В завещании имелся пункт, в котором говорилось, что она может делать с ранчо все что угодно, но не имеет права продать землю, поскольку формально земля принадлежит ее детям!
Сара сделала еще один глоток. Дети!.. И как такая мысль могла прийти Сэму в голову? Шесть лет у нее был муж, однако не было возможности родить ребенка, а сейчас она овдовела. Сэм же оставил «Дом голубки» ее детям!
Откуда им взяться? Это казалось каким-то безумием!..
Что касается «Голубки», то ясно было только одно: теперь ей можно не беспокоиться, что Янси убьет ее из-за ранчо.
Если она умрет бездетной, то земля перейдет к Бартоломью и Танси. Янси же может получить «Голубку» только в одном случае — если отважится убить всех троих. Правда, имелся еще один бескровный способ завладеть «Голубкой»…
Янси может получить ранчо, если… Сара с трудом проглотила подступивший к горлу комок. «Голубка» будет навсегда потеряна для людей, в жилах которых течет кровь Альваресов, если только она не родит ребенка от Янси!
Господи, спаси и помилуй! Неужели это и было на уме у Сэма, когда он вписывал в свое завещание столь странное условие? Неужели он рассчитывал, что она выйдет замуж за Янси и родит от него ребенка? Неужели полагал, что желание его сына заполучить «Дом голубки» окажется настолько сильным, что Янси сделает все возможное и невозможное, чтобы она родила ему детей? Эти расчеты казались полнейшим безумием. Во-первых, Янси, может быть, уже женат. Во-вторых, она сама может полюбить какого-нибудь мужчину и выйти за него замуж.
И тут ей в голову пришла еще одна, совсем уж неприятная мысль. Ведь для того чтобы родить ребенка, вовсе не обязательно выходить замуж. Сара сделала изрядный глоток бренди, и размышления ее приняли самое фантастическое направление. А что, если Янси похитит ее и будет держать взаперти до тех пор, пока не сделает свое грязное дело?
Сара задрожала, представив себя пленницей Янси, представив, как он насильно овладевает ею… Щеки девушки залились румянцем — она вспомнила, как его губы прижимались к ее губам, вспомнила его горячие поцелуи. Сара никак не могла отделаться от этих воспоминаний; и ей казалось, что та памятная встреча на лестнице произошла не семь лет назад, а всего лишь несколько минут назад. Она помнила вкус его губ, помнила сладостное ощущение, когда ее груди прижимались к его широкой мускулистой груди. Сейчас, семь лет спустя, в ней вновь пробудились пережитые тогда чувства, возникшие тогда желания. Саре было неприятно и стыдно это признавать, но мысль о том, что Янси Кантрелл заставит ее подчиниться своей воле, уже не казалась ей столь ужасной…
Дрожащей рукой Сара осторожно поставила пустой стакан на стол и нахмурилась. Конечно, все дело в бренди! В том, что в голову ей лезут такие безумные мысли, виноват только алкоголь. Да и как она могла вообразить, будто Сэм хотел, чтобы у них с Янси появились дети? Он ни разу даже не намекнул на это. В конце концов, он ведь даже женился на ней!
Сара прищурилась, по-прежнему глядя на пустой стакан. Нет, она никогда не позволит, чтобы ею воспользовались точно племенной кобылой, и плевать она хотела на то, что жеребец необыкновенно красив! Тут ей вновь вспомнились удивительные поцелуи Янси, и Сара затрепетала. И все же она твердо решила, что ни за что ему не подчинится!
Освещенная мягким светом настольной лампы, Сара еще долго сидела в черном кожаном кресле; она старалась расслабиться и сосредоточиться на чем-то менее тревожном, чем завещание Сэма и неминуемое возвращение Янси. Сделать это было чертовски трудно, но в конце концов мысли ее приняли другое направление — Сара стала думать о своем отъезде из «Магнолиевой рощи», который, конечно же, был не за горами.
Сара не сомневалась в том, что Янси захочет продать «Магнолиевую рощу». Поскольку же у нее не было ни желания, ни денег, чтобы выкупить его долю наследства, она пришла к выводу, что скоро наступит день, когда ей и всем прочим обитателям «Магнолиевой рощи» придется перебираться в «Дом голубки».
Подумав о переезде, Сара с решительным видом вздернула подбородок. «Дом голубки» будет принадлежать ей, пока она жива.
Сара не сомневалась, что деньги, лежащие в Нью-Йорке, позволят ей и остальным домочадцам вести в «Голубке» приятную, хотя и не такую роскошную, как здесь, жизнь. Она собиралась разводить на ранчо скот и породистых лошадей.
Сара не жалела, что придется расстаться с «Магнолиевой рощей». Уж слишком много неприятных для нее воспоминаний было связано с этим домом. Теперь, после смерти Сэма, ее здесь ничто не удерживало. Она с радостью оставит все неприятности в прошлом и постарается навеки их забыть. Сара с нетерпением ждала переезда в «Дом голубки».
Ее манила новая, полная волнующих приключений жизнь, и она была уверена, что в «Голубке» ее ждет именно такая жизнь.
Сара сидела в кабинете Сэма, размышляя о будущем. Тишина, царящая в доме, ласково обволакивала ее, точно пуховым одеялом… И вдруг ей показалось, будто в коридоре раздались осторожные шаги…
Сердце гулко заколотилось в груди; Сара замерла, напряженно прислушиваясь. Да, так и есть! Шаги медленно приближались. Наконец затихли у самой двери. Сара затаила дыхание, глядя широко раскрытыми глазами на хрустальную дверную ручку, которая начала медленно поворачиваться.
Девушка машинально потянулась к тяжелому стакану. Оружие, конечно, не самое грозное, но если воспользоваться неожиданностью и попасть…
Дверь отворилась, и на пороге возникла высокая широкоплечая мужская фигура. Незнакомец был в низко надвинутой на лоб шляпе и в грязном черном пальто. Не успев разглядеть лицо ночного гостя, Сара изо всех сил запустила в него стаканом. Затем, не теряя ни секунды, схватила на всякий случай наполовину пустую бутылку, еще один стакан и приготовилась защищаться. Почему-то ей даже в голову не пришла мысль о том, что можно закричать, позвать на помощь…
Бросок Сары оказался не только сильным, но и метким. О том, что стакан угодил прямо в цель, свидетельствовало приглушенное проклятие ночного визитера — он схватился за щеку.
Сара заняла за столом оборонительную позицию, ясно давая понять, что готова сопротивляться до последнего, и принялась ждать дальнейшего развития событий. Однако незнакомец застал ее врасплох: Сара и глазом не успела моргнуть, а на нее уже смотрело голубоватое дуло «кольта».
— Поставьте бутылку и стакан на стол, — совершенно спокойным голосом приказал мужчина в черном. — Если, конечно, вы не хотите, чтобы я продырявил вашу нежную шкурку!
Сара, сразу узнавшая этот голос, в растерянности поставила стакан и бутылку на стол. Не сводя с девушки золотисто-карих глаз, ночной гость поднял с пола стакан и прошел в комнату. Затем, прикрыв за собой дверь ногой, приблизился к Саре. Теперь их разделял только стол. Осторожно поставив на него стакан, Янси залюбовался Сарой, такой прекрасной в мягком свете настольной лампы.
В этом желтом свете ее растрепанные волосы сверкали золотом, струились волнами по плечам и груди… Янси хотелось протянуть руку и прикоснуться к этим золотистым прядям, убедиться, действительно ли они такие мягкие, какими казались. Сара смотрела на него широко раскрытыми глазами.
Черные брови и ресницы девушки оттеняли белизну кожи.
Взгляд золотисто-карих глаз надолго задержался на изящно очерченных губах Сары, таких розовых, соблазнительных…
Налюбовавшись лицом девушки, Янси окинул восхищенным взглядом ее фигуру. Судя по тому, как изумрудно-зеленая ткань облегала тело Сары, под халатом ничего не было.
Они долго молчали, разглядывая друг друга. Потом, словно удовлетворившись осмотром, Янси сунул револьвер в кобуру и уселся в старое кожаное кресло, стоявшее рядом.
Устроившись поудобнее, сдвинул шляпу на затылок и с наглой усмешкой закинул ноги на угол стола.
— Откровенно говоря, я и не рассчитывал, что вы запрыгаете от восторга, когда я вернусь, — негромко проговорил Кантрелл-младший, как бы с ленцой растягивая слова. — Но моя славная маленькая мачеха, неужели необходимо встречать меня так негостеприимно?
