Вместо того, чтобы упасть, мой похититель немного зашипел, одна рука взлетела к его глазам, но он, очевидно, был хорошо обучен, потому что несмотря на свою временную слепоту, он двинулся, чтобы преградить мне путь. Оглядываясь назад, я понимаю, что это был довольно глупый план; было только одно место, куда я могла пойти, и он это знал. Но отчаяние — сильная эмоция, и в тот момент у меня в голове промелькнули только два слова. Беги быстрее.

Я врезалась прямо в него. Он весил по меньшей мере вдвое больше, чем я, но это не помешало мне попытаться бороться. Я собрала все силы колотя его в грудь, в живот, в шею. Я нанесла несколько хороших ударов, но он их даже не почувствовал. Это было похоже на удар кулаком по матрасу. Тяжелые мышцы, покрывавшие его тело, поглощали все. Я переключила свое внимание, пытаясь ударить его между ног, но к тому времени его глаза снова открылись, и он с легкостью блокировал мои атаки, схватив мои руки и прижав их друг к другу одной гигантской мясистой рукой.

— Хорошая попытка, — сказал он с ухмылкой. — Теперь моя очередь. — А затем с почти насмешливой небрежностью он отвел руку назад и нанес мне колоссальный удар слева по лицу. Я развернулась в воздухе, мое зрение вспыхнуло белым, когда я врезалась в пол. От удара у меня перехватило дыхание.

— Ешь, — сказал он. — Босс хочет поговорить с тобой, но это может занять некоторое время, — Он взглянул на опустевшую чашку. — Видимо, до тех пор ты будешь испытывать жажду.

И с еще одной ухмылкой он закрыл за собой дверь.

Я подползла к стене и прислонилась к ней. У меня звенело в голове, а щека горела, как в огне. Через несколько часов она приобретет прекрасный пурпурный оттенок. Отличный план, София. Избить мистера Вселенную и с легкостью убежать. Здорово.

Я знала, что, наверное, мне следует поесть, но от одного взгляда на бутерброд у меня скрутило живот. Как я могла думать о еде в такое время?

Я отчаянно хотела сохранить самообладание, но этот момент убедил меня в безнадежности ситуации. Я заплакала; большие, соленые, отчаянные слезы рекой потекли по моему лицу. Я была совершенно беспомощна. Побег не был вариантом. Они возьмут от меня все, что хотят. Вопрос был только в том, как они это сделают.

* * * * *

Каким-то образом мне удалось заснуть. Не знаю, было ли это затяжным эффектом лекарств или способом моего тела справиться с ситуацией, но следующее, что помню — я просыпаюсь от шума в коридоре.

Понятия не имею, что это значит; стены были толстыми, а звуки невнятными, но в этот момент я предположила, что любое действие было плохим. Это означало, что мы продвигаемся к тому, что произойдет дальше. Мне отчаянно хотелось спрятаться, но некуда. Моя грудь казалась невероятно тяжелой, а сердцебиение отдавалось в ушах, как выстрел.

Наступило короткое затишье, примерно через тридцать секунд тишины замок снова зазвенел. Я собралась с духом. Дверь распахнулась…

….и ворвался Себастьян с черным пистолетом в руке.

Мой желудок скрутило.

На его лице было выражение отчаяния и страха. При виде его у меня заболело все тело, а рана, оставленная его письмом, снова открылась.

Его глаза были дикими, почти безумными, но они загорелись, когда посмотрели на меня. — София, — воскликнул он, делая три быстрых шага и заключая меня в самые крепкие объятия, которые я когда-либо испытывала.

Когда он обернул свое тело вокруг моего, все во мне всколыхнулось. Наконец-то я позволила себе ощутить всю серьезность ситуации. Поняла, что снова плачу. Моя грудь сотрясалась от громких рыданий, бессвязная благодарность вырывалась изо рта. Он был теплым и сильным и излучал контроль, и я еще глубже прижалась к нему, как будто его тело могло каким-то образом защитить меня от чувств.

Он воспринял мою реакцию спокойно, прижимая к себе и нежно поглаживая по волосам. — Я знаю, знаю. Все в порядке. Ты со мной.

Его прикосновение успокаивало. Его присутствие омыло меня, наполняя первобытным чувством безопасности. Я знала, что все было далеко не в порядке, и у меня появилось больше вопросов, чем было, и я не знала, что с ними делать, но в тот момент я никогда в жизни не испытала бы большего облегчения, увидев другого человека.

Через некоторое время я, наконец, начала успокаиваться, и обнаружила, что снова могу говорить.

— Мы можем уйти отсюда? Я больше не могу здесь находиться.

— Да.

Когда я отстранилась, он увидел мое лицо, и выражение его лица стало жестким.

— Они причинили тебе боль?

— Да, — сказала я, указывая на свою щеку, где, как я предполагала, расцвел синяк, — Но это была моя вина за попытку сбежать.

— Ни в чем из этого нет твоей вины, София, — сказал он невероятно грустно.

Он вывел меня в коридор. Каким-то образом мне пришло в голову, что Себастьян сделал это в одиночку, в стиле Джеймса Бонда; но, конечно, это было смешно. Снаружи нас ждали пятеро здоровенных мужчин в наушниках и с короткими черными стволами. Их накрахмаленные костюмы и мрачные выражения лиц делали их двойниками моего мертвого посетителя. Если бы я не знала, предположила бы, что они на одной стороне. Может, все дьявольские корпорации мира делают покупки в одной и той же мастерской по пошиву костюмов.

Костюмы-ля-бандито.

Но даже попытка моего внутреннего монолога пошутить не смогла вызвать улыбку на лице. Увидев их всех стоящих там, настороже и вооруженных до зубов, я действительно поняла, в какое дерьмо себя втянула. Ради всего святого, у них было оружие. Я никогда раньше не видела настоящий пистолет. Австралийские законы об огнестрельном оружии общеизвестно жестки, так что с этим не часто сталкиваются. Но здесь было пятеро мужчин, державших пистолеты так небрежно, как будто это были газеты; и, судя по тому, как они с ними обращались, им было совершенно удобно использовать их. Я не видела никаких признаков борьбы в коридоре, но сомневалась, что мои похитители только что пригласили Себастьяна и компанию на послеобеденный чай. Где-то здесь пролилась кровь. Кровь, которая, косвенным путем, была на моих руках. Я быстро покачала головой, пытаясь прояснить образ. Такое мышление не принесет никакой пользы.

Несколько мужчин шли впереди, пока остальные шли со мной и Себастьяном к входной двери. На улице было темно, но судя по пригородному гулу в воздухе, было еще не слишком поздно.

Моя тюрьма оказалась не более чем большим двухэтажным домом. Очевидно, они кое-что поменяли, но для случайного наблюдателя ничто не показалось бы странным.

Нас ждало несколько машин. Себастьян усадил меня в одну из них и присел рядом со мной на заднее сиденье, через несколько секунд мы свернули за угол и выехали в ночной трафик.

Безопасность.

С каждым метром, отделявшим нас от дома, напряжение в моих мышцах понемногу ослабевало. Я все еще чувствовала, что могу сломаться в любой момент, но, по крайней мере, чувство чистого ужаса отступало. Теперь я просто чувствовала себя измученной, уязвимой и совершенно сбитой с толку.

Себастьян, казалось, почти игнорировал меня. Он смотрел в окно, первоначальное облегчение на его лице исчезло, сменившись какой-то тяжелой задумчивостью. Я не знала, что должна была сказать или сделать. Я была плохо подготовлена для таких ситуаций. Часть меня просто хотела снова броситься в его объятия, но теперь, когда мы уехали из этого места, вопросы в моей голове начали крутить быстрее, чем я могла их обработать.

— Куда мы едем? — спросила я, решив, что это такая же хорошая отправная точка, как и любая другая.

Он посмотрел на меня.

— Куда-нибудь в безопасное место.

— В безопасное от кого?

В его глазах была неуверенность, та врожденная оборонительность, на воспитание которой он потратил всю свою жизнь.

— Мы можем не говорить об этом сейчас, София? Ты только что прошла через адское испытание.

— Вот именно, и теперь я хочу понять, что произошло. Так кто же, черт возьми, были эти люди?