— Ваше превосходительство! Слухи о вашем заточении дошли и до моего уединенного уголка Европы. Выражаю вам свои соболезнования, и надеюсь, что вскоре справедливость будет восстановлена.
Если вам разрешено принимать посетителей, я бы принес вам кое-какие свои сочинения, для того, чтобы получить ваше просвещенное мнение о моих скромных талантах.
В частности, ваше превосходительство, если вы следите за новостями, вы могли видеть мое творение два года назад, на страницах газеты Kjobenhavnske Danske Post-Tidender, что издается в Дании. Остаюсь вашим преданным слугой и почитателем, русский дворянин Волков.
Мой адрес — ящик 41. Главный почтамт города Парижа.
Де Сад повертел в руках письмо. Задумчиво повторив: "Ящик 41", — он потянулся за пером. Маркиз несколько мгновений сидел, смотря на чистый лист бумаги, а потом начал покрывать его комбинациями цифр.
— Кровь, — наконец, пробормотал он. "Простой шифр. Два года назад, в Копенгагене". Он нахмурился: "Это же в La Gazette, было, той осенью, как меня поймали. Девушка с вырезанными глазами, насмерть забитая плетью".
Узник взял еще один листок и начал писать. Закончив, маркиз посыпал бумагу песком. Пройдясь по камере, взглянув на лоскуток глубокой лазури в окне, он прислушался.
— Листья шелестят, — ласково сказал де Сад. "Птицы улетают. Пора и мне за ними, на юг. Там меня никто не найдет".
Он вернулся за конторку и, усмехаясь, засучил рукава потрепанной рубашки.
— А сейчас, — де Сад очинил перо, — мы попросим коменданта восстановить для меня прогулки. Смиренно попросим, искренне. Потому что мы раскаялись. Мы хотим, например, причаститься, исповедоваться. В общем, что-нибудь мне, да разрешат. Об остальном позаботится этот Волков, — де Сад замер и опять вдохнул запах лаванды.
— С большим вкусом человек, — одобрительно сказал маркиз и окунул перо в оловянную чернильницу.
Библиотекарь спустился с деревянной стремянки. Прижимая к груди книгу, он заглянул в боковую каморку. Двое мужчин, — помладше и постарше, — сидели, обложившись раскрытыми тетрадями.
— Вот, — библиотекарь подошел к ним, — как вы и просили, тот экземпляр Корана, по которому работал сам Пти де ла Круа. С его пометками, — благоговейно добавил библиотекарь, осторожно кладя книгу на стол.
Мужчина помладше, — в сером сюртуке, — даже не поднял напудренной, русой головы. Он что-то писал, — медленно, то и дело, сверяясь со своими заметками. Тот, что постарше, одними губами сказал: "Спасибо". Библиотекарь, пятясь, вышел.
— Вот, — Дэниел стер пот со лба, — честное слово, месье Карстен, воевать — значительно проще. Он подвинул наставнику тетрадь.
— Проще, — пробормотал месье Нибур. Потянувшись за пером, профессор стал исправлять ошибки. Дэниел покраснел: "Глаза бы закрыть".
— Смотри и запоминай, — ворчливо велел его учитель. "Скажи спасибо, что я в Париж приехал, поработать в Королевской библиотеке, а так бы — сидел в Геттингене, преподавал бы, и мы с тобой — не встретились. Что воевать проще, я знаю. Я, когда в Йемене жил — тоже воевал, немного, правда. Я тогда был молодой дурак, считал, что саблю в руках легче держать, чем перо".
— Он был в Египте, на Аравийском полуострове, в Бомбее, в Персии, в Багдаде, в Константинополе, — зачарованно подумал Дэниел. "Господи, я по сравнению с ним — юнец совсем".
— Вот задание на следующий раз, — Нибур отдал ему тетрадь. "Текст, сегодняшний, переведи заново, — он упер карандаш в бумагу, — и упражнения сделай. Говоришь ты довольно бойко, а вот грамматикой надо как следует позаниматься. Султан Сиди Мохаммед — знаток Корана, арабской поэзии, просвещенный человек. Это тебе не на рынке торговаться, — Нибур коротко улыбнулся. "Коран возьми, посмотри на записи Пти де ла Круа, они тебе пригодятся".
Дэниел собрал тетради, и подхватил книгу. Нибур рассмеялся: "Торопишься. На свидание, что ли, опаздываешь?"
— Почти, — радостно ответил Дэниел. "В сад Тюильри иду".
Он сбежал по широкой, каменной лестнице. Раскрыв тяжелую, дубовую дверь, Дэниел увидел Теодора и Констанцу, что стояли на противоположной стороне улицы. Констанца вертела в руках рыжий лист, и внимательно слушала мужчину.
Она была в темно-синем, шерстяном платьице и такой же накидке. На руке висел аккуратный, маленький портфель телячьей кожи. "Марта ей подарила, — усмехнулся Дэниел, помахав им рукой. "Как раз для ее блокнота и карандашей".
— Вот дядя Дэниел, — сварливо сказал Федор, завидев мужчину, — он сейчас отведет тебя в парк, на ослике покатаешься.
Девочка скосила глаза и высунула язык. "Такой и останешься, — добродушно пообещал Федор. "Ну что тебе еще, Констанца — лабораторию я тебе показал, химические реакции — тоже…"
— Я хочу посмотреть, как делают порох, дядя Теодор, — упрямо ответила девочка. "И встретиться с месье Лавуазье, он великий ученый. Как мистер Франклин, — горячо добавила она.
— В Арсенал не пускают гражданских лиц, — сердито проговорил Федор, — тем более — малолетних девочек.
Темные глаза Констанцы яростно заблестели. "Или мальчиков, — торопливо поправил себя Федор. "В общем, детей. А с Лавуазье я тебя познакомлю. Он на следующей неделе участвует в этом научном вечере, что мадам Марта устраивает".
Констанца вздохнула. Подождав, пока мужчины обменяются рукопожатиями, пошаркав ногой по земле, она сказала: "Хорошо, дядя Теодор, спасибо и на этом".
Мужчина расхохотался и потрепал ее по рыжему затылку.
— Все, — повернулся он к Дэниелу, вынув из жилетного кармана серебряные часы, — у меня лекция начинается. Увидимся, — он улыбнулся. Дэниел вспомнил слова Меира: "Непонятно, на кого он работает".
— Да ни на кого он не работает, просто ученый, — хмыкнул про себя мужчина, ведя Констанцу мимо Люксембургского дворца к реке.
— Месье Стефан Корнель проектировал этот сад, — раздался звонкий голосок девочки. "Я на родословном древе запись видела. Он был сыном того Теодора, что в Венеции строил. Дядя Дэниел, — Констанца взглянула на него, — а вы в Марокко разыщете тетю Изабеллу Корвино? Ту, что пираты в плен взяли? Мне дядя Теодор говорил, она его кузина".
— Очень постараюсь, — серьезно ответил Дэниел. "Мы же все — одна семья, Констанца". Он пропустил карету. Увидев на той стороне улицы цветочную лавку, мужчина попросил Констанцу: "Подожди меня тут, я быстро".
Девочка присела на гранитную тумбу. Открыв портфельчик, достав блокнот, Констанца покусала карандаш.
— Элемент будущего, — она стала быстро писать. "Оксид мурия, недавно открытый немецким химиком Шееле, в ходе лабораторных работ, проведенных в Арсенале, под руководством месье Лавуазье и месье Корнеля, показал потрясающие свойства…" Констанца задумалась. Исправив "потрясающие" на "выдающиеся", девочка опять склонилась над блокнотом.
Она и не заметила невысокого, изящно одетого мужчину в лилово-сером сюртуке, с фиолетовым галстуком. Тот, изучая афишу Comedie Francais, искоса рассматривал Констанцу.
— Девчонка из Бостона, — хмыкнул Мэтью. "Она и пригодится маркизу, я-то совсем маленьких не люблю, — он облизал губы и заставил себя не вспоминать о Тео. Он уже видел ее — толкаясь на галерке театра, вдыхая запах пота и чеснока.
Внизу, в ложе сидела его жена — блистающая изумрудами, с высокой, увитой жемчугом прической. Она поманила к себе мощного, рыжеволосого мужчину. Улыбаясь, Марта что-то сказала ему на ухо. Мэтью проследил за ними. Карета Тео было окружена поклонниками, и он не решился попадаться ей на глаза. Он увидел, как эти двое вошли в подъезд дома на рю Мобийон, в спальне — понял он, — зажгли свечи. Мэтью, презрительно сплюнув: "Шлюха!" — вернулся в свою каморку, в глубине трущоб, вокруг Бастилии. Тут он был немцем, герром Матиасом, из Эльзаса, рабочим.
