— Не возражаешь, если я поговорю с Аланом?
Мэйбл заколебалась, и Гард подумал, что она не согласится. Наверное, считает, что ему нечего сказать сорванцу. А может, не хочет, чтобы он лез не в свое дело. Полагает, что так будет еще хуже. Но, недолго помолчав, Мэйбл улыбнулась и пожала плечами.
— Неужели тебе мало его выходки?
— Нельзя же быть таким черствым с несчастным ребенком!
Мэйбл сделала рукой жест в сторону лестницы.
— Он полностью в твоем распоряжении.
Гард неторопливо направился на второй этаж. По правде сказать, он и в самом деле не знал, о чем будет говорить с Аланом, и мог окончательно испортить с ним отношения. Но, как говорится, попытка — не пытка.
Наверху находилось три спальни. Детская располагалась как раз напротив комнаты матери. Гард подошел к двери и постучал. Изнутри послышалось какое-то ворчание, но приглашения войти не последовало. Выждав секунду, гость открыл дверь.
— Уходите!
Алан лежал на животе, уткнувшись в подушку, отчего голос его прозвучал приглушенно. В руке он держал большую фотографию в рамке — обычный семейный портрет. Снимок был сделан лет пять назад, решил Гард. Мальчик выглядел совсем ребенком. Реджи в центре, сидит, за ним стоит Алан, руки у отца на плечах, а Мэйбл обнимает обоих. На первый взгляд, идеальная семья, хотя на самом деле уже дала непоправимую трещину, только детскому уму этого не понять.
— Хорошая фотография.
Парнишка обернулся и бросил на мужчину ненавидящий взгляд.
— Уходите!
— Я хочу поговорить с тобой.
— А я не хочу слушать! Не обязан!
Гард убрал со стула, стоявшего возле кровати, покрывало и какую-то мягкую игрушку и сел.
— Ну и не надо! А я все равно буду говорить.
— Он секунду помолчал. — Ты сегодня сильно обидел свою маму.
Алан не отреагировал.
— Я знаю, что ты злишься, упрямец, и понимаю почему. А еще уверен, что ко мне это не имеет никакого отношения.
— Я вас ненавижу!
— Вовсе нет. Тебе ненавистно то, что я встречаюсь с твоей мамой, что какой-то посторонний мужчина ей дороже твоего отца, что когда-нибудь она выйдет замуж, но к отцу твоему никогда больше не вернется. А лично меня ненавидеть не за что.
Позабыв о своем намерении не слушать, Алан повернулся к Гарду.
— Нет, ненавижу! Вам здесь не место! Вы просто жадный человек, от которого всем только одно беспокойство и который пытается захапать то, что ему не принадлежит!
Не иначе как Роллинс постарался, мрачно подумал Гард. Алан как-то обмолвился, какова была реакция деда, узнавшего, что внук попал в полицию. Очевидно, старикан наговорил страстей про полицейских! Интересно, научится ли старый черт думать, прежде чем говорить? Неужели не понимает, какой вред наносит ранимой детской душе, когда лепит все, что ни попадя!
— Ты хочешь, чтобы твоя мама и папа снова поженились, правда?
— Они и поженятся! Как только папа поправится!
— Ты и вправду в это веришь? — спокойно спросил Гард. — Мама тебе сказала об этом? Или папа?
— Я это знаю! — выпалил мальчик. — Знаю, и все!
— Послушай, Алан. Если твоя мама и вправду захочет снова выйти замуж за твоего папу, я не собираюсь становиться у нее на пути. Пусть только скажет мне об этом, и я уйду.
Тринадцать лет назад так именно все и получилось — девушка предпочла ему Реджи, и он ушел, подумал Гард.
— Так уходите!
Гард покачал головой.
— Она сама должна мне сказать об этом, а не ты. Послушай, давай договоримся. Тебе не нравится, что я прихожу в ваш дом, провожу время с твоей мамой — отлично! Можешь злиться на меня сколько душе угодно. Но не вымещай свою злобу на матери! Не кричи на нее и не швыряй чем попало. Она твоя мать, и ты не имеешь права так вести себя с ней. Алан наклонился к ненавистному гостю.
— Я придумал кое-что получше! Исчезните, и все! Нам без вас было так хорошо! Жили не тужили… И зачем только она вас повстречала!
Гард не сомневался, что мальчишке без него жилось куда спокойнее. Он мечтал о том, чтобы снова зажить вместе, всей семьей. И ни один человек на эту мечту не покушался. Пусть Мэйбл и не обнадеживала сына, что все еще любит его отца, зато и не давала поводов думать, что сможет полюбить другого мужчину. Так что мечтам Алана ничто не угрожало. До тех пор, пока не появился он, Гард… — Есть вещи, Алан, не подвластные нашим желаниям, — тихо сказал он. — Мне очень жаль, что ты несчастен, потому что не можешь жить и с мамой, и с папой. Жаль, что ты не можешь чаще видеться с отцом. А еще мне неприятно, что ты не хочешь, чтобы мы были друзьями. Но маму свою не вини. Она тут ни при чем. — Гард встал и направился к двери.
— Мама приготовила ужин. Может, спустишься и поешь с нами?
Не проронив ни слова, Алан сидел, хмуро уставившись в пол.
— Ну, если передумаешь… — И, оборвав себя на полуслове, Гард вышел из комнаты. Уже закрывая дверь, услышал гневный ропот:
— Это мой дом! Вам здесь не место!
Гард не стал спускаться на кухню, а заглянул в спальню Мэйбл и с минуту постоял в темноте. Он знал эту комнату так же хорошо, как свою собственную. За последнюю неделю провел в ней больше времени, чем в своей. И чувствовал себя здесь уютно и спокойно, как дома. И вопреки утверждению Алана, именно здесь и было его место. Он бы с радостью провел в этом доме все то время, пока служит в форте Джи-Пойнт.
Да и всю оставшуюся жизнь был бы счастлив провести с Мэйбл.
Да, но как переживет все это Алан?
И что же им теперь с Мэйбл делать? Захочет ли она и дальше встречаться с мужчиной, которого ненавидит ее собственный ребенок? Хорошо ли сам поступает, занимаясь с ней любовными играми, но не думая жениться? Вправе ли они не считаться с чувствами и настроениями Алана только потому, что он еще маленький? Голова может лопнуть от этих вопросов!
— Я так и знала, что ты здесь! — Мэйбл неслышно вошла в комнату и закрыла за собой дверь. — Он швырялся чем-нибудь в тебя?
— Нет.
— Слава Богу! — Нащупав в темноте его руку, сжала ее. — Я и не представляла, что он может быть таким грубым и вспыльчивым!
— Если бы ты знала, на что способен загнанный в угол человек, ты бы вообще диву давалась.
— Мне только жалко его… — Мэйбл виновато улыбнулась. — Я чувствую себя такой эгоисткой. Дикость какая-то! Если бы ты или я выкинули такое со своими родителями, они бы чувствовали себя кем угодно, только не эгоистами. Может, они воспитывали нас лучше, чем я Алана?
— Жизнь у нас с тобой была другая. Вот скажи, когда тебе было столько лет, сколько сейчас сыну, ты знала кого-нибудь, чьи родители разошлись? У кого были бы такие же проблемы, как у мальчишки.
— Вроде нет. — Интересно, какое у сына сейчас выражение лица, подумала мать. — Спасибо, что поговорил с ним.
— Ничего это не дало…
Мэйбл нашла другую мужскую руку и сильно сжала обе.
— Только не смей разыгрывать из себя благородного героя и бросать меня из-за Алана! — проговорила она.
— Ты что, считаешь, что я на это способен? Мэйбл догадалась по тону — такая мысль и в самом деле приходила ему в голову.
— А ты считаешь, что я это позволю? — спросила она, проглотив комок в горле. — Если я тебе надоела и ты не желаешь меня больше видеть или если считаешь, что истерики сына слишком дорогая плата за наши встречи, тогда дело другое. Но позволить одиннадцатилетнему сопляку диктовать тебе, с кем встречаться, а с кем нет…
Гард поцелуем остановил ненужное многословие. Это был не страстный поцелуй, призванный будить желание и вызывать трепет, а лишь ласковое, успокаивающее прикосновение губ.
— В одном твой сын оказался прав — я тебя не достоин. А теперь… — Гард быстро чмокнул женщину и потянул за собой к двери. — Не думаю, что он будет с нами ужинать, но если вдруг выйдет из своей комнаты и застанет нас здесь в темноте, скандала не оберешься. Так что пошли есть сосиски.
Мэйбл лежала в постели, подложив под голову руку. Был первый час ночи. Гард давно ушел, поцеловав на прощание, пригласил поужинать с ним во вторник и посокрушался, что не может остаться до утра. За последние четыре ночи она привыкла спать с любимым, и теперь кровать без него казалась ей непомерно огромной. Зато никто не похрапывает, улыбнулась Мэйбл, но улыбка тут же погасла — как же ей одиноко! Теперь, когда сын вернулся домой, они с Гардом не могли себе позволить спать вместе. Он оказался прав. Если у ее сына возникнет хоть малейшее подозрение, что их отношения зашли так далеко, он может сорваться и натворить новых бед.
