— Зачищают уже на «Машинституте»…
«Машинститутом» в Луганске по старой памяти называли национальный университет имени Владимира Даля. Бэтмен держал там базу в девятиэтажном общежитии. Там же, по курсировавшим слухам, были у него и подвалы, где у него сидели всяческие задержанные. Алексей как-то подкатился к Бледнову с пожеланием посетить подвал, поговорить с тамошним контингентом — он уже имел к тому времени определённые сведения о тех, кто участвовал в расправе над его отцом. Но Бэтмен тогда отказал, заявив, что «на подвал» лучше самому не проситься, и пленных там нет, а сидят лишь разные местные, по которым есть оперативные сведения о сотрудничестве с СБУ. Алексей, естественно, настаивать не стал: не мальчик, соображает, что не ко всякой информации стоит требовать доступ.
Что означает зачистка на базе бледновской группы быстрого реагирования, ему пояснять не надо было. Тем более что Мишка сделал ещё один звонок, выйдя на улицу, и дополнил данные тем, что в Красном Луче «бэтменовских» окружили и блокируют, а те вроде бы занимают круговую оборону. В общем, бардак и непонятки — но весьма красноречивые. Для понимающих людей.
Мишка явно нервничал. Судя по всему, не понимал, что происходит и чего ждать. Алексей для пробы запустил в сознание себе мысль, что Митридат для того его и вытащил сюда, чтобы задержать, коли будет приказ.
Непроизвольно напряг руку, почувствовал успокаивающую жёсткость пистолета в кобуре.
Нет, не может Мишка так поступить! После той их августовской встречи в Лутугино. Когда в течение двух минут они друг другу по жизни спасли…
Дело могло бы показаться забавным, если бы не происходило всё на войне.
Кравченко тогда всеми правдами и неправдами выковыривал для своей группы задания, так сказать, «вне строя». То есть с Сан Санычем после вторичных боёв у Металлиста была заключена негласная договорённость, что ДРГ «Буран» действует автономно. Ну, то есть, по приказу, конечно, в рамках боевой задачи, но — автономно. Не в составе линейных подразделений. Впрочем, в тогдашнем луганском ополчении это был отнюдь не редкий случай.
Но в этом же заключалась и важная опасность. По такой автономной группе вполне могли пройтись огнём и свои. Или же она могла повстречаться со своими, но те могли бы принять её за чужую.
Но и другого выхода тогда, летом, не было. Во-первых, все воевали далеко не колоннами. Разве что укры. Ну так их за то и били знатно. Вон как в июле, ещё до прихода Лёшки, под Лутугино положили почти весь состав батальона «Айдар» — тех самых, «кровников». Те шлёпали дуриком, колонной к аэродрому — и с высоток окружающих их класть начали. Они дёрнулись в атаку — потеряли под тридцать человек только убитыми. А если считать ещё с силами ВСУ — то прибавить надо три танка с экипажами, грузовик и бэтр.
А во-вторых, Лёшка ни на минуту не забывал о своей личной войне, а потому гонялся за «айдаровцами» по всем фронтам. Никакого другого формата, кроме отдельной ДРГ, для этого изобрести был нельзя. Поэтому Алексей старался по максимуму добиваться координации своих действий с командованием, но до полной надёжности этого, конечно, сделать было невозможно.
Вот так и произошла тогда новая после Крыма встреча Бурана и Митридата.
Это был уже конец августа — начало сентября. «Северный ветер» прошёлся по Новосветловке, по Новоанновке, по аэродрому. Но у Лутугино укров надо было дожимать самим.
Группа Кравченко шла со стороны Георгиевки, Мишка, который тогда ещё не служил в МГБ, но ходил по делам ЦК с отрядом казаков, — продвигался со стороны Успенки. Ну, разумеется, продвигались они не сами по себе, а в составе соответствующих группировок.
И вот те же высотки, что задействованы были при отступлении, они обсели и на сей раз. В составе троек гранатомётчиков, таких же, которыми Кравченко когда-то командовал в Южной Осетии. РПГ-7 — хорошая штука против Т-64БМ. Особенно, когда вражеская пехота отсекается пулемётным и автоматным огнём. Особенно, когда эта пехота усталая, измученная, а главное — деморализованная лавиной огня. Правда, глушит, зараза, сильно. В армии в комплект к РПГ-7 беруши входили. Но где их тут-то взять, в степях донбасских…
Лёшка говорил как-то с одним знакомым в Луганске. Журналист, но дельный. Познакомились, когда приезжал к ним на позиции. С фамилией забавной — Лето, Саша Лето. Так вот, по его словам, только в аэропорту укры оставили более 300 трупов! Это, конечно, можно без греха делить надвое. Как, впрочем, и умножить. Ибо война. Но судя по тому, что Алексей видел своими глазами, это было недалеко от истины. А уже по словам пленных, которых взяли после выхода из аэропорта, «русские» им поставили ультиматум: «Кто не выйдет, того тут и закопают». Армейцы, как профессионалы, угрозу оценили и ушли. А наглые и глупые нацики из того же «Айдара» решили защищаться. И все легли.
Тогда же там лёг, кстати, один из «кровников» Алексея — некто по кликухе «Лёлик». Из Волыни фашистик…
Но подавленные или нет, а в ситуации, когда их снова окружают и пропускают фактически сквозь строй, укры начали сопротивляться. Дорога после их прохода представляла собой страшное зрелище — обломки и ошмётки всего, чего возможно, остовы сгоревших машин, сорванные башни танков, сами танки, иной раз разбухшие от внутреннего взрыва боекомплекта, словно громадный механический апельсин…
Тем не менее сквозь город укропы прорывались отчаянно, одновременно упорно обороняясь, устраивая огневые точки прямо в квартирах мирных, которых попросту выгоняли наружу. А в промзоне вообще закрепились. В том числе на заводе валков, подорванном ещё в июле, когда «айдаровцы» использовали цеха для складирования боеприпасов.
Вот там и встретились Алексей с Мишкой. Как обычно — случайно. Услышали ожесточённую стрельбу слева — значит, наши там. А наши там и были. Только были они довольно плотно зажаты нацгадами, оказавшись, что называется, между двух огней. То есть дрались уже в практическом окружении.
Тогда Лёшка — а у него под оперативным руководством было уже 11 человек — охватил одну из укропских групп с тыла. И врезал. Те дрогнули, прыснули по сторонам — ну вот точно, как тараканы, когда их тапком гоняешь!
После этого Лёшкин отряд соединился с Мишкиными казачатами, которых уже начали планомерно забрасывать гранатами, — и навалились на оставшихся укров вместе. Вовремя успели: трое Мишкиных уже не дышали, да из семерых «трёхсотых» трое тяжёлых тоже близки были к тому же.
А буквально через две минуты на них наткнулась ещё какая-то бродячая банда нациков. И тут уже Мишка вовремя оттолкнул Алексея за стенку, по которой тут же прошлась укровская очередь. Аккурат по тому месту, где должна была быть Лёшкина голова…
В общем, после такой встряски самой судьбой заповедано им было стать друзьями. Бывает, конечно, и по-другому: мало ли, ну вот не сошлись люди во взаимной симпатии. Да, боевые товарищи, да, жизнью один другому обязан, но — но не тянет друг к другу. А вот Лёшка с Митридатом сошёлся.
Оказалось, правда, что под Лутугино это была случайность, практически эпизод. Ибо Митридат зашёл на Луганск по прежней своей линии ЦК, и в замес попал почти по работе: он там должен был что-то координировать между местным командованием и оперативниками «отпускников». Но… война. На ней разные ситуации случаются. Во всяком случае, в том бою Мишка показал себя храбрым бойцом и надёжным соратником. Каковым неизменно оказывался и впоследствии. Такой станет спиной к спине, нежели в спину ударит.
— «Кобру» помнишь? — спросил Мишка.
Алексей индифферентно пожал плечами:
— Смутно. Я в сентябре под Металлистом был…
В сентябре он продолжал свою охоту за убийцами отца. Совмещённую, естественно, с проведением боевых действий луганскими вооружёнными силами. Да, получалось смешно и глупо, особенно в глазах бывшего офицера, но так, по сути, и было. Так было и, в общем, со всеми. Ну, почти. Война тогда очень точно напоминала Гражданскую в России. Точнее, её 18-й год. А что? Масса отдельных отрядов, банд, подразделений, воюющих кто за что. Кто за «Русский мир», кто за свой посёлок, кто за воссоединение казачьих земель. А кто за своё, шкурное. Это от таких пошло ставшее остромодным словечко «отжать».
