Услышав «Come in» [75], открыл дверь и оказался внутри. Женщина, сидящая в кресле, подняла глаза. Таких глаз ему видеть ещё не приходилось — они были, безусловно, красивы. Настолько красивы, что старое сморщенное лицо ведьмы уплывало на второй план, в эти глаза хотелось смотреть, не отрываясь. Но, вместе с тем, это были два сгустка чернильно-чёрного мрака, две космически-бездонных воронки, способные затянуть в неведомые глубины запредельности.

— Здравствуй, госпожа, — поздоровались они, представляясь по очереди.

— Меня можете называть тётка Дженифер, — ответила она глубоким звучным голосом, — зовут меня ещё владычицей Маб, да много как… Сейчас это не требуется. Тётка Дженифер и всё тут. Что от меня на сей раз потребовалось беспутному племянничку?

Легко нагнувшись, она подняла клубок и, внимательно на него посмотрев, спрятала в карман передника.

— Ничего не имею против. Можете идти хоть сейчас.

— А куда?

— А всё равно. Отсюда нет разницы — в каком направлении идти. Имеет значение только одно — куда ты идёшь. Проводник вас найдёт сам. Не вздумайте мне баловать этого лоботряса. Давно бы его развоплотила в трухлявый пень, да привыкла уже, тьма с ним.

Они поклонились и повернулись, чтобы выйти. Голос колдуньи Маб заставил Акелу остановиться.

— Русский витязь, ты о чём-то хочешь меня спросить?

Он повернулся.

— Хочу, но не верю, что ты ответишь.

— Попробуй, — пожала она плечиком.

— Зачем тебе синие монахи на Руси?

— А, ты и это знаешь. На этот вопрос, ты прав, я не отвечу. Есть вещи, в которые смертным лучше не соваться. Желаю удачно миновать Иммортала. Правда, это ещё никому не удавалось.

Последнее она пробормотала едва слышно себе под нос, но Акела, закрывая двери, услышал.

«Плевать, — подумал он, — Бог не выдаст, свинья не съест».

Они спокойно шли среди огромных янтарных сосен. Хан, грызя ус, о чём-то напряжённо думал.

— О чём грезишь? — тихонько шепнул Витязь.

Хан вздрогнул, покосился недовольно.

— О том, где этот шайтанов проводник?

Врал, конечно, но зачем человеку в душу лезть? И тут, словно отвечая на высказанный вслух вопрос, бесшумно заколыхались ветви молодой сосёнки. Из-под неё выкатился странный человечек. Маленького роста, он был одет в узкие кожаные штаны с кожаной же безрукавкой. Из-под неё выпирал круглый животик. Поверх всего была накинута коричневая курточка с шишками вместо пуговиц.

— Что это?! — в совершенном ужасе спросил коротышка. В лицо его, обросшее длинным серебристым волосом, смотрело два острия кинжалов. Фетровая шапочка с воткнутой маленькой веточкой сосны свалилась на землю.

— Ты кто? — спросил Эрик.

— П-п-проводник…

— Тьфу ты! — сплюнул Хан, пряча клинок в ножны.

— Брауни, — горделиво представился человечек, — меня к вам направила сама Владычица Маб.

— И что? — усмехнулся Витязь, — что ты нам скажешь?

— Я также рад оказать услугу своему троюродному племяннику по линии двоюродной тети.

— Какого ещё племянника? — оторопел Акела.

— Люди наградили его именем Финоген, — он жеманно повёл плечиками, — видимо, за какие-то очень большие заслуги. Наше племя обычно не имеет имён.

— А, Финогеныч, — улыбнулся Акела, — а ты-то откуда про него знаешь? Ведь на острове живёшь?

— Это в вашем мире остров, а мы…, - Брауни прихлопнул рот ладошкой и замолчал.

— Понятно, — хмыкнул Витязь, — а Брауни что, не имя?

— Мы все Брауни, — вздохнул человечек, — смею ли я надеяться приобрести себе собственное имя от столь почтенных персон? Разумеется, не даром.

— Посмотрим на твою помощь, — подал голос Эрик, — ты ведь нас вывести должен? Вот и веди, хватит языком чесать.

Когда проводник колобком покатился впереди, Хан с досадой сплюнул ему вслед.

— Нет, ну ты посмотри на него! Тут даже лешие какие- то сытые и ухоженные.

— Да уж, — с чувством поддержал его Акела, вспомнив Финогеныча, — не чета нашим. У наших всегда лохмы торчат, как у пугала, во все стороны, да и одеты намного проще.

— Ага, и поговорить эти тоже мастера. Он за пять минут, что здесь, рот ни на миг не закрыл, чешет языком, как по-писаному. Это ж какой талант иметь надо! Голову напрочь задурил своим стрекотаньем, — согласился Эрик.

Пробирались они тропами, ведомыми лишь их проводнику, который, чёрт его подери, действительно ни на минуту не закрывал рот. Он радостно болтал о ближних и дальних родственниках, звук его голоса зудел и вяз в ушах. Радовался он не зря, сам того не желая, имечко ему дал доведённый словесным поносом до тихого бешенства, обычно невозмутимый Хан.

— Вайсаке [76]! — прошипел он, отвернув в сторону лицо, сведённое страдальческим оскалом.

— Что? — машинально переспросил его погружённый в свои мысли Акела, — а-а, засмеялся он, вспомнив значение этого слова, — да уж, не молчун.

А проводник, обладающий тончайшим слухом, услышанное слово воспринял как своё новое долгожданное имя. Он пришёл в полнейший восторг и на радостях попотчевал благодетелей душистым мёдом на вечернем привале. Откуда он его в момент приволок, спрашивать не стали, резонно опасаясь остаться без сна от его долгоиграющего ответа.

Разговаривать вообще не хотелось. Люди молча сидели у костерка, думая каждый о своём. Только Брауни оживлённо щебетал, не обращая внимание на задумчивость спутников. Его, естественно, пригласили к костру и предложили угощение. На чай с уже подсохшим за дорогу бисквитом, что приготовила им с собой Мэри, хозяин этого леса согласился. Он опрятно пил из кружки и пользовался платочком, вытирая взмокшую лысину, прятавшуюся под шапочкой, а вот закурить отказался, сославшись на слабое здоровье. Мол, продуло ещё по весне и теперь лечится отварами.

Когда, переночевав, тронулись дальше, Хан схватил Акелу за руку.

— Видел?

— Что?

— Зверь какой-то за теми кустами мелькнул, — он помолчал секунду, — пожалуй, на волка похож.

— Волки сейчас не опасны — лето, — рассеянно отозвался Витязь, погружённый в свои мысли.

— Да, уж больно здоровый. Ладно, — он махнул рукой и пошёл вперёд.

За этот день они успели убедиться, что это действительно волк, и громадный. Он сопровождал их отряд с упорством, достойным лучшего применения. Холодный взгляд жёлто-зелёных глаз вызывал внутренний напряг и беспокойство. Его присутствие ощущалось неотступно. Но ни малейшей попытки нападения зверюга не делала. Он явно провоцировал их или пыталась вызвать на какое-то действие.

Ждал нападения? А оно нам надо? Идёшь себе, ну и попутного ветра тебе под хвост! Не до тебя нам, своих забот хватает. А он, паразит, опять впереди на бугорочке присел, лобастую голову с боку на бок наклоняет. Ей-Богу, разглядывает их, а на морде явное недоумение. Ну, извини.

Одно хорошо, что при таком сопровождении не было нужды опасаться других лесных жителей. Едва уловив запах хищника, улепётывали кабаны, бежали лоси, олени. Крупная рысь, оскалившись и недовольно шипя, поторопилась запрыгнуть на высокое дерево и долго глядела им в след. Оказавшийся сдуру на их пути молодой медведь замер, словно раздумывая, потом мягко развернулся и подался восвояси. Провожатый на охоту не отвлекался, игнорируя добычу, которая, словно специально, лезла на глаза.

Вечером, на привале, Хан спросил о волке Брауни. Тот, враз растеряв свою болтливость, махнул рукой и сделал вид, что никого особенного в упор не видит. Но этот номер у него не прошёл. Не те это были люди, чтобы от их вопросов можно было вот так отмахнуться. На прямо заданный вопрос друзей замялся и нехотя ответил, что это волк-хранитель.

— Погоди, погоди, — вцепился в него Хан, — это не тот ли Железный Волк?

— Ну, да, — промямлил Брауни, — и так его зовут тоже.

— Ну-ка, давай поподробней, — потребовал обеспокоенный Эрик, — в наших легендах тоже есть железный волк…