— Вот это и есть месье Матье, мистер Мэтью, мой предок — Дэвид указал на портрет седоволосого, с пристальными, карими глазами, мужчины. "Мы же из первых семей Виргинии, Марта. Приехали в Джеймстаун еще в царствование короля Якова. Это его приемный сын, тоже Дэвид, как я, — он подошел к портрету молодого человека — черноволосого, смугловатого.

— Вы похожи, — рассмеялась девушка. "А это его жена? — он посмотрела на картину, где золотоволосая, с васильковыми глазами девушка, держала на руках младенца.

— Да, ее звали Мария, она как раз — внучка Мэтью. Мать ее родами умерла, а отца индейцы убили, — Дэвид помолчал. "Вот ее брат и сестра старшие, Тео и Теодор, они тоже умерли, правда".

— А от чего? — спросила тихо Марта, глядя на девушку — белокурую, кареглазую, что стояла с букетом цветов в руках. Рядом крепкий, высокий юноша удерживал за ошейник рыжую собаку.

— Очень грустная история, — вздохнул плантатор. "Тео была уже помолвлена, но ее кто-то соблазнил. Она поняла, что ожидает ребенка и повесилась. А Теодор и Дэвид вышли в море на рыбалку, их лодка перевернулась. Дэвид пытался спасти юношу, сам чуть не погиб, но Теодор утонул. Так и получилась, что Мария стала единственной наследницей".

— И тогда Дэвид на ней женился, — усмехнулась девушка, поднимаясь, прижимая к груди томик Шекспира.

— Ну, — плантатор поднял бровь, — они любили друг друга, милая…

— Конечно, — Марта посмотрела на портрет черноволосого юноши. "Они похожи, да, — подумала она. "Одно лицо".

— Спасибо за интересный рассказ, мистер Бенджамин-Вулф, — вежливо сказала девушка, закрывая за собой дубовую, тяжелую дверь библиотеки.

Марта встряхнула уложенными на затылке косами и сморщила нос: "Все понятно. Я иду к папе, прошу у него денег, мы сажаем тебя на первый корабль до Европы и эти, — она выругалась по-французски, — тебя больше никогда не найдут".

Тео вытерла лицо и робко спросила: "А твой папа согласится?"

Марта подошла к окну и вгляделась в освещенные закатом леса на горизонте. "Провозгласите свободу по всей земле, — сказала она серьезно. "У нас никогда не было рабов, Тео, и никогда не будет. Так что не бойся, согласится, конечно".

Тео остановилась рядом. Вдохнув запах жасмина, посмотрев в большие, зеленые глаза, она вдруг наклонилась, и прижалась щекой к белой щеке подруги.

— Спасибо, — тихо сказала она.

— А в Старом Свете, — Марта рассмеялась, и поцеловала ее, — ты должна стать актрисой. Вот я сейчас сыграю, — она села за пианино, — а ты споешь, я эту песенку в Гарварде на выпускном балу слышала, ее студент написал, Эдвард Бэнкс, тот, что мне предложение делал, — Марта лукаво подняла бровь. "Один из многих".

Тео кивнула, и, подождав несколько тактов, запела:

Марта рассмеялась и подхватила: "And with the girls be handy!"

Дэвид остановил коня на берегу реки Чарльз и посмотрел вдаль, на черепичные крыши Уотертауна. У каменной плотины возвышалась водяная мельница, на горизонте были видны кирпичные трубы ткацкой мануфактуры.

— Да, — подумал мужчина, — стряпчего лучше отсюда привезти и доктора тоже. Надо будет съездить, с ними договориться. Священника я видел, мы же ходили на службу. Безобидный старичок, как раз и утешит мисс Марту, и даст ей подходящий совет.

Он полюбовался искристой, темно-синей водой реки. Услышав стук копыт, обернувшись, он спешился. Мэтью соскочил со своего белого жеребца, и подошел к отцу. Дэвид взглянул на золотистые, растрепавшиеся кудри сына: "Надо будет еще закладную на поместье сделать, одних расписок недостаточно".

— Папа, — юноша закатил ореховые глаза, — это опять на всю ночь работа, у меня скоро руку сведет.

— Ничего, — Дэвид поцеловал его в затылок, — скоро все закончится. И у тебя прекрасно, получается, подделывать почерк, не отличишь. Вот тут, — он указал на каменистый берег реки, — мы все и устроим. Очень удобно, как раз роща рядом.

Мэтью ласково потрепал своего коня по холке и улыбнулся. "Я тогда сделаю вид, что заболел. Ногу растянул, с этим теннисом немудрено. Незаметно выскользну и буду здесь, — он указал на деревья, — раньше вас. Только, папа, — озабоченно спросил юноша, — ты уверен, что его лошадь понесет?"

Дэвид, отпустив поводья своего жеребца, присев на камень, — набил трубку.

— Зря я, что ли, — лучший знаток коней в Виргинии, дорогой? — он закурил. "У него отличный жеребец, кровный, из Старого Света. Берберский. А у них, — Дэвид помолчал, — характер словно огонь. У Теодора крепкая рука, но даже он с таким не справится. Только ты должен выстрелить очень аккуратно, Мэтью, прямо в ухо лошади. Мы медленно будем ехать, прогуливаться, так сказать".

— Со стременами я поработаю, — Мэтью ухмыльнулся, — так, как ты меня учил. Заметно ничего не будет, ты не волнуйся.

— Да я не волнуюсь, — Дэвид вытащил из кармана охотничьей куртки деревянную трубочку и повертел ее в руках. "Такая простая вещь, — хмыкнул он, — всего лишь шип от растения. Это индейское снадобье, что я тебе дал — будь с ним осторожен, оно страшно едкое".

Мэтью нагнулся. Обняв отца, он вдохнул знакомый с детства, ароматный запах табака: "Разумеется. А печати, папа — на закладной и расписках?"

— Это потом, — Дэвид все смотрел на реку. "Когда мистер Теодор будет лежать при смерти, ночью. Тогда же я и свои расписки сожгу".

Юноша недоверчиво заметил: "Он ведь сразу тут может умереть".

— Тем более, — Дэвид поднялся, — он не возит печать на прогулки, поверь мне. Где она лежит в его кабинете — я знаю, и ключи он тоже дома оставит. Похороним мистера Теодора, и вы повенчаетесь.

На берегу повисло молчание, прерываемое только шумом воды.

— Надеюсь, ты не будешь заставлять меня…, - Мэтью брезгливо поморщился. "Даже ради тебя, папа — я не смогу".

— Нет, нет, — Дэвид улыбнулся, — я сам этим займусь, разумеется. Тебе надо будет только сделать предложение, и постоять перед алтарем, вот и все. Можешь и не приезжать потом в Виргинию. Только когда она родит, для приличия".

Мэтью посмотрел куда-то вдаль: "А если она мне откажет? Хотя вроде я ей по душе…"

— Не откажет, — отмахнулся Дэвид. "Куда ей деваться? Поместье будет принадлежать мне, по новой, — он рассмеялся, — закладной, деньги тоже. У нее ничего не останется. Не побираться же ей идти. А тут ты, — любящий, добрый, прекрасный муж, — он погладил сына по щеке, — конечно, она согласится".

На ветви дуба запела какая-то птица. Дэвид подумал: "Так будет правильно. С этим браком мы станем богаче всех на юге. Отлично, просто отлично. И наследник обеспечен, даже несколько. Она здоровая, молодая, девушка".

— А если он не умрет, а просто покалечится? — спросил Мэтью, когда они шли вверх по течению реки, держа лошадей в поводу.

— Значит, я сделаю так, чтобы он умер, — холодно ответил отец. "Хотя, — Дэвид задумался, — можно будет установить над ним опеку. Со стряпчим я договорюсь, и с врачом — тоже. Ну, посмотрим".

— Раз ты поедешь к стряпчему, — Мэтью, остановившись, откинув красивую голову, взглянул в карие глаза отца, — сделай мне подарок, папа.

Дэвид погладил его по голове. "В добавление к тому, — он поднял бровь, — уединенному дому в горах, и тем, кто там живет?"

— Мне надо будет новых, — заметил Мэтью, повертев в руках хлыстик, — с того лета немного осталось, и они уже, как бы это сказать, мне наскучили.