Вот только, взглянув в ясные, без тени подозрения, глаза своей спасительницы, я очень отчётливо понял: правда её не порадует. Прикинув, что лучше — обманом спокойно накормить зверушку, или честно уморить её голодом, обеспечив девочке заодно муки совести на ближайшие пару-тройку месяцев минимум, — решил соврать. Тем более, ложью в полном смысле эти слова не являлись; я ведь не был доподлинно уверен, кого именно нам сейчас скормили, а история с аймарилами и браконьерами действительно имела место быть.

Что касается самой Рури, моё к ней отношение после последних событий не могло не перемениться. Снисходительности не осталось совершенно, зато возникло уважение. Шпионка из неё, конечно, получилась плохая, но я всё больше склонялся к мысли, что дело даже не в недостатке уровня подготовки, а в характере. Ей не хватало хладнокровия, расчётливости, где-то даже цинизма. Порывистая, эмоциональная, гордая, благородная и слишком добрая, — яркая цельная личность, но ни разу не разведчик.

Ещё я с некоторым удивлением отметил, что меня не тянет ёрничать и подтрунивать над зверушкой. Стоило мыслям свернуть на привычные рельсы, а на язык попроситься какой-нибудь колкости, внутри возникал невнятный, но яростный протест, заставлявший закрывать рот и держать язык за зубами. Может быть, это проснулась совесть, не позволявшая говорить гадости девушке, которая не просто спасла меня с пиратского корабля, но ещё и озаботилась моим здоровьем. А, может, просто какая-то часть меня пребывала в глубоком шоке из-за способа, которым Рури согласилась меня лечить. Лично я бы на её месте трижды подумал, стоит ли так напрягаться из-за человека, не сделавшего мне ничего хорошего, и даже без малого являющегося врагом.

В любом случае, до сих пор в природе существовал только один человек, с кем работал аналогичный механизм. Мама. Но там всё было более чем понятно.

А ещё я понимал: после всего, что эта девочка для меня сделала, смежники обойдутся и без неё. Даже если за это я потом пойду под трибунал. Впрочем, после того, как я умудрился попасть на иллурский корабль, можно было расслабиться и творить всё, что душе угодно: ниже падать просто некуда. Даже несмотря на то, что моя вина в произошедшем была минимальна, и я ничего не мог изменить. Это не криворукие пираты, эти ребята способны сломать любые блоки и узнать всю интересующую их информацию, не причиняя никакого вреда здоровью объекта.

Впрочем, с иллурцами никогда нельзя быть уверенным заранее. Может статься, названный мной мотив пребывания на корабле Айдара для них окажется достаточно благородным и весомым доводом, чтобы не лезть в мою голову. Но тогда мне вообще останется только застрелиться от стыда. Впрочем, это только образ; на самом деле я слишком расчётливая и циничная скотина, чтобы подобным образом завершать свою жизнь.

Ночь прошла спокойно и довольно уютно, насколько это вообще было возможно в нашей ситуации. Точно так же, как я вчера не стал насмешничать над желанием Рури устроиться рядом со мной, и она не стала возмущаться, утром закономерно оказавшись в моих объятьях. Даже не стала выдираться и поспешно шарахаться в сторону.

Кажется, мы начали друг к другу привыкать.

— Зуев, ты себя сейчас нормально чувствуешь? — с решительным видом поинтересовалась Рури, когда мы позавтракали новой порцией тёплого варёного мяса без соли.

— Значительно лучше, чем вчера. А что? — хмыкнул я, в качестве десерта добавляя организму порцию лекарств.

— Ты обещал рассказать про иллурцев, — она хмуро, исподлобья уставилась на меня. Видимо, ожидая, что я начну отпираться.

— Было дело, — я слегка кивнул и насмешливо улыбнулся. — Тебя, как я понимаю, интересуют в первую очередь мои слова при выходе из корабля?

— В том числе. Я так поняла, это связано с их «сложными отношениями с женщинами»?

— Да. Видишь ли, иллурцы с точки зрения наших видов представляют собой довольно странных существ. Во-первых, они состоят главным образом из разнообразных мелких крупиц неорганического вещества, служащих как для взаимодействия с окружающим миром, так и для передачи информации. Углубляться не буду, но с помощью своего молекулярного воздействия они способны на очень многое.

— И как вы с ними воюете? — удивлённо вскинула брови женщина.

— Мы с ними никогда не воевали, — я пожал плечами. — Сохраняем взаимоуважительный нейтралитет, собираем информацию; нам нечего делить, а конфликт невыгоден обеим сторонам. Но их не так уж сложно обезвредить. Самый эффективный вариант, конечно, вакуумная бомба: иллурцы не способны функционировать вне газовой среды, и после такого удара либо погибают, либо оказываются полностью недееспособны на долгий срок. Кроме того, их тело отлично связывает обычная вода. Ну, а разрушение того большого камня, который напоминает их «управляющий центр», — или, в переводе на привычные понятия, мозг, — окончательно их убивает. На чём я…? А, да. Во-вторых, у них довольно необычный механизм размножения. Существует некая огромная и довольно редкая, — физически огромная и не более двух-трёх особей на населённый мир, — особь, большинством исследователей определяемая как третий пол. Сами иллурцы называют её «Праматерь». Праматери размножаются очень редко, и как они это делают, людям пока неизвестно. Один раз в продолжительный период, около земного года или нескольких месяцев, наступает время Зова. Тогда Праматерь порождает некоторое количество особей, которых можно считать женщинами иллурцев. Насколько я знаю, людей, в живую наблюдавших этих женщин, ничтожно мало, в основном — сотрудники посольств. Внешне они чем-то похожи на мужчин, но «управляющий центр» имеет шарообразную форму, пылевой шлейф ничтожно мал, да и вообще их сложно назвать полноценными личностями. Отсюда отношение иллурцев к женщинам: они полагают их слабыми неразумными существами, нуждающимися в защите. Попытка причинить вред самке карается мучительной смертью. Но, собственно, живут иллурки очень недолго; каждая из них выбирает подходящего мужчину, и двое счастливчиков порождают целый выводок молодых иллурцев-мужчин, отдавая свои тела в качестве основы для тел потомков. Говорят, Зов и Последний Полёт — одно из самых величественных зрелищ в Галактике.

— А человеческих женщин они почему такими же считают? — недоверчиво нахмурилась Рури.

— Это что-то вроде стереотипа. То есть, они знают, что наши женщины совсем не похожи на их, но по привычке приравнивают. Во всяком случае, несамостоятельность и слабость им приписывают. А что касается слов о спасении тебя мной, это, уж извини, была попытка сделать хорошую миную при плохой игре, — я с ироничной усмешкой пожал плечами. — Иллурцы, как я говорил, вполне уязвимы, не только для вакуума. Есть ещё много способов им навредить; как бы это ни казалось неожиданно, у них на планете даже имеются естественные враги, есть свои болезни. Среди них тоже есть слабые и сильные индивиды, и отношение к слабым сложно назвать снисходительным. Прежде их убивали, чтобы случайно не были выбраны какой-нибудь самкой во время Полёта и не оставили потомства. Теперь просто не допускают до этого действа и держат на уровне обслуживающего персонала. Слабак, который умудрился попасть в руки пиратов, и которого спасла женщина… Нет, меня бы вряд ли убили, — всё-таки, гражданин сопредельного государства, и всё такое, — но ни на какую помощь и ни на какое хорошее отношение можно было бы не рассчитывать. А так всё вполне просто и с точки зрения наших хозяев правильно: преступники украли женщину, я пострадал, спасая её, а женщина — нет.

— А что он имел в виду, когда спрашивал, не испортили ли меня? — растерянно уточнила она. К счастью, никакого возмущения или недовольства в женщине не было, только чуть насмешливая ироничная усмешка. Хотя, может быть, и её не было: с таким разрезом губ было сложно понять.

— Точно сказать не могу, возможны два варианта. Во-первых, их мужчины теоретически способны принудить женщину к размножению, и он мог интересоваться этим вопросом. А, во-вторых, их самки действительно очень хрупки, и речь могла идти о физическом вреде.