Но это произошло позже, а тогда, в 1923?м, Геббельс бросился в Рур – ему нужно было оказаться в центре событий.

Николай Чаур уверен: «У человека есть какая-то навязчивая идея, какой-то болезненный очаг возбуждения, и чтобы нейтрализовать этот очаг, принимается форма служения – самопожертвование, форма возвеличивания себя с помощью других. Он боится, что его внутриличностные проявления будут не приняты обществом».

11 ноября 1923 года, Мюнхен. Двадцать два года до краха Третьего рейха. Гитлер в окружении 600 штурмовиков объявляет о начале национальной революции и низложении правительства Баварии. Переворот провалился, Гитлера выследили и посадили на скамью подсудимых. Но он превратил зал суда в театр одного актера – он не защищался, он нападал. Геббельс в порыве восторга написал Гитлеру письмо: «Подобно утренней звезде, вы явились нам и чудесным образом просветили нас во мраке неверия и отчаяния, вы дали нам веру. Когда-нибудь Германия отблагодарит вас». Это был восторг пропагандиста-любителя перед мастером пропаганды. Но Геббельс учился, он уже понял, что может заставить людей поверить тому, что он говорит, что словами, голосом, жестами может убедить и подчинить толпу, и он уже испытал наслаждение от власти над толпой.

Елена Съянова говорит: «Любопытна характеристика, данная самому Геббельсу одним из его старых соратников, Вальтером Штенессом, лидером берлинских СА. Штенесс сказал, что Геббельс – это что-то вроде мыши, в жизни его почти не видно. Эта мышь поднимается на задние лапки, тянется и вынюхивает, но когда она разверзает пасть, то это тигр, рыкающий и устрашающий, и тогда мы говорим: «Браво, маленький доктор».

В 1924 году Геббельс вступил в нацистскую партию, не по убеждениям, скорее, по материальной нужде. Ему предложили должность редактора субботней газеты, он согласился. Газету выпускала партия, и он стал нацистом, хотя в душе оставался социалистом. Он не скрывал симпатий к советскому режиму. В своей знаменитой речи «Ленин или Гитлер?» он, конечно, превозносил Гитлера, но и для Ленина не пожалел теплых слов. А вскоре и недавнее обожание фюрера заметно поостыло.

Геббельс дошел до того, что на одном из собраний предложил исключить из партии мелкого буржуа Адольфа Гитлера. Они жили в разных городах и лично не были знакомы, но в 1926 году Гитлер понял, что ему нужен этот человек с лицом фанатика и сумасшедшим пропагандистским темпераментом. В 1926?м они наконец встретились, и Гитлер купил его душу. О том, как происходил этот торг, лучше всего говорят дневники Геббельса. Начиная с апреля 1926 года они буквально звенят восторгом: «Пришло письмо от Гитлера». «Ждала машина Гитлера, королевский прием». «Звонил Гитлер. Он говорил со мной целых три часа».

Рассказывает Елена Съянова: «Пока Гитлер слушал речь Геббельса, первую, вероятно, публичную речь, он от зависти едва не сдох. И тем не менее после этого митинга он произносит такую фразу: «Этот крошка Цахес нам нужен».

Искалеченная душа Геббельса требовала признания – не единичного успеха, а ежедневного, ежеминутного признания. Поэтому он так упивался своими выступлениями и речами. На глазах толпы пигмей превращался в великана, а неудачник – в вождя. Еще важнее для него было одобрение Гитлера. Пустяковой похвалы было достаточно, чтобы Геббельс был счастлив, малейшего упрека хватало, чтобы он оказался в депрессии. Несчастный мальчик-инвалид мечтал, что когда-нибудь у него появится сильный и могущественный друг, который защитит его от обидчиков. Гитлер стал ему другом, он открыл перед ним фантастические возможности, он оценил его талант и дал ему шанс проявить себя и возвыситься. За это Геббельс был готов служить своему фюреру, другу и хозяину, до последнего вздоха.

Николай Чаур считает: «Этот человек хорош для определенного круга людей, поэтому можно называть его добрым, заботливым, аккуратным, внимательным, исполнительным, добросовестным. Но, поскольку у него есть в данной ситуации внутренний конфликт со своей личностью, болезненный конфликт, самоутверждение, самокомпенсация отсутствующего уважения в более раннем периоде, то у него есть стремление к самоутверждению, то есть к присоединению к какому-то очень большому субстрату. Вот, например, пиявка присоединяется к человеку и с помощью человека может выйти из воды».

В 1926 году Гитлер назначил Геббельса гауляйтером Берлина. Крупнейший город Европы жил своей жизнью, и ему было глубоко наплевать на нацистов, на их фюреров и гауляйтеров. Шестьсот сторонников на весь многомиллионный Берлин – это все, чем располагал Геббельс. Он быстро понял свою задачу – нужно было обратить на себя внимание, неважно как, неважно чем.

Рассказывает Константин Залесский: «Он, прежде всего, вывел на улицы своих сторонников и пошел с демонстрацией в рабочий район, причем не просто в какой-то рабочий район, а он выбрал для своей демонстрации тот район, в котором были всегда очень сильны коммунисты. Естественно, завязалась словесная перепалка. Через какое-то время она переросла в драку. Чего добился Геббельс? О нацистской партии сразу стала писать берлинская пресса, потому что был, как сейчас принято говорить, информационный повод, то есть большая драка на политической почве. Об этом написали все газеты. И, соответственно, это вызвало интерес населения к растущей нацистской партии. Начался резкий приток, за один день в партию вступило до 2000 человек, это огромное число для Берлина».

Началась бесконечная череда знаменитых митингов Геббельса. Каждый из них он обставлял как театральный спектакль. Митинг стал ритуалом, где знамена, музыка, специально отобранные люди и шествия служили декорациями и играли отведенные им роли. Митинги не вносили ясности, они еще больше затуманивали головы, но зрители всегда покидали их под большим впечатлением.

Это были не просто зрелища – это были кровавые зрелища. В толпе работали нацистские провокаторы, каждый митинг заканчивался жестоким побоищем. О нацистских расправах писали газеты, Геббельс становился известной личностью. В одной из статей его назвали «обербандитом», и он с удовольствием подхватил эту кличку. Теперь на его афишах было написано огромными буквами: «Сегодня вечером с речью выступает доктор Геббельс, обербандит».

Елена Съянова размышляет: «Он заменял, наверное, всех современных шоуменов, он один был такой. И знаете, что интересно? Он мог дискутировать сам с собой. Вот если бы сейчас, например, его посадили на какое-нибудь современное треп-шоу, где две трибуны и где люди сходятся к барьеру, он бы раздвоился по обе стороны и устроил бы такое шоу, что мало не показалось бы».

Авторитет Геббельса среди нацистов за годы берлинского гауляйтерства значительно вырос. Его митинги привлекли к гитлеровскому движению сотни тысяч новых сторонников. Особенно сильное впечатление его речи производили на женщин. Злорадная улыбка истории – этот малопривлекательный господин ростом 154 сантиметра превратился в секс-символ, вожделенную мечту множества фрау и предмет грез многих фройляйн. В 1930 году на его митинге оказалась Магда Квант, молодая и очень красивая женщина. Она недавно разошлась с мужем, шантажом выбила у него немалое содержание и теперь жаждала новых острых ощущений.

Геббельс (на переднем плане) – секс-символ Третьего рейха

Константин Залесский рассказывает: «Ей было скучно быть женой миллионера Кванта, одного из богатейших людей Германии. Она хотела действия, она хотела быть рядом с людьми, которые перекраивают мир, и сложись судьба чуть-чуть по-другому, возможно, сейчас мы бы знали Магду не как Магду Геббельс, а как Магду Арлазоров и одну из основательниц государства Израиль. Она была готова уехать с Хаимом Арлазоровым в Израиль, но их связь случайно распалась и она не вышла за него замуж. Ей нравились революционеры. Ей нравились люди, которые совершают поступки, которые действительно пытаются перевернуть мир. Именно поэтому ей так приглянулся Геббельс».