Виктор Кочетков
Ветер времени
Часть 1
Теплый апрельский вечер опустился на темнеющие от моросящего дождя улицы. Спешащие автомобили торопливо шелестели по мокрому асфальту. Мигая огнями сигналов, окутываясь мельчайшей водяной пылью, уносились в сверкающую проблесками светофоров сумеречную даль. Растворялись, растекаясь широкими потоками и медленно пробирались в наполненный яркими сполохами центр мегаполиса.
Витя Кочетков, – молодой человек крепкого сложения и приятной наружности, бодро шагал по влажному тротуару, с упоением вдыхая весенний воздух и вглядываясь в сияющую панораму вечернего города. Хорошее настроение вливалось с запахом весны, ласковым шепотом легкого ветра, улыбками молодых девушек, идущих ему навстречу и прячущих в озорных глазах искры лукавого женского любопытства. Слегка покачивая спортивной сумкой, всматривался в лица прохожих, дружелюбно кивая, если встречались взглядами. В голове крутился веселый беззаботный мотив, и Виктор мысленно подпевал неведомому исполнителю.
Казалось совсем недавно, поздней осенью, вернулся он с военной службы, отдав флоту три года жизни, находясь за Полярным кругом и охраняя рубежи Отечества. Три года не видел родного города, родителей, младшей сестры, старых друзей. Много чего случилось за это время. После окончания техникума встретил необыкновенную девушку. Чувства были сильные, и совсем скоро она оказалась в интересном положении. И хотя знал: осенью идти в армию, поступил как благородный идальго. Привел ее к родителям и объявил своей невестой. Крику, конечно, было много, но в октябре сыграли свадьбу, а через месяц, оставив рыдающую, с уже заметно округлившимся животом жену, с тяжелым сердцем зажав в кулаке повестку, явился с вещами в военкомат…
В конце апреля родился сын, и Виктор ходил радостный, показывая фотографию любимой с младенцем на руках. По два-три раза в неделю получал он письма, сгорая от любви и нежности, считая тянущиеся дни. Время хоть и медленно, но все же, шло. Срок службы увеличивался, а количество писем почему-то постепенно уменьшалось. За полгода до демобилизации поток корреспонденции от обожаемой супруги иссяк окончательно. Витя в величайшем волнении засыпал почтамт тревожными телеграммами. Родители ничего вразумительного не отвечали, и он обо всем догадался сам.
Горькое чувство измены поселилось надолго, разъедая тоской душу, глубоко оскорбляя любовь, все еще томившуюся в разбитом сердце.
На суд Витя не пошел. Развели без его присутствия. Зато состоялся долгий, бестолковый телефонный разговор. На вопрос почему? – было сказано предельно откровенно:
– Потому, что Он взрослый обеспеченный человек. Потому, что у Него есть квартира, машина и дача. Потому, что Он без ума от нее. Потому, что Он хочет усыновить ребенка. Потому, что у тебя, Витя, нет ничего, жить нам было бы негде. И к тому же все твои мысли только о спорте. Человек ты бесперспективный и неизвестно любишь ли меня так же сильно как Он? Ведь за три года все могло измениться…
Виктор понял, что разговаривать не о чем. Спасибо на алименты не подала, но за это категорически запретила ему видеться с ребенком, мотивируя тем, что пусть, мол, сын считает будто Он его родной отец.
Вите было дико это слышать. Но поразмыслив, подумал, что нет худа без добра. Зато теперь он свободен. Свобода заключалась в том, что по утрам он ходил на работу, а долгими вечерами пропадал в зале штанги, терзая себя железом и пытаясь запредельными нагрузками прогнать мысли о неудавшейся семейной жизни.
Конечно же, встречи с друзьями, вечеринки, редкие знакомства, – все это было. Но как-то не особо радовало это, не расслабляло. Он все продолжал думать о жене, о сыне. И, вот сегодня, сейчас, вдруг понял: жить хорошо, а мир вокруг создан для тебя. А прошлое лишь странный никому не нужный сон, морок…
Виктор свернул к своему микрорайону, весело, чуть не вприпрыжку зашагал по пустынной темной аллее ведущей прямо к его пятиэтажному дому. Все вокруг было родным и знакомым. Здесь он вырос, знал все закоулки наизусть. Шел, вспоминая школу, детство. Тихая радость счастливо переливалась внутри. Деревья, густые кустарники двигались навстречу, поблескивая в свете фонарей искрящимися каплями влаги. Было таинственно и тихо. Одинокие прохожие попадались редко, зябко кутались в капюшоны и скорым шагом терялись в темноте.
Подходя к своему подъезду, Витя заметил нечто необычное, странную серую тень, недвижно лежащую под мокрым кустом. Не думая ни о чем подошел ближе. Наклонился, чтобы лучше рассмотреть и в ужасе отпрянул назад. На земле распростерся мертвый человек. Одетый в штопаную телогрейку, ватные штаны, заправленные в старые сапоги, он лежал, подвернув под себя руки и уронив голову прямо в грязь. Вязаная желтая шапочка неловко сбилась на затылок, выделяясь светлым пятном на фоне столь мрачной трагедии. В спину несчастному по самую рукоятку вонзили огромный нож. Прохожий был повержен предательским ударом сзади внезапно, врасплох…
Видимо не успел даже вскрикнуть, умерев мгновенно. Без сомнения клинок пробил сердце, и бедняга вряд ли успел что-то осознать. Виктор понял это сразу, представив, как некто страшный замахивается, сжимая в руке смертельное оружие. Радостное настроение тут же испарилось, уступив место пугающей тревоге и безысходности. «Что делать? Бежать домой, звонить в милицию? А вдруг убийца здесь, прячется за соседним кустом? Вон шевельнулись ветки!»
Он стоял, жалко и беспомощно оглядываясь, оторопев от страха. А человек лежал неживой, остывший. Несчастный пожилой мужчина. Наверняка осталась семья, дети, может внуки…
– Вот как бывает!.. – думал Витя, не замечая, что говорит вслух. – Живет человек, детей воспитывает, жену любит, деньги зарабатывает. Шел с работы домой, а тут тебе нож в спину! Эх, бедняга ты, бедняга!
Присел возле убитого, сокрушаясь, что ничем ему не может помочь.
– За что тебя так?
За соседним кустом вдруг громко зашуршали ветки, раздался радостный смех. Несколько мальчишек выскочили из укрытия. Держась за животы и хохоча без остановки, рысцой убегали с места происшествия.
Виктор понял, что его разыграли подростки. С досадой пнул ногой труп и тот отлетел далеко, набитый старым тряпьем. Наконец до него дошел смысл немудреной шутки. Долго смеялся, представляя себя со стороны. Настроение вновь поднялось, и он с легким сердцем пошел домой.
Утром следующего дня Виктор в красках рассказывал коллегам по работе о случившемся казусе. Мужики-обвальщики добродушно смеялись, поражаясь находчивости и остроумию подрастающего поколения. Говорили, что в их годы шутки были гораздо скромнее. Больше всех веселился Серега Ильин, – сам любитель всяких розыгрышей и приколов, близкий друг и верный товарищ.
Познакомились они в спортивном зале. Только начался 1990 год, и Виктор метался в поисках работы. С завода, куда он устроился сразу после службы, его уволили по сокращению штатов. Не проработал и трех месяцев.
В стране заметно ухудшалась экономическая обстановка. Давно уже ввели талоны на
