«Вот придурок», — думала девушка, пробираясь незаметно на кухню, чтобы спокойно выпить чашечку чаю и слопать пару пирожков. Она всегда так делала, если хотела позавтракать в одиночестве, а кухарка прикармливала ее из жалости, повторяя: «Кушай, кушай, бедняжка, почаще заходи к тете Полин, у меня для тебя всегда вкусненькое найдется» и с ужасом оглядывая ее мослы, выпирающие из-под одежды. Тетя Полин не подвела, как всегда.
Когда «бедняжка», подняв глаза, подавилась недожеванным куском третьего пирожка — в дверях, облокотившись на дверной косяк, стоял граф собственной персоной и разглядывал ее с большим интересом. Пирожок встал поперек горла, Джурайя зашлась в натужном кашле, короткий удар крепкой ладони поварихи вернул ей способность дышать.
— И? — выдавила девушка охрипшим голосом.
— Поговорим? — с кривой усмешкой спросил Корбин, нахально продолжая разглядывать свою жертву. — Ты не торопись, доедай…
— Спасибо, аппетит пропал. — Джурайя с тоской посмотрела на блюдо с пирожками.
— Странно, обычно при виде меня у женщин аппетит наоборот появляется, — откровенно поясничал его светлость.
— Это со страху — у нас, у женщин, такое бывает — натерпишься страху, и быка бы съела, — тут же нашлась Джурайя, невинно хлопая глазками.
Полин сердито грохотала кастрюлями, кидая возмущенные взгляды на похитителя чужих аппетитов.
— Учитель предлагает нам четверым обсудить наши дела в его кабинете. Не возражаете, мисс?
Девушка бросила последний взгляд на блюдо и понуро поднялась.
— Ну в кабинет так в кабинет… — процедила она сквозь зубы и, опустив голову, двинулась первой с видом идущего на казнь.
…Вопреки ожиданиям, разговор складывался вполне оживленным — девушки рассказали о своих приключениях, Корбин — о своих. Все вместе весело посмеялись над всякими несуразицами, над комментариями Учителя, над Адрисом, который заходил в кабинет раз десять под разными предлогами — принести чаю, недоеденных Джурайей пирожков (тетя Полин наказала, а то бедная девочка без завтрака осталась из-за этого… хорошего человека…), унести посуду, принести морсу, плед для Корнелиуса, и так далее, пока граф прямо не пообещал, что живьем есть никого не станет и ему, Адрису, волноваться-то, в общем, не о чем. В это Адрис не очень поверил, но заходить больше не стал, зато за дверью слышалось его недовольное сопение.
— …А вот кому спасибо сказать за баронство и серебряные рудники, до сих пор не знаю. Нет, я, конечно, назначен королевским указом держать расследование убийства под личным контролем, но оно мне надо? Хотя, если по-хорошему, разобраться стоит, — рассуждал граф, не замечая, что с каждым словом Элька все больше и больше вжимается в кресло, — неплохой ведь мужик был, не самый худший сосед…
— Неплохой?.. НЕПЛОХОЙ?!!! — никто не ожидал от Элии такого взрыва, никто, кроме Джурайи, пытавшейся удержать подругу, не дать ей сболтнуть лишнего, но ту уже несло. — Вас бы к этому неплохому, со связанными руками-ногами, среди леса в карете, когда один на один и эта тварь достает набор хирурга… А ведь сколько уже убил, нелюдь!.. Вам-то он неплохой, вы ведь не прислуга, за которую заступиться некому! Больше двух десятков истерзанных тел невинных девушек нашли — а был ли королевский указ эти расследования под личным контролем держать?.. — Бедную девушку трясло, как в ознобе, она заново переживала ужас того дня, когда ее нашла на дороге Джурайя. И вот тут она поняла, что все-таки сболтнула что-то лишнее… Закрывая руками рот, с круглыми от ужаса глазами, Элька пятилась к двери под изумленными взглядами двух мужчин, спиной открыла дверь и бросилась прочь…
— …Ты бы видел, Прим, этот цирк! — со смехом рассказывала Джу, сидя уже на привычном бревне рядом с Примом. Уже третий день они вместе наблюдали за выездкой коней, угнанных у графа Тенора. Кони были просто чудо, одно удовольствие было смотреть на сильные тела, тонкие нервные ноги, изогнутые шеи… А вот ездить на них — это уже другое удовольствие. После бешеной скачки до столицы ни у Джурайи, ни у ее подруги не было никакого желания ОПЯТЬ оказаться верхом на подкованных детях Сатаны. Зато Адрис взялся за них с большим энтузиазмом. — Адрис-то наш, высшего мага не побоялся! Ну зачем Корбину нужно было Эльку ловить? Он не успел за дверь выскочить, а Адрис ему — подсечку и по шее сверху. Граф так опешил, что магическим ударом решил вояку приложить, а тому как с гуся вода — навалился сверху, за шею держит, беги, кричит, Элечка, я его держу! Ага, держит он, куда там. Этот наемник его об стенку шмякнул и без всякой магии, кстати, даже очень бережно шмякнул, ничего не поломал. А я, честно говоря, уже собиралась спасать товарища от мучительной смерти. А Корбин Эльку все же догнал. Привел в кабинет, водички дал, чтобы успокоилась. Извинился даже — и за шлепок, и за барона… Хотя за барона-то что извиняться? Кто же знал, что Потрошитель — это он и есть. Я о нем, о Корбине то есть, даже думать лучше стала… А Элька, балда, и так по Адрису сохла, а теперь и вовсе по гроб жизни будет себя обязанной считать — спасал ведь, не щадя живота своего, хи-хи, и горба своего. Мне вот даже интересно, если я влюблюсь, тоже резко поглупею?
Прим впервые в своей жизни слушал женскую болтовню и ловил себя на мысли, что ему это даже нравится. Он впервые не считал время, потраченное на треп, потерянным. Его не раздражали ни голос, ни обилие слов обычно не слишком разговорчивой девушки, он находил ее милой и забавной. А еще умной, сильной и порядочной. Ну чем не жена для мага, чем не боевая подруга? А любовь — ну ее. От нее одни проблемы и помутнение мозгов. Он долго взвешивал все за и против, и Корбин очень определенно высказался, что жениться передумал… И Прим решился.
— Джу, можно задать тебе вопрос?
— Ну давай. А то обычно я тебе их задаю.
— Ты согласишься выйти за меня замуж?
Джурайя задумчиво смотрела на Прима. Лишенная женского лукавства, себе она могла признаться, что да, она действительно рассматривала Прима как вариант удачного замужества. Осталось прояснить один момент…
— А ты меня любишь?
…Ни Прим, ни Джурайя, занятые своими мыслями, не заметили Корбина, потоптавшегося за их спинами и поспешившего удалиться после ответного вопроса своей несостоявшейся невесты…
— Ну-у-у… Это ведь не главное. Я очень хорошо к тебе отношусь, ты меня не раздражаешь, мне интересно с тобой, и… Папа не против, а очень даже за. Наши дети унаследуют дар — твой или мой, неважно. Мы будем учить их. А любовь — может быть потом, со временем придет?
Нет, Джурайя была совершенно не согласна с Примом. Она искренне была уверена, что создавать семьи люди обязаны только по любви, она искала в себе хотя бы зародыш того теплого чувства, что испытала три года назад, и не находила.
— А вдруг дети не унаследуют дар — ведь бывает так. И с чем ты останешься через много лет? С женой, которую не любишь, с детьми, которыми ты не сможешь гордиться? Со временем придут только раздражение и скука, а любовь либо есть, либо ее нет… Не нужно, Прим. Ты мне как брат. Как старший брат, которого у меня никогда не было.
Прим не переставал удивляться мудрости своей такой юной подруги. «А ведь она права, во всем права! И чувства, которые я испытываю к ней, — братские», — думал он. И вздохнул с облегчением. Все наконец-то встало на свои места, мозаика сложилась, нет больше повода для мучительных раздумий. Он обнял Джурайю за плечи.
— Спасибо, что не дала совершить роковую ошибку… У меня все так же нет жены, зато теперь есть младшая сестра. Не худший вариант. Пойду расстрою престарелого отца. Внуков ему придется еще подождать. Я думаю, он дождется — маги живут очень долго… — Прим легко поднялся и, улыбаясь, бодро зашагал в сторону дома.
…А утром их очень удивил Корнелиус. Оказывается, Корбин уехал вечером, никого не предупредив, только передал через прислугу, что ему нужно замок готовить к прибытию учеников. Прим пожал плечами, ничего не понимая — старинный друг еще ни разу не уезжал из дома Учителя без прощальной пьянки, — и теперь отметил в ежедневнике: «Кори — должок». Они должны были вместе отправиться телепортом дня через три-четыре, не тратя времени на дорогу, а вместо этого Приму придется одному переться со всей учебной библиотекой. Хоть бы встретил в замке, а то сил на левитацию двух стеллажей книг и манускриптов может и не хватить…
