– Не то и не другое. – Теперь, когда ее судьба – по крайней мере, на ближайшее будущее – была решена, Лалелеланг была не прочь поговорить. – Я просто предана своему делу. И так было всегда.

– Восхитительно, – заявила Инес. – Восхитительная дурость.

– Пожалуйста, если хотите меня каким-либо образом унизить, то сначала подумайте, а потом уже говорите.

Вейс, подумала капитан. Даже если их жизнь на карте – все равно выпендриваются.

– Я рада, Неван, что ты ей так крепко доверяешь, – шепнула Инес, когда уже позже они вместе с Мак-Коннеллом двигались в направлении подпространственной связи, – но будь я на твоем месте, я все равно не спускала бы с нее глаз ни на минуту. Не важно, сколько она настаивает на том, что хочет нас изучать, хочет нам помогать. Все равно – она не человек. Она – вейс.

– И да и нет. Она уже переросла видовую принадлежность. Она чистый ученый.

– Надеюсь, ты прав, – размышляла Инес, когда они сворачивали за угол.

– Я молю Бога, чтобы ты был прав. Поскольку чертовски вероятно, что ты просто попался на наживку, закинутую этой пустозвонной, разукрашенной чужеродной фифочкой.

Если не учитывать бремя, которое она взвалила на себя, подумал он молча.

Душевная смута отражалась на его лице, как порывы сильного, жаркого ветра на вечно меняющемся узоре песчаных дюн. Лалелеланг поражалась богатству выражений, на которые было способно пластичное человеческое лицо. Жесткий клюв вейсов исключал мимику, но народ, к которому принадлежала Лалелеланг, с лихвой компенсировал это захватывающим дух многообразием жестов, несопоставимых по глубине и непостижимых в деталях для большинства других разумных существ.

– Вы по-прежнему в них не уверены, да? Или во мне?

Они шли на утренний брифинг. Он резко взглянул на нее.

– Что вы имеете в виду?

– Я слышала все, что вы говорили двум своим друзьям, но внутренне вы сами еще не убеждены. Вы не уверены – то ли попробовать помочь мне в моей работе, попробовать извлечь из этого пользу, то ли убить меня. Мысли эти вертятся у вас в голове, и, как бы вы ни старались, вы не можете избавиться от них. А в результате – смятение духа.

– Сразу видно, что вы долгое время изучали людей. – Он был слегка поражен ее прозорливостью.

Делая крылом задумчивый жест, она уже понимала, что смысл этого жеста до него не дойдет.

– Как я уже неоднократно заявляла, это моя работа. Ни одно другое разумное существо не страдает от такой внутренней пытки, как раздумья о смысле бытия и прочее. Неуправляемая душевная мука присуща вашей расе вследствие разбалансированности эндокринной системы.

– Мы поняли это уже давно, – сказал он.

– Но вы еще не поняли, как с этим справляться. Не мудрено, что вы так агрессивны. Не мудрено, что вы бросаетесь в бой с таким отчаянным восторгом. Вы страдаете от очень коварных гормонов. Он чувствовал в его голосе жалость и сочувствие.

– Не надо их так ругать. Если бы мы были «нормальными», мы бы и половины пользы Узору не принесли.

– Это так, и именно эта область изучения особенно интересна для меня.

Но это не спасает ни меня, ни других от жалости к вам. Как жаль, что вы, возрожденные, со своим даром не можете внушать другим людям.

– Согласен. Но почему?

– Вы бы могли провести достаточно глубокую терапию, чтобы по-настоящему поправить положение. Они свернули в узкий коридор.

– Счастливые люди не станут помогать в победе над Амплитуром.

– Печально, но факт.

Процесс искоренения двуличных турлогов шел эффективно и ненавязчиво. Члены Ядра передавали информацию родичам на других планетах, обычно посредством закодированных подпространствограмм, реже лично. Время от времени какой-нибудь турлог становился жертвой несчастного случая. Кончина не вызывала особого интереса у его собратьев, которым так же безразличны были личные дела друг друга, как и дела представителей других народов. Все это слегка ослабило потенциал Узора в разработке и претворении в жизнь новых сложных стратегических замыслов. Но это ни в какое сравнение не шло с интеллектуальными потерями, которые понес Амплитур. Как ни трудились настойчивые и терпеливые неприятели, не удалось им отыскать причин такого кровопускания.

Повторный захват Узором дельты, а следом и ряда баз и укреплений выше по реке, переломил хребет вражеского сопротивления на Чемадии. С этого момента действия противника сводились лишь к упорным оборонительным боям и медленному отступлению под натиском сил Узора, наступающею и уничтожающего неприятеля по всей планете. Какие бы подкрепления не бросал на Чемадию Амплитур, все они оказывались несостоятельными перед лицом мощного наступления, развернутого Узором и возглавляемого человеческими силами. Когда, наконец, нападению подвергся их собственный всепланетный штаб, амплитуры организовали привычную судорожную контратаку без всякой надежды на успех – с единственной целью – дать высшему командному составу время ускользнуть на орбиту, к поджидающему там подпространственному транспортному кораблю. Суда сновали из подпространства и обратно, и Узору, как обычно, не удалось перехватить беглецов.

Эта неудача была скрашена официальным захватом последнего очага сопротивления на Чемадии. Еще один мир освобожден из-под власти Амплитура, избавлен от насильственного подчинения чуждому и негибкому Назначению. Лалелеланг накопила такие запасы информации, что целые области, знала она, не удастся ей даже затронуть, поскольку жизни на это не хватит, даже если ознакомиться с ними самым беглым образом. Те вейсы, что придут после нее и захотят извлечь из всего этого пользу, найдут для себя интересных материалов на десятилетия работы.

И тем не менее останавливаться она не желала. Такой возможности может никогда больше не подвернуться – ни ей, ни другим вейсам. Поэтому она продолжала следовать за Страат-иеном даже на самые скучные собрания, наблюдая, записывая и комментируя даже самую обыденную человеческую деятельность.

Он не обращал на нее внимания, настолько привыкнув к тому, что она в буквальном смысле слова вертится под ногами, что ежедневная рутина казалась бы ему не полной, если бы в ней отсутствовало ее внимательное участие. То же самое можно было бы сказать и о тех, с кем он работал. Первая волна ехидных шуточек и язвительных замечаний схлынула. Никто больше не удивлялся ее присутствию на заседаниях или вопросам, которые она с жадностью задавала солдатам в комнатах отдыха и в коридорах. Несмотря на бегство вражеского штаба, продолжались бои по очистке планеты от остатков сопротивляющихся криголитов, равно как и ранты по установке постоянных защитных систем наземного базирования. Последнее было необходимо, чтобы предупредить любые вражеские попытки вновь высадиться на Чемадии. В первые столетия войны Узор несколько раз был пойман на самоуспокоенности, когда, решив уже, что окончательно установил контроль над спорной планетой, подвергался со стороны Амплитура контрудару крупными силами и нес тяжелые потери в живой силе и технике. Но это было еще задолго до того, как в конфликт вступило Человечество.

Будучи высокоцивилизованными существами, амплитуры не были умственно приспособлены для разработки военной стратегии. Подобно массудам, ашреганам, гивистамам и прочим цивилизованным существам, им приходилось учиться этому путем мучительных проб и ошибок. У людей с этим процессом вопросов не возникало. В бою они чувствовали себя естественно и действовали без заминок. И хотя эта их способность делала людей этаким пугалом для остальных членов Узора, те прекрасно сознавали, какое из этот можно извлечь преимущество, и случая этим воспользоваться не упускали. Амплитур и братья их меньшие не успевали реагировать на действия людей. И не было ничего удивительного, что течение войны пошло совершенно в ином русле.

Лалелеланг сидела, поджав ноги, на пороге своей комнаты, которая выходила на несколько бронированных туннелей, соединяющих различные корпуса базы. На голом, истертом пластике сиделось ничуть не хуже, чем на чем-либо еще, потому что вся мебель базы изготовлена была без учета особенностей вейсов. Присутствие вейсов не требовалось и не предусматривалось, а посему на спорные миры не поставлялось никакого оборудования, призванного обеспечить им жизненные удобства. Ей приходилось довольствоваться комнатой, оборудованной на случай неожиданного визита с’ванского советника. С’ваны же были низкими и плотными, в то время как вейсы – стройными и хрупкими, за исключением средней части туловища. Поэтому апартаменты были для нее крайне неудобными. И даже хуже – они даже не были украшены. У Вейса и С’вана совершенно различные жизненные ценности.