Вроде бы, для того чтобы на церемонии лицо не проваливалось.

«Свадьба,» промямлил я еле шевеля губами, и даже слегка усмехнулся — невинная усмешка.

«Свадьба, вот что я имел в виду.»

«Мы всегда говорим, то что думаем, это мое мнение,» сказал водитель. Он все еще улыбался.

Да, Фрейд мыслил так же. Я знал это с уроков психологии. Но что мог знать о Фрейде и его теории, этот труп? Я сомневался, что студенты Фрейда, носили сальные футболки, перевернутые бейсболки, но все же он знал достаточно. Похороны. Бог мой, я только что сказал похороны. А не играет ли он со мной? Я не хотел чтобы он понял что я догадался. А он не хотел чтобы я понял что он догадался, о том что я знаю что он мертв. И я не мог позволить ему понять, что я знаю о том что он знал о…

Я почувствовал как сознание ускользает сквозь пальцы. Еще секунда, и все замелькает перед глазами, а потом темнота. Закрыв глаза я увидел прообраз луны, слегка отдававший зеленым цветом.

«Парень, ты в порядке?» спросил он. Забота в его голосе пугала. «Да,» сказал я, открыв глаза. Все вернулось на место. Я почувствовал сильную боль от того что мои ногти, впились в кожу. И запах. Запах не только хвои и химикатов, там был еще один, запах свежей земли.

«Ты уверен?» спросил он. «Просто немного устал. Долго ловил машину. И иногда меня укачивает.»

Внезапно меня осенило. «Я думаю, будет лучше, если я выйду и немного пройдусь, подышу свежим воздухом. Может тогда мой желудок успокоится. Да и потом кто-нибудь может -»

«Нет, так не пойдет,» сказал он. «Оставить тебя здесь? Черта с два. Может пройти и час и два, пока тебя кто-нибудь подберет. Я должен позаботиться о тебе. Черт, что это за песня?

'Привези меня вовремя к церкви …', вроде бы так. Нет я не могу тебя высадить. Открой-ка лучше окно, это тебе поможет. Сам знаю, что здесь пахнет не лучшим образом. Я повесил этот хренов освежитель, но видно от него мало толку. Конечно, ведь есть очень въедливые запахи.»

Я хотел было открыть окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха, но мои мышцы отказывались повиноваться. Все что я мог, было просто сидеть сцепив руки вместе, сдавливая ногтями кожу. Смешно, одна группа мышц, не хотела работать, другая, не могла перестать.

«Прямо как в этой истории,» сказал он. «Про парня который покупает почти новый Кадиллак всего за семь с половиной сотен долларов. Ты ведь знаешь эту историю?»

«Конечно,» сказал я, выдавив каждое слово. Я не знал этой истории, но я отлично знал, что я не хотел ее слышать, я не хотел слышать ничего из того что он говорил. «Одна из известных.»

Дорога идущая впереди нас, мелькала как в черно-белом кино.

«Ты прав, чертовски известная. Так этот недотепа, присматривает себе машину, и вдруг видит почти новый Кадилак на лужайке одного парня.»

«Я же сказал, что я — «

«Да, ну и значит там табличка под стеклом — ПРОДАЕТСЯ.» У него была сигарета за ухом. Когда он поднял руку чтобы ее достать, его футболка немного приподнялась и я смог увидеть еще один большой черный шов. Затем он взял ее, и футболка вернулась на место.

«Паренек, знает, что Кадиллак ему не по карману, но все же, чем черт не шутит. Ну и он подходит к хозяину „Кэдди“ и спрашивает, сколько тот хочет за тачку. А хозяин, снимает повязку, потому что он мыл машину, — и говорит, 'Тебе сегодня повезло. Всего семь с половиной сотен баксов и машина твоя.»

Выскочил прикуриватель. Стауб достал его и поднес к концу сигареты. Он ехал в дыму, и я видел, как тоненькие струйки сочились из швов держащих его голову на плечах.

«Паренек смотрит на приборную доску „Кэдди“ и видит, что тачка даже еще не обкатана. Он говорит хозяину, 'Ага, конечно, это так же смешно как стеклянная дверь в субмарине.» А тот отвечает, 'Никаких шуток приятель, выкладывай наличные, и она твоя. Вот дьявол, я возьму даже чек, ты мне нравишься. ' А парень говорит …« Я выглянул в окно. Все же я где-то слышал эту историю, давно, возможно, когда еще учился в школе. Но вместо Кадиллака там, говорилось про „Штормовик“, но все остальное было похоже. „Парень говорит — 'Быть может мне только семнадцать, но я не такой придурок, потому как никто не продаст такую машину, всего за семь с половиной сотен баксов. Тогда хозяин говорит ему что он делает это потому, как в ней воняет, и этот запах въелся в машину, он перепробовал все, но ничего не берет эту вонь. Он был в продолжительном отъезде по делам, уехал всего на…“

«…несколько недель,» сказал водитель. Он улыбался, как будто считал, что рассказывает нечто смешное. «И когда он вернулся, то нашел свою жену мертвой в машине, она умерла, сразу как только он уехал. Я не знаю, было ли это самоубийство или инфаркт, но она уже начала разлагаться, и машина провоняла этим запахом насквозь, поэтому он ее и продает.» Он хохотнул.

«Хах, ни хрена себе история!»

«Почему же он не позвонил домой?» Мой рот не подчинялся мне. Мой мозг спал. «Он отсутствовал две недели по своим делам, и не разу не позвонил чтобы узнать что там с его женой?»

«Ну,» сказал водитель, «не в этом смысл, приятель, тебе не кажется? Какого хрена, он продал машину — вот в чем смысл. В конце концов, можно ездить с открытым окном, ведь так? Это всего навсего история. Фантастика. Я вспомнил о ней, из-за этой вони. А здесь действительно воняет.»

Он замолчал. Я подумал: он ждет чтобы я что-то добавил, хочет чтобы мы покончили с этим. И я тоже этого хотел. Правда. Но что потом? Что он сделает потом?

Он, показал на свой жетон с надписью: Я ЕЗДИЛ ВЕРХОМ НА ПУЛЕ В ПАРКЕ УЖАСОВ, Лакония. Я заметил, что под его ногтями была земля. «Вот где я был сегодня,» сказал он. «В парке ужасов. Я кое-что сделал для одного парня, и он дал мне однодневный пропуск. Моя подружка, должна была поехать со мной, но позвонила и сказала что не сможет, у нее опять эти месячные, из-за которых он скулит как собака. Это хреново, но я спрашиваю себя, где альтернатива? Лучше пусть течет, а иначе я окажусь в дерьме, мы оба будем в дерьме.»

Он издал звук, отдаленно напоминавший смешок. «Поэтому я поехал один. Не будет же этот билет пропадать просто так. Ты был когда-нибудь в парке ужасов?»

«Да,» сказал я. «Однажды. Когда мне было двенадцать.»

«С кем ты был там?» спросил он. «Ты ведь не ездил туда один, тебе ведь было лишь только двенадцать.»

Но ведь я ему не говорил об этом? Он просто играл со мной, все время водя меня за нос. Я было подумал, о том чтобы открыть дверь, и прыгнуть в ночь, стараясь закрыть голову руками, прежде чем ударюсь о землю, но он наверняка успеет схватить меня, и затолкнуть обратно в машину, прежде чем я прыгну. Все что мне остается, это сидеть здесь держа руки вместе.

«Нет, „ сказал я. «Мы были там вместе с отцом.“

«Ты ездил верхом на пуле? Я ездил на этой хреновине четыре раза. Твою мать! Она переворачивается! Он посмотрел на меня, и снова пустой смешок слетел с его губ. Лунный свет отражался в его глазах, делая их похожими на белые круги, похожими на глаза статуи. И тут я понял, что он был больше чем просто мертвец — он сошел с ума.

«Скажи мне правду, ты ведь ездил на ней, Алан?»

Я хотел сказать ему, о том что он не правильно назвал мое имя, меня звали Гектор, но какой был в этом смысл? Мы уже подошли к концу.

«Да,» прошептал я. Ни одного огонька кроме луны. Деревья кружились в диком танце, как на маскараде. Дорога впереди нас, то появлялась исчезала из виду. Я посмотрел на спидометр, и увидел что он гнал со скоростью восемьдесят миль в час. Мы оседлали пулю, да, именно сейчас, я и этот мертвец, который гнал как черт.

«Да, я ездил на ней.»

«Неа,» сказал он. Он затянулся, и я снова увидел, струйки дыма выходившие сквозь швы на шее. «Никогда. И только не с твоим отцом. Ты стоял там, ждал своей очереди, но только ты был с матерью. Очередь была длинная, там всегда длинная очередь, а твоя мать не хотела стоять там, на самом пекле. Она и тогда была уже толстой, и жара донимала ее. Но ты канючил, канючил, канючил весь день, и в конце когда подошла твоя очередь, ты струсил. Разве не так?»