Так вот, в тот день я привычно возился на своем катере с мотором, который, как всегда, не вовремя начал барахлить. Чернокожий бой с причала на жуткой смеси испанского и английского языков крикнул мне, что какой-то «белый масса» просил передать для меня письмо… Когда я вышел из кабины, вытирая руки ветошью, того «белого массы» уже и след простыл. По невнятным описаниям мальчишки, это был среднего роста и без особых примет мужчина, с явно выраженной военной выправкой. Больше ничего толком от мальчишки, путающего испанские и английские слова, мне добиться не удалось. Пожав плечами, я взял у него конверт и спустился в каюту.
Конверт из белой плотной бумаги, предназначался мне – на нем было написано «Мистеру X. М. Хемингуэю» Для защиты от влаги он был обернут в целлофан и заклеен липкой лентой. Я сорвал заклейку, вытащил конверт из пакета и вскрыл его деревянным ножом для разрезания бумаг. Мне вдруг пришла в голову мысль, что странный джентльмен, несомненно, моряк. Ни одному сухопутному человеку подобный способ предохранения корреспонденции от влаги, скорее всего, не пришел бы в голову.
Сам лист бумаги, на котором было написан текст письма, оказался разделен пополам, сверху вниз. Текст слева был напечатан по-русски, справа – по-английски.
Я начал читать письмо. Вот, что в нем было написано:
«Дорогой мистер Хемингуэй.
Помня о вашем писательском таланте и благожелательном отношении к нашей стране, Советское правительство приглашает Вас посетить СССР в качестве военного корреспондента в любое удобное для Вас время. Надеемся, что узнав поближе наш народ и нашу страну в годину страшных испытаний, Вы полюбите их еще больше. Надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество.
Председатель Совета труда и обороны, Верховный Главнокомандующий Иосиф Сталин»
Внизу листа стояли большая печать и подпись, сделанная красным карандашом: «И. Ст.»
Кроме письма, из конверта выпал еще маленький прямоугольник белого картона с напечатанным на нем нью-йоркским телефоном и фамилией человека в советском торгпредстве, с которым я должен был выйти на контакт, если соглашусь на эту поездку.
Ясно, подумал я, на горизонте нарисовался милейший дядюшка Джо. Я и так собирался отправиться куда-нибудь поближе к фронту, изначально выбрав в качестве такого места Лондон. Только вот после смерти старины Уинни британский лев стал выглядеть весьма уныло и больше не показывает бойцовых качеств. Клемент Эттли, при всем к нему уважении, скорее парламентский демагог, чем вождь воюющей страны. При нем в Англии снова подняли голову сторонники сепаратного мира с Гитлером и Муссолини, считающие, что Британия должна выйти из войны или даже присоединиться к Третьему рейху в его антибольшевистском походе на Восток. Отвратительная идея.
Русские же, напротив, как только настала так любимая ими зима, сумели несколько раз нокаутировать джерри, да так, что всем сразу стало ясно, что эти парни, что бы с ними ни случилось недавно, будут стоять на ринге до полной победы. Это вам не хлипкие французы и не наши островные самодовольные кузены. Недаром все американские газеты сейчас забиты фотографиями огромного количества сожженной нацистской техники, разгромленных с воздуха аэродромов и бредущих на восток несметных колонн пленных, конвоируемых раскосыми казаками на маленьких монгольских мохнатых лошадках.
«Интересно, интересно, – подумал я, откинувшись в кресле, – интерес к России сейчас огромный, а сведений о происходящем в ней фактически никаких» И если уж дичь сама бежит навстречу охотнику, то я не откажусь от возможности пострелять. Об этой поездке я напишу книгу и назову ее, допустим, «Война на Востоке» или «Неизвестная война» Действительно, а что рядовой американец знает о русских, кроме того, что все они бородатые, играют на балалайках, дрессируют медведей, носят красные рубашки и черные мешковатые штаны в полоску? Решено – я еду в Россию!
Позвонив из гостиницы в Нью-Йорк по оставленному мне телефону, я узнал, что через неделю в Мурманск идет пароход «Днепрострой» с грузом для воюющей Красной армии, и что, если я успею к его отходу, то место мне обеспечено.
«За дело! – решил я, поднимаясь в номер, для того чтобы собрать вещи. – Пусть мой визит в Россию начнется прямо в Нью-Йорке…»
На следующий день я сел в пассажирский DC-3 авиакомпании «Пан-Ам» и он быстро перенес меня из Гаваны сначала в Майами, затем в Чарльстон, потом в Ричмонд, и вот я в Нью-Йорке. Почти двое суток изматывающей болтанки, промежуточных посадок для дозаправки и прочей прелести.
Пароход «Днепрострой» оказался старой американской паровой галошей постройки 1918 года, до 1930 года носивший название «Даллас» Несмотря на свой изрядно потрепанный вид, он был в довольно хорошем состоянии, тем более что совсем недавно – около трех лет тому назад, прошел полную переборку механизмов на одном из судоремонтных заводов. А сейчас портовые краны опускали в его трюмы большие ящики с упакованными в них разобранными американскими истребителями Белл Р-39 «Аэрокобра» Мне сказали, что английские летчики были весьма разочарованы этой машиной, зато русские просили таких самолетов – чем больше, тем лучше.
«Отлично! – подумал я. – Это будет просто замечательно – американский писатель отправится в Советскую Россию вместе с американскими боевыми самолетами»
В нью-йоркской гавани мы были не единственным пароходом, отправляющимся в Мурманск. Не менее десятка судов под советскими, американскими, британскими, панамскими, голландскими, норвежскими флагами принимали на себя самые различные грузы, чтобы отправиться затем в далекую Россию. Как мне сказали, то же самое творилось и в других американских портах: Филадельфии, Бостоне, Балтиморе, а также в канадском Галифаксе. Это все носит название «ленд-лиз» Как сказал в свое время один полководец, война требует трех вещей – денег, денег и еще раз денег… А русские уже доказали, что они способны отлично отработать вложенные в них инвестиции.
Из Нью-Йорка, под охраной британских вооруженных тральщиков, к концу февраля мы добрались до Исландии. Именно там, в Рейкьявике, формировался очередной конвой в Мурманск. К моему удивлению, при ближайшем рассмотрении команда «Днепростроя» почти наполовину состояла из женщин. И справлялись они со своей работой не хуже мужчин. А что еще приходится делать, когда вся их страна воюет? Я ничуть не пожалел, что отправился в Мурманск вместо Лондона. Ну где вы еще увидите такое!
Из Рейкьявика мы вышли только 3 марта, вместо запланированного первого. Конвой ждал прибытия двух отставших пароходов с каким-то особо ценным грузом, которые русским срочно надо было провести в Мурманск, и пары эсминцев из британского эскорта. Ведь идти предстояло через контролируемые нацистами полярные воды.
Кстати, ровно через сутки после того, как мы вышли из Нью-Йорка, было получено известие, что русским еще раз удалось опечалить Гитлера. Германский линкор «Тирпиц» был уничтожен советской авиацией прямо на якорной стоянке. Уже в Рейкьявике, разглядывая в газетах фотографии, сделанные британскими самолетами-разведчиками, я понял, что теперь главное пугало британского флота годится лишь на металлолом.
Жить сразу стало легче, стало веселее. Теперь, когда с доски был снят нацистский ферзь, вероятность того, что наш конвой успешно дойдет до Мурманска, резко увеличилась. Тем более что если верить слухам, к русскому Северному флоту прибыло сильное подкрепление из Черного моря.
Поход каравана PQ-12 из Исландии в Россию, конечно же, не был безопасным морским круизом. Северные моря и в мирное время опасны. Шторма, туманы, метели, пронизывающий ледяной ветер – все это совсем не похоже ласковую синеву Мексиканского залива. И русские женщины, мужественно исполняющие свои обязанности, совсем не хуже их воюющих мужей и братьев.
Набираясь впечатлений, я каждый вечер заносил все увиденное в рабочий блокнот. Первая глава книги начала обретать более-менее четкие очертания. Единственно, чего не было, так это ожидаемых атак немецких подводных лодок и бомбардировщиков. Один или два раза прилетали, правда, немецкие самолеты-разведчики и, покружившись над конвоем, улетали обратно.
