«Потом выпустят, — добавил Юрка, — но часто оружие сразу не дают, а дозволят пока окопчики покопать. И тоже смотрят». «За тебя Злой поручился, — резюмировал третий из встречавших, кивнув головой на Семёнова. — А так бы тебя в оборот взяли. Особенно казачки здешние, — ухмыльнулся он. — У атамана Лозицына порядочки суровые. А по тебе вон видно: в «гражданке», а матёрый. Подозрительный».

Все засмеялись, будто это звучало смешно.

Через час Алексей Кравченко стоял перед Бэтменом, который осматривал его своими светлыми, немного навыкате, холодными глазами. Чем-то схожими с глазами Тихона Ященко…

«С Бэтменом можешь работать вполне, — вспомнились слова шефа. — Сан Саныч правильный человек. Людей, конечно, на подвале держит — да у кого там их нет, подвалов-то… Ребята есть там у него сложные. Реально злые ребята есть. Но сам Сан Саныч парень нормальный. И, в общем, наш. Ну, тёрки у ЦК с ним некоторые происходят, но в целом он ситуацию понимает, в государственность готов впрягаться. Иное дело, что в ЦК тоже разные векторы имеются…».

А в Новый год Сан Саныча убили…

А его бывшему бойцу и соратнику Бурана велели спрятаться на войне, перейдя в ОРБ к Персу, сидеть пригнувшись и не отсвечивать, пока всё не уляжется. А он пошёл всё же попрощаться с боевым другом. Вот и засветился. Да там ещё чего и наплели — эти, прежние захребетники Бледнова.

— Итак, кроме винтореза каким оружием владеешь? — продолжал расспрашивать Перс.

Алексей ответил, снова подавив желание пожать плечами:

— Знаю АК — всех модификаций…

— Да со стрелковкой и так ясно! Из станкового что, из крупняка, тяжёлого, мины?

— Виноват! Прошёл весь учебно-тренировочный комплекс огневой подготовки. Ну и в войсках попользовался, чем успел. КПВ знаю, «Корд», «Утёс», «Печенег», ну, «калашниковы», конечно. Стрельбу из РПГ знаю всю, ДП-64 пробовал, СПГ-9Д и ДН. «Пламя» нормально знаю, «Козлика» пробовал. Стрельбу с БМП освоил, БТР — само собой…

— Слыхал, у вас там и водолазная подготовка была? В Новосибирском твоём…

— Была, — кивнул Кравченко. — Но мне не досталось. Больше пришлось на вододроме купаться — учились преодолевать водные преграды.

Командир уловил его растущее недоумение.

— Небось, думаешь, для чего все эти вопросы? Вижу, думаешь. Просто хотел уточнить базовую подготовку. О ваших делах с Бледновым наслышан. Были сведения, что ты у него несколько операций планировал.

Алексей пожал плечами — всё же не выдержал.

— Знаю про особый статус, что ты себе выпросил, — усмехнулся Перс. — Но не особо тебя слушали. Неважно. Знаю, что ты и в бригаде, по сути, сам планировал работу разведки. И потому хочу сказать тебе, капитан, одну важную вещь. У меня ты этим заниматься не будешь.

Он изучающе ощупал взглядом глаза Алексея.

— Ты только не обижайся, — добавил примирительно. — Просто у меня штаба, положенного по штатам ВС РФ, нет. Ну, по сути. А есть у меня хороший начальник штаба. По должности — заместитель по оперчасти. Планирует операции, выходы и так далее. И делает своё дело хорошо. А тебе хочу предложить должность зама по боевой. Вместо зама по вооружению. Или, вернее, — вместе. Проще говоря, натаскивать бойцов на правильную войну. Сказали, что ты это умеешь. И мне важно, чтобы вы дополняли друг друга, а не гасили. Понял меня?

— Так точно, — ответил Кравченко.

— Поясню ещё, — добавил командир. — Не тебе рассказывать, как и из чего вырастало наше ополчение. И как воевало. И до сих пор у нас, сам знаешь, — кто в лес, кто по дрова. Первый батальон прямо, остальные… кто направо, кто налево, кто назад. А кто вовсе решил в расположении остаться, ибо дела. То же и в штабах. И даже кураторы ситуацию улучшить — не так, чтобы… Ну, в общем, пока получается медленно и вообще не очень. Понятное дело: если даже дюжину батек Махно собрать в одном корпусе, они от этого вольницей страдать не перестанут. Которая в наших условиях, сам знаешь, сразу переходит в страдание хернёй…

Алексей невольно вспомнил инцидент с Сан Санычем. А слушайте: тот ли самый пресловутый Штраус его завалил по приказу ли то ли Главы, то ли Москвы? Ни тому, ни другой гибель начштаба 4-й бригады — ни для чего. А вот собранные в одну военную структуру «батьки Махно» неизбежно обязаны начать выявлять крутизну одного относительно другого. Бэтмен был — или, вернее, обещал стать — крут. И его вполне могли захотеть превентивно вывести из борьбы. Из уже начавшейся борьбы…

Н-да… А ведь — вариант…

— Так вот я такого не хочу хотя бы на уровне своего батальона, — между тем продолжил Перс. — Про твою самостийность и отдельную войну всем известно. Но Куга, Игорь Кудасов, начштаба, тоже себя не на помойке нашёл. Он вообще из казаков. Не из этих, кстати, местных милиционеров да сантехников, которым Лозицын кубанки на головы надел и «новым казацтвом» объявил. А из настоящих, из донских. Так что хоть тебя и уважаемые люди рекомендовали, но я разорвать вам батальон не дам! Понял, Буран?

Алексей кивнул:

— Я про Кугу слышал. Лично не знаком, но уважаю. А по убеждениям своим — вообще под каждым твоим словом подпишусь! Должность любую готов исполнять со всем своим старанием. И поверь, говорю не для того, чтобы, типа, заранее прогнуться. А по факту. Меня как раз боёвка тянет больше, чем оперативка. У Бэтмена просто деваться было некуда, когда видел, как эти, как ты говоришь, «милиционеры и сантехники» операции боевые планируют. Как офицеру — больно было!..

— Ладно, — ещё раз внимательно рассмотрев его глаза, помягчел Перс. — Познакомлю ещё вас. Посмотрю. А пока — проехали. Будем считать главный вопрос решённым. Поздравляю, товарищ капитан, с началом службы в отдельном разведывательном батальоне корпуса Народной милиции Луганской Народной Республики!

Дальше как обычно: постановка на довольствие, место в казарме, знакомство с каптёркой, оружейкой. Обычная армейская упорядоченность, пусть и с непременным налётом привычной партизанщины. Или нет, скорее, семейности, что ли. Да и понятно оно: ещё два месяца назад вся луганская армия представляла собою набор отдельных самостийных отрядов, сплочённых не столько дисциплиной, сколько чем-то вроде «понятий» и ощущением общего дела и общего риска. Ещё недавно сам Алексей жил и воевал в подобном отряде. Да и давно ли у них по располаге народ слонялся чуть ли не в трусах, но с автоматом. Ну, не в трусах, потому как поварихой у них была тётка Ганна, которая иной раз и тряпкой могла наладить меж лопатками за, так сказать, «неуставной вид»…

Эх, времена были… Чистый военный коммунизм! А вспомнить, как такие же добро-строгие «тётки Анны» кормили бойцов прямо в подвале обладминистрации! Конечно, своих, в основном, кто в охране-карауле, но и пришлым солдатикам в миске макарон по-флотски не отказывали. Алексей тогда несколько раз оказывался по делам в администрации — там же тогда, считай, вся государственно-социальная жизнь бурлила, как в Смольном. Вот его пару раз в ту «столовую» и затаскивали. Которая, кстати, для всех действовала, по талонам каким-то…

В общем, у Перса была ещё не российская армия, но уже армия. Вот только сферы компетенции своих офицеров командир вынужден был разводить вручную. Отсюда и возник тот странный разговор о том, каким оружием владеет Буран, чтобы сразу нарезать ему кусок службы, где он не пересекался бы с другим замкомбатом. Что ж, тем лучше. На новичков во всех армиях всегда поглядывают со здоровым недоверием. А уж начинать с конфликта — последнее дело. Да и не по нраву это было самому Кравченко.

Первый полноценный день службы в новом подразделении проскочил, словно заяц перед трамвайным контролёром, — вот он вроде весь перед тобой, а вот его уже и след простыл. Знакомство с личным составом, приём дел, приём оружия, бумаги одни и бумаги другие… И разговоры, постоянные разговоры с постоянным прощупыванием. Да что тут такое, в этом ОРБ, реинкарнация НКВД, что ли?

Нет, этот интерес не назвать было враждебным. Но вот изначально критическим — вполне. От этого Кравченко несколько терялся. Пожалуй, такой приём он ощущал впервые в жизни.