это без защитного присутствия мисс Рекстон! Не надо так удивляться! Она уверила меня, что если я сделаю что-нибудь возмутительное, пока она сопровождает меня, ее репутация настолько хороша, что меня и не подумают осуждать! Ты ведь в этом не сомневаешься!

– Софи, она не могла сказать такого!

Она пожала плечами и отвернулась.

– Нет? Ну пусть будет так!

– Что произошло? Из-за чего ты подвергла ее такому унижению?

– Пусть мисс Рекстон рассказывает тебе, что захочет. Я сказала уже слишком много. Я не люблю ябедников и не опущусь до такого! Мои поступки тебя не касаются, и еще меньше они касаются мисс Рекстон.

– То, что ты сегодня сделала, очень ее касается.

– Правда?

– Меня также касается то, чтобы с тобой ничего не случилось, пока ты гостишь в этом доме. Позволь сказать, что твое сегодняшнее поведение может принести тебе много вреда!

– Мой дорогой Чарльз, ничего уже не может принести мне большего вреда, чем моя дружба с повесами и болтунами! – вспыхнула она.

Он оцепенел.

– Кто это сказал?

– Ты, насколько я знаю, но ты слишком деликатен, чтобы сказать это мне в лицо. Однако ты должен был догадаться, что я не стану кротко выслушивать мисс Рекстон!

– А ты должна была догадаться, что я не стану передавать свои замечания через мисс Рекстон или кого-нибудь еще!

Она подняла руку к щеке, и он увидел, что она смахнула слезу.

– Ох, успокойся! Ты же видишь, я слишком рассержена, чтобы сдерживаться! Мой проклятый язык! Но хоть ты и не хочешь, чтобы мисс Рекстон ругала меня вместо тебя, вы меня обсуждали, не так ли?

– Что бы я ни сказал, я не хочу, чтобы меня повторяли. Однако с моей стороны было очень нехорошо критиковать тебя перед мисс Рекстон. Прости, пожалуйста!

Она достала платок из рукава своей амазонки и высморкалась. Ее истерика прошла, и она печально сказала: