— Вот почему он сказал: наш пострел везде поспел?

— Да. И так сложилось, что я всегда, когда это было в моих силах, облегчал жизнь Кэролайн. По большей части это были вещи незначительные. Ну, скажем, быстро выдать разрешение на парад для школьников или помочь убедить городской совет в том, что местный театр должен работать… Такого вот рода просьбы.

— И когда ты понял, что Скотт тебя ненавидит…

— Я подумал, что он знает или подозревает, что Кэролайн была в меня влюблена, и ему, естественно, не нравится, когда мы общаемся с ней. Но я-то знал, что я чист — я не оставил у нее никаких сомнений, что встреч наедине больше не будет. А поскольку я нечасто видел Скотта, меня не очень-то интересовало, как он ко мне относится.

— Понятно, — кивнула Джоанна. — Ты просто ставил себе в вину то, что не встретился с ней в тот последний день — ведь ты привык всегда ей помогать.

— Тебя это мучило? — спросил Гриффин.

— Немного. Кэролайн так сильно воздействовала на своих мужчин, даже когда отношения прекращались, что я все думала…

— Что я ее любил?

— Да, — призналась Джоанна. — Хотя ты и отрицал связь с ней, я не могла избавиться от ощущения, что между вами что-то было. Это казалось очень правдоподобным. А поскольку другие ее любовники до сих пор еще… Ладно. Оставим. Просто живая соперница — это одно, а бороться с привидением невозможно.

Особенно если оно охотится за тобой так же, как в свое время за этим мужчиной, которого ты любишь.

Гриффин встал, обошел вокруг стола и обнял ее.

— Мне казалось, все достаточно ясно, — несколько сухо сказал он, — но, по-видимому, это не так. Милая, я никогда никого не любил — пока не встретил тебя. И уж конечно, я полюбил тебя не за то, что ты слегка похожа на Кэролайн или на кого-то там еще. Ни у кого, кроме тебя, нет таких огромных золотистых глаз, такого сладкого певучего голоса, никто, кроме тебя, не может довести меня до того, что я теряю голову и совершаю безумные поступки.

— Но… — чуть растерянно сказала Джоанна, — мы ведь знакомы всего неделю…

— Разве это важно? — напрямик спросил он.

— Нет, — честно ответила она. — Гриффин…

Раздался резкий стук в дверь: один из помощников Гриффина быстро вошел в кабинет с толстой пачкой бумаг.

— Ах, простите, — с досадой сказал он. — Но, Грифф, ты просил всю информацию о Батлере нести к тебе срочно, как только она поступит. Только что пришел факс из Сан-Франциско.

— Кэси, — сказал Гриффин, — ты даже представить себе не можешь, как ты не вовремя.

Джоанна, освободившись от его объятий, не могла удержаться от смеха.

— Ничего, мы договорим потом, — сказала она. — Послушай, мне нужно еще кое-что сделать, так что я лучше пойду в отель, а ты займись работой.

— Сейчас время ленча, — возразил Гриффин; он такими глазами смотрел на Джоанну, что не оставалось сомнений в том, какого рода голод он испытывает.

— Давай устроим поздний ленч, — предложила она. — В два ты заезжаешь за мной в отель, хорошо?

Гриффин почти с ненавистью посмотрел на Кэси, который невозмутимо стоял и ждал.

— Придется нам так и сделать. Только не забудь, на чем мы остановились.

— Ни за что, — мурлыкнула она.

Как только Джоанна вышла из Отдела шерифа, ее охватило всегдашнее томительное беспокойство. Как все-таки благотворно на нее действует Гриффин! Только с ним это постоянное внутреннее напряжение отпускало ее, и ей мгновенно и остро захотелось вернуться в его объятия, потому что силы ее были на пределе. Она не знала, сколько еще сможет выдержать.

Столько, сколько нужно! Эта решимость и постоянное чувство необходимости делать что-то тоже были частью ее беспокойства, которое изматывало, лишало сил и уверенности в себе — и не покидало ни на минуту.

Может быть, поэтому, когда примерно через квартал она снова столкнулась с Диланом, ее голос звучал чуть резче, чем нужно.

— Можно вас на минутку? — спросила она, подходя. Вокруг никого не было, и ей не хотелось упускать случай поговорить без риска, что их кто-то подслушает.

— Конечно, Джоанна. Что случилось? — Его красивое лицо улыбалось, но в глазах застыла настороженность, которую она уже привыкла видеть на лицах жителей Клиффсайда.

Джоанне некогда было миндальничать, а кроме того, тактика бури и натиска вполне оправдала себя в разговоре с доктором. Поэтому, зажмурившись, она спросила в лоб:

— У вас был роман с Кэролайн?

На мгновение его лицо стало непроницаемым. Потом он чуть улыбнулся.

— Вы спрашиваете из злорадного любопытства?

Она, покачав головой, настойчиво повторила:

— Так был у вас роман с Кэролайн?

Дилан посмотрел на свой портфельчик, словно бы избегая требовательного взгляда Джоанны.

— Леди из высшего общества снисходит к… Вы это хотите услышать? Пожалуйста. Да, это правда. Когда я вернулся и стал работать у Скотта, мне было страшно тяжело. За то время, что я провел в колледже и в Сан-Франциско, она выросла и расцвела.

— Она тоже полюбила вас?

Его губы горько искривились.

— Нет, черт возьми! Она меня только дразнила. Улыбалась, флиртовала, когда Скотта не было поблизости, — и все время держала на расстоянии. Я просто с ума сходил.

— Но роман у вас все-таки был. — «Говорит так же, как и другие», — с горечью подумала Джоанна.

— Если это можно так назвать. — Он резко передернул плечами. — Примерно с неделю мы встречались каждый день, набрасывались друг на друга как сумасшедшие, почти что срывали друг с друга одежду. А потом она сказала, что все кончено, и стала вести себя так, словно ничего и не было.

Джоанне больно было смотреть, с каким трудом он пытается улыбнуться и какой горькой получается эта вымученная улыбка, но она заставила себя задать еще один вопрос, очень тихо:

— А где вы встречались?

Он коротко хохотнул.

— На заднем сиденье моей машины. Можете себе это представить? Я сказал, что сниму комнату, но она изо всех сил настаивала на машине. Так что я уезжал в какое-нибудь место, где можно было незаметно припарковаться подальше от дороги, и мы перебирались на заднее сиденье.

«Еще одно нелепое, неудобное место, — подумала Джоанна. — Словно Кэролайн хотела наказать себя, даже ища наслаждений».

— Дилан… это было недавно?

— Нет, это было много лет назад, когда я только вернулся сюда. А теперь позвольте вас спросить, какое, черт возьми, вам дело до всего этого?! — вдруг возмутился Дилан.

— Я просто стараюсь составить для себя целостную картину, вот и все. Я никому не расскажу, Ди-лан, честное слово. — Она чуть поколебалась. — А Кэролайн не пыталась поговорить с вами примерно за неделю до своей смерти? Вам не показалось, может быть, ее что-то волновало?

Он нахмурился.

— В ту неделю я ее почти не видел. Мне нужно было трижды съездить в Портленд, причем два раза я оставался там на ночь. Но это неважно, она меня и так совершенно не замечала. С чего бы ей вдруг захотеть поговорить со мной?

Может быть, она и не хотела. Может быть, она уже научилась не искать больше помощи у брошенных любовников. Может быть, она тогда и решила обратиться к Гриффину.

— Я просто спрашиваю, — сказала Джоанна. — Хочу понять, не была ли она чем-нибудь расстроена в ту неделю.

— Кэролайн никогда не расстраивалась, я вам уже говорил. Она была леди из высшего общества и отлично умела держать себя в руках.

Эти слова прозвучали так, словно гнев и горечь вытеснили в сердце Дилана страсть, но Джоанна не сомневалась, что рана, нанесенная Кэролайн, будет кровоточить еще долго. Как и у всех остальных ее мужчин.

Джоанна чуть улыбнулась.

— Спасибо вам за откровенность.

— Простите, не могу ответить «пожалуйста».

Дилан повернулся и пошел прочь, ничуть не в лучшем настроении, чем доктор после аналогичного разговора.

Вздохнув, Джоанна продолжала свой путь. Мысли ее были взбудоражены. Скольких еще мужчин Кэролайн использовала и бросила? Был ли среди них Кейн? И не был ли именно он ее последним любовником, несмотря на роман с Холли?