После приземления боевые вертолеты зацепили «Уралом» и отбуксировали в замаскированные на опушке небольшой рощи капониры. Кайзер пошел к коменданту полевого аэродрома, договариваться за топливо и пополнение боекомплекта.
– Эй, летуны! Жрать будете? – спросил сержант, командующий солдатами из аэродромной обслуги.
– Конечно!
Полевая кухня стояла в рощице возле ручья. Там же был организован навес с длинными столами. Обед был по-военному простой и сытный: картофельный суп с тушенкой, каша все с той же тушенкой и салат из свежих овощей. Завершался обед крепким чаем и бутербродами с маслом.
Солдаты поглядывали на вертолетчиков с некоторым удивлением, все-таки боевая авиация была самым молодым родом войск в Вооруженных силах самопровозглашенной Донецкой Народной Республики.
– Ну, как служба, вертолетчики?
– Да нормально. Тут уроды какие-то попытались устроить засаду на гуманитарный конвой. Так мы их «причесали» – мама не горюй!
– Вот сволочи – гумконвой атаковать! Кстати, а ведь «хлопцы-укропцы» постоянно беспилотники используют, причем – ударные.
– Ничего себе!
– Цепляют к обычному беспилотному самолету направляющие трубы с выстрелами к РПГ-7. Наведение – простейшее, по видеокамере. А каждый такой самолетик может поднять две реактивные кумулятивные гранаты. У нас уже несколько раненых от их ночных атак. Вот такие дела…
– А я слышал, что поляки вроде бы передали Нацгвардии Украины ударные «беспилотники» «Предейтор»…
К навесу подошел командир эскадрильи Александр Козырев. Вертолетчики и солдаты вскочили со своих мест, став по стойке «смирно».
– Вольно, садитесь. – Майору передали котелки с супом и с кашей. – В общем, так, я договорился – нас заправят. А вот снарядов к пушкам у них нет, придется ехать в город, «выбивать» боекомплект. Влад, сколько ты БК[5] израсходовал?
– Сначала по позициям зенитчиков саданул очередь – снарядов двадцать. И потом, по джипу – две очереди по десятку «огурцов».
– Я тоже примерно столько же…
– А у вас же тут «бээмпэшка» стоит вроде бы?.. – заметил штурман-оператор командирского вертолета с позывным Лемур.
– У нас тут БМП-1 с 73-миллиметровой пушкой. К ней снаряды – как к станковому гранатомету СПГ-9, – ответил сержант.
– Нет, к станковому противотанковому гранатомету нам снаряды не нужны. Нам бы 30-миллиметровых – к «скорострелке»…
В итоге вопрос решился путем «армейской кооперации». Командир расквартированной недалеко мотопехотной роты согласился выдать ленту в полсотни 30-миллиметровых снарядов в обмен на бензин со склада ГСМ полевого аэродрома. Комендант полевого аэродрома, в свою очередь, готов был расстаться с некоторым количеством «бензы» в обмен на дефицитные летные бортпайки, которые выдавались вертолетчикам в носимый аварийный запас – НАЗ. В общем, вертолетчики все-таки разжились полусотней снарядов к автоматическим пушкам. Кайзер укатил в штаб, а вертолетчики занялись самым приятным в армии занятием – сном и бездельем. Моментов, когда никто не «напрягает», в военной службе немного, и стоило ценить каждый из них.
– Лучше уж сейчас выспаться, а то неизвестно, что ночью будет, – сказал рассудительный Артем Климов.
Командир эскадрильи вернулся на полевой аэродром уже под вечер, когда солнце клонилось к горизонту. Да не один, а с еще одним офицером. Как оказалось, пара боевых вертолетов придается гарнизону Артемовска для отражения возможных контратак со стороны украинских войск.
– Проверьте техническое состояние машин, объявляю минутную готовность. Экипажам – занять места в кабинах! Взлет – по зеленой ракете.
– Есть!
Ударные вертолеты тягачом вывезли из капониров на линию исполнительного старта, дозаправили и снарядили пушки полным боекомплектом. Вот только израсходованную «Атаку» с командирского вертолета заменить не удалось. Управляемые ракеты были дефицитом.
Влад и Артем надели шлемы и заняли места в кабинах. Пилот и штурман-оператор запустили самотестирование систем вертолета. Спустя некоторое время на жидкокристаллических экранах высветилась зеленая надпись: «Отказов систем и оборудования не выявлено». Ударный вертолет Ми-28 Н специально проектировался для спартанских условий поля боя – не только в воздухе, но и на земле. «Ночной охотник» мог обходиться без техобслуживания около двух недель, встроенная система тестирования помогала находить поломки. А компактный бортовой генератор позволял обеспечивать «борт» электроэнергией и выполнять обогрев кабин зимой без включения основных турбин.
По той же причине в экипаже было два человека, а не один. Конечно, на самолетах с их мощными радиоэлектронными системами автоматика во многом сама берет на себя часть функций по пилотированию – вплоть до посадки в автоматическом режиме по приводным радиомаякам. Но на летчика в современном истребителе работают несколько руководителей полетов и операторов наведения. А ударный вертолет все же – «один в поле воин». Так что дополнительные пара глаз и рук вовсе не помешают. Примечательно, что и на ряде ударных и многоцелевых самолетов, таких как Су-30 СМ, Су-24 и Су-34, в составе летного экипажа все же есть и летчик, и штурман-оператор управляемого вооружения.
В кабину сквозь раскрытые бронедвери задувал приятный прохладный ветерок. Наступили долгие летние сумерки.
Одновременно на северо-западных окраинах Артемовска со стороны Часов-Яра, Дружковки, Краматорска послышался тяжкий гул и грохот артиллерийской канонады. Артемовск, как и другие прифронтовые города, повторял общую судьбу: сначала – массированные артобстрелы бандеровских оккупантов, попытки контратак, вылазки диверсионных групп. Потом затишье и снова бои – до тех пор, пока после нового наступления Вооруженных сил ДНР и ЛНР линия разграничения не отодвигается все дальше на запад. Так было под Донецким аэропортом, в Дебальцево, Авдеевке, Константиновке. То же самое происходило сейчас и в районе Артемовска.
Народные Республики постепенно возвращали захваченные киевскими националистами территории. Но до освобождения Славянска было еще очень далеко, бандеровцы усиливали контратаки. Да и освобожденные территории Донецкой и Луганской Народных Республик нужно было восстанавливать, снабжать, оберегать от набегов диверсионно-разведывательных групп украинских националистов.
Зеленая звезда вспыхнула в вечернем небе Донбасса.
На взлет! Закрыты бронированные двери кабин, пристегнуты ремни, пальцы пилота и штурмана-оператора в заученном порядке переключают тумблеры, «оживляя» сложнейшую бортовую электронику. Взвыли, запускаясь, турбины, раскрутился ротор несущего винта.
Пара «Ночных охотников» погрузилась в «родную стихию». Влад был полностью сосредоточен на пилотировании, внимательно слушая подсказки штурмана-оператора. На малых высотах основную опасность представляют провода и птицы, так что надо смотреть в оба. Как говорится, зевнул – и полный рот земли!
Впереди сквозь систему ночного видения был ясно различим силуэт ведущего вертолета. На последних модификациях Ми-28 Н конструкторы отказались от традиционных очков ночного видения. Вместо этого изображение от электронно-оптической следящей системы вертолета проецировалось на внутреннюю поверхность светозащитного забрала шлема. Таким образом, расширялся угол зрения, и пилотам было легче управлять боевым вертолетом и воевать в ночном небе. Картинка получалась, правда, в серых тонах, но достаточно контрастной, чтобы различать даже отдельные объекты, такие как автомашины на земле. Опять же поверх прозрачного забрала шлема можно было использовать и коллиматорный визир нашлемной станции целеуказания.
На вспомогательных экранах пилота и штурмана-оператора «Ночного охотника» высветилась информация о полетном задании: «Атаковать артиллерийскую батарею противника». С помощью специальной цифровой приставки к наземной рации можно было формировать и передавать на борт вертолетов цифровые информационные пакеты. Миллисекундный импульс было практически нереально отследить и запеленговать. А уж дешифровать и вовсе невозможно. Одновременно на другом мониторе на фоне тактической цифровой карты местности высветились отметки цели с точными координатами. Обмен данными шел в телекодовом режиме.
