Очень скоро Дракон был готов отправиться на поиски сбежавшей девчонки. Он оседлал Грэни, которого ранее называл Ромулом, хотя жеребец носил имя бога Сигурда. Сопровождал его Слейпнир, до этого Ремус, названный так в честь жеребца могучего бога Одина. Хоть он и недолюбливал лошадей, но с их помощью можно быстро догнать беглянку.

Еще раз, осмотрев землю и кусты, Дракон убедился в том, о чем уже догадывался. За время общения с ним она извлекла полезные уроки. Не было других следов, кроме тех – у кромки воды. Она вошла в реку. Он не мог рисковать лошадьми, не зная глубины и дна. Дракон решил следовать как можно ближе к берегу, зная, что временами тропа углубляется в лес. Зато было одно преимущество: можно было идти только в двух направлениях – вверх и вниз по течению.

Идти вверх по течению означало двигаться на север, внутрь страны, откуда она убежала. Идти вниз – значит иметь целью Хоукфорт, его порт и шанс, пусть и призрачный, скрыться.

Сурово нахмурясь, Дракон повернул к югу.

Рикка споткнулась, ударившись коленом о предательские подводные камни. Выругавшись, она выпрямилась, выплюнула изо рта воду и продолжила путь, как делала всякий раз, когда скользила и падала в этой противной, похоже, не имеющей ни конца, ни края реке. Она насквозь промокла, ее тело онемело от холода, волосы падали на глаза.

Ей то и дело хотелось вылезти на берег и полежать, но сдаваться было нельзя. Нет, она пройдет, таким образом, хоть до края земли, скользя и падая, стеная и ахая, пока кто-то не одолеет друг друга – она реку или река ее.

Из ее груди вырвался беззвучный смех. Беззвучный потому, что Рикка с трудом могла дышать. Подумать только – она боялась утонуть! Да это было бы милосердно, если бы произошло быстро, и никак не сравнимо с мучениями, на которые она себя обрекла.

Никогда больше не увидеть его, даже не знать его имени – как можно это вынести? Однако что еще оставалось делать? Он уже и без того сильно рисковал даже тем, что просто был рядом с ней. Этот риск возрос после того, как они разделили ложе. Очень неблагодарно подвергать его подобной опасности за проявленную им заботу.

Как бы то ни было, что сделано, то сделано. Несмотря на муки и страдания, она должна жить. Шаг за шагом, превозмогая боль, то и дело падая, Рикка двигалась вниз по течению.

Она не вылезла из воды до тех пор, пока не пришла к выводу, что преодолела изрядное уже расстояние. Лежа на берегу и хватая ртом воздух, она стала размышлять, задаваясь вопросом: достаточно ли далеко ушла, чтобы избежать преследования? Сможет ли даже такой опытный следопыт выйти на нее, не видя следа?

Лучше не думать об этом, потому что больше она не в состоянии заставить себя лезть в эту противную реку. Рикка приподнялась и огляделась, пытаясь сориентироваться, где находится. Везде был сплошной лес. Вздохнув, девушка встала и принялась выжимать воду из одежды и волос. Затем, собрав остаток сил, двинулась дальше вдоль реки.

Спустя примерно час, когда солнце ее почти полностью обсушило, она подошла к излучине, где берега практически не было. Был только крутой склон, по которому она не могла пробраться даже ползком. Определив по солнцу свое местоположение, Рикка направилась в глубь леса.

Лес был густой, пробираться через него было трудно, но в конце концов она вышла на дорогу. Это было и хорошо и плохо одновременно. С одной стороны, теперь она могла двигаться гораздо быстрее, а с другой – возрастала опасность, что на открытой местности ее могут схватить. Девушка шла вперед быстрым шагом.

Рикка преодолела несколько миль, после чего шаги ее замедлились – накопилась усталость. Несмотря на сохранившуюся решимость, помимо усталости ею овладела апатия. По этой причине она не услышала приближающихся всадников. Поняв, чем ей это может грозить, она бросилась за деревья, но не успела. Всадник заметил ее и окликнул:

– Стой! Я тебе говорю, мальчишка! Однако у Рикки и в мыслях не было подчиняться приказанию. Было достаточно одного беглого взгляда на военные штандарты, чтобы понять – она оказалась в гораздо большей опасности, нежели тогда, когда убегала от неизвестного мужчины. Девушка со всех ног помчалась в лес, петляя между деревьев, пытаясь отыскать такой путь, где не сможет пройти лошадь. Однако все ее усилия оказались тщетными. Она слышала, как дрожала земля под копытами приближающихся лошадей. Кто-то схватил ее за шиворот, затем лошадь изменил; направление… Одежда Рикки зацепилась за попавшиеся на пути кусты, а еще через мгновение она оказалась лежащей на дороге.

– Мальчишка! – Голос прозвучал грубо и надменно. Он отразился эхом в ушах девушки, вызывая к жизни леденящи душу воспоминания. Похолодев от ужаса, но, стараясь не выказать страха, она медленно поднялась на ноги. Еще медленнее подняла голову, чтобы взглянуть в глаза своей судьбе.

Мужчине, сидящему на гордом боевом коне, было далеко за сорок. Он был основательно лыс, пучки клочковаты седых волос выглядывали из-за ушей. Кожа на лице обветрилась, щеки обвисли. Мускулы давно превратились в жир, однако вид у воина все еще оставался грозным – казалось, он без колебаний способен убить или избавиться любым други образом от всякого, кто бросит ему вызов. В последнее время в связи с миром, который принес благословенный Альфред, он не мог дать выход своему гневу. И вот сейчас, побагровев и прищурив глаза, он смотрел на невесть откуда взявшегося: как он полагал, мальчишку.

Увы, его заблуждение длилось недолго. Он слишком хорошо ее знал.

Его глаза, глубоко упрятанные за складками морщин и кожи, не без усилий широко открылись. Маленький рот скривился дугой.

– Рикка! – Он произнес это имя с выражением, в котором одновременно чувствовались как ненависть, так и удовлетворение.

– Что? – Всадник, являющий собой более молодую копию лысеющего мужчины, подъехал сбоку и резко натянул повод лошади. – Рикка?

– Взгляни сам. – Старик презрительно махнул рукой. – Я знал, что мы найдем «ее. – Он оперся руками о луку седла и кивнул, весьма довольный таким поворотом событий. – Ты глупая сука! Или ты, в самом деле, думала, что сможешь убежать? Напялишь на себя наряд своего тщедушного братца и двинешь в Хоукфорт? Думала, что сядешь на корабль и отчалишь в Нормандию? – Он громко и презрительно засмеялся. К нему присоединился и более молодой всадник.

– Ты был прав. Она и Терлоу заодно. Первым исчезает он, затем она. Они задумали это, чтобы унизить тебя и навредить.

– Нет! – Несмотря на испытываемый ею страх, Рикка не могла не возразить. – Терлоу не имеет к этому никакого отношения! Я действовала одна.

Молодой человек приблизился и попытался ударить ее. Девушка ловко отскочила в сторону, и удар пришелся по воздуху, что еще больше разозлило всадника. Он стал слезать с лошади, очевидно, желая схватить ее.

Ей некуда было бежать, да и сил больше не оставалось. На мгновение Рикка вспомнила, каково это – ощущать себя в объятиях, чувствовать себя желанной и защищенной. Глаза ее наполнились слезами, как ни пыталась она их сдержать. А сердце, в котором еще совсем недавно была пустота, вдруг наполнилось томлением столь сильным, которое невозможно было удержать внутри. Оно разрасталось, ширилось и наконец излилось в виде безмолвного плача о герое неведомой страны, в которой она прожила слишком короткое время.

– Сука! – произнес Огден, вторя отцу, и ударил Рику ладонью по лицу. Она почувствовала страшную боль, но споткнулась и упала на землю.

Лорд Вулскрофт протянул руку сыну – одному из двух достойных чад, которых успела подарить ему жена, прежде чем произвести на свет ненужных близнецов и умереть при родах. Из одной руки в другую перекочевал черный, свернутый в клубок хлыст.

– Только быстро, – сказал он. – Мы не можем здесь долго задерживаться. – Чуть подумав, добавил: – Да не убей ее. Она еще может нам пригодиться.

Хлыст мелькнул в воздухе и с шумом опустился на Рикку. Девушка лежала не шевелясь, сжавшись как можно плотнее. Ей не нужно было видеть лица Огдена, чтобы догадаться, какое удовольствие доставляло ему хлестать ее. Хуже того, ей не нужно было видеть, с каким удовольствием предвкушал ее страдания отец. Она знала их обоих слишком хорошо. С раннего детства она всюду видела грубость и жестокость, и ей хотелось уйти в такое место, где было спокойно, уютно и тихо.