Проницательный гоблин поспешил откланяться, вовремя вспомнив, что его ждет целая гора работы, и благоразумно решив, что лучше не присутствовать при разговоре графа с рассерженным целителем, славившимся своей суровостью в лекарских вопросах.

При виде Дементоса с очередной порцией травяных настоев в руках граф невольно поморщился и бросил смущенный взгляд на предательски открытую бутылку и недопитый бокал на столе. Но, тут же справившись с собой, гордый граф невозмутимо кивнул своему целителю и демонстративно наполнил бокал до краев, с вызовом посмотрев на Дементоса.

Вопреки его ожиданиям целитель ничего не сказал, только поставил поднос на стол и укоризненно покачал головой. Граф смутился.

Дементос тяжело вздохнул и кивнул на бокал:

Третий?

Четвертый, — с ноткой вины отозвался граф.

Тогда это уже не нужно. — Целитель закрыл принесенный настой крышкой и убрал поднос со стола. — Иначе несварение желудка обеспечено. — Дементос сочувственно посмотрел на наполненный до краев бокал: — Тяжелый день?

Еще бы, — хмыкнул граф, но, немного подумав, признался: — А впрочем, не тяжелее, чем вчера. И даже, наверное, легче, чем завтра.

Да уж.

Дементос снова тяжело вздохнул, подошел к столу и, взяв чистый бокал, решительно наполнил его вином. Граф понимающе посмотрел на него и поднял свой, они молча соприкоснули бокалы, вызвав мелодичный звон, и выпили по глотку терпкого ароматного напитка. Немного помолчали, наблюдая за игрой лучей заходящего солнца в наполненных кровью земли бокалах.

Удержим город? — нарушил молчание графский целитель, на время избавившись от своей загадочной, мудро-невозмутимой маски.

Вряд ли, — ответил ему будто еще больше постаревший граф, с тоской смотря в окно на крыши родного города.

Тогда зачем все это? — Целитель кивнул на карты и схемы.

Затем, что мы не животные, которые думают только о себе, — ответил граф. — Каждый день, который перворожденные потеряют под стенами нашего города, будет дороже золота для остальной страны. Борноуэл защищался до последнего, в Гросбери насмерть бились за каждый камень, только благодаря им мы получили время на укрепление Лондейла. Если бы Норфолд и Вестмонд последовали их примеру, У нас было бы еще больше времени. Теперь же пришел наш черед, и, видит бог, мы сделаем все, что от нас зависит.

Может, следует сказать жителям города о том, что у нас нет шансов? — предложил Дементос— Я был на улицах, люди верят в победу, верят в вас. Стоит ли их обманывать, ваше сиятельство?

Эх, дружище. — Граф похлопал целителя по плечу. — Я всегда говорил, что, несмотря на всю твою мудрость, ты ничего не смыслишь в искусстве управления. Если мы скажем людям, что они обречены, мы подорвем их веру в себя и в тех, кто рядом, мы посеем страх, и все в одночасье станет намного хуже. Кто от этого выиграет? Лишь гномы и эльфы, наши заклятые враги.

— Зато мы поступим честно, — возразил Дементос своему другу и господину.

Честно, — усмехнулся граф. — Задача правителя поступать не честно, а правильно. К тому же, — граф прищурился, — сказать жителям, что у нас нет шансов, это тоже обман. Шанс есть всегда, ничтожный, но есть.

Насколько ничтожный в нашем случае? — заинтересовался целитель. — Совсем-совсем ничтожный или просто маленький?

— Суди сам. — Старый граф грустно улыбнулся и начал перечислять: — Нашим солдатам не хватает выучки, а штурмовать город будут победители на Мальве. Мы не можем обеспечить кольчугами даже набранные полки, а ополчение в основной своей массе лишено и дешевой кожаной брони. В то время как противостоять им будут эльфийские лучники, оснащенные не только добротными кольчугами, но и клепаными железными шлемами, стальными поножами и наручами, не говоря уже про тяжелую гномью пехоту в первоклассных доспехах. У нас есть арбалеты, но что толку, если болтов едва хватит на более-менее сносное обучение, в то время как эльфийские лучники будут обеспечены стрелами из своего обоза под самую завязку. Мы сможем укрепить башни всего двумя баллистами, Бруно обещает еще восемь, но для этого нужно время, а сколько его еще у нас осталось — неизвестно. К тому же десять баллист это в три раза меньше, чем нам необходимо. А в гномьем обозе достаточное количество мощных катапульт, которые уже проявили себя в Борноуэле. На тот же маловероятный случай, если нам все-таки удастся удержать стены, перворожденным достаточно будет запереть город в блокаду. У нас мало продовольствия, хотя мы и свозим его в город все последнее время, и мы просто умрем от голода. Ну и напоследок: у нас нет полководца для командования обороной. Хорнблай смог бы… но Хорнблай пропал, возможно, — голос старого графа дрогнул, — его уже нет в живых. Вастеро же слишком молод и неопытен. А я, — старик криво ухмыльнулся, — я могу снабдить войско, мобилизовать людей и ресурсы, но управлять ими в бою… По большому счету я никогда этого не делал. Что я смогу противопоставить опытным боевым генералам, которых достаточно в свите герцога Аркского и короля Торбина? — Граф сделал большой глоток из своего бокала, даже не почувствовав вкуса вина, почти с ненавистью посмотрел на заходящее солнце и подытожил: — Теперь тебе понятен расклад, Дементос. И ты сможешь сам прикинуть наши шансы.

На что же тогда вы рассчитываете, ваше сиятельство? — спросил потрясенный целитель после некоторого молчания. — Чего хотите добиться?

Сорок дней, — жестко отрезал граф и, увидев в глазах друга недоумение, пояснил: — Сорок дней, хотя бы на сорок дней задержать врага под Лондейлом. Купить сорок дней для Глинглока ценой нашей крови. Сорок проклятых дней, и можно будет умереть спокойно.

Дементос посмотрел в уставшие, глубоко впавшие глаза графа и сказал:

Вы правы, ваше сиятельство. Не стоит говорить об этом людям. Хотя многие бы вас поняли и поддержали. Но все же вы правы, не нужно им об этом знать, пусть лучше верят, что все будет хорошо, как верил в это я до сегодняшнего вечера. Лишить их этой веры будет слишком жестоко.

И я о том же, — согласился с ним граф. — Тем более что пока все идет к тому, что мы не сможем задержать их даже на половину этого срока. Проблем в нашей обороне гораздо больше, они практически неисчерпаемы. Если бы мы не потеряли так бездарно городские коронные полки и наших рыцарей, все было бы по-другому. Но произошло то, что произошло, такова жизнь.