Хиллари оказался в Баканаре вскоре после захода Стеллы; его подбросил туда второй «флайштурм» группы усиления, базировавшийся в Басстауне, — поиски яунджи доверили криминальной городской полиции. Кое-что Хиллари скомандовал оперативке еще раньше, из офиса страховой компании, — например, найти все упоминания имени «Дымка» в эхо-регионах сетей, где молодняк пишет друг другу письма. Поиск пути звонка с его трэка ничего не дал. Оставалась надежда на методичное сканирование сетей и узловых машин, как это было всегда. Бесследных сетевых сигналов не бывает; нашли же люди из оперативки тот «гарпун»!.. Да, и, конечно, связь с криминальной полицией — нужна конкретная информация об угоне куклы.

Никого не окликая, не тревожа и не тормоша, Хиллари прошел в операционный зал, сел за дежурную машину, надел шлем, вставил руки в сенсорные перчатки, мелко зашевелил опытными пальцами:

— ВСЕМ ПРИВЕТ, ЗДЕСЬ КОНСУЛЬТАНТ. КТО СВОБОДЕН — КО МНЕ.

— ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я КЭН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я АДАН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я СЕЛЕНА.

— АДАН, ДОКЛАД, КОРОТКО. СИТУАЦИЯ С КУКЛОЙ БАНШ.

— КИБОРГ РЕКОРД СМОТРЕЛ ЕЕ НА МЕСТЕ ЗАХВАТА; ДОЛОЖИЛ, ЧТО СТЕРТА. СЕЙЧАС ОНА В ЛАБОРАТОРИИ; ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ОСМОТР НА ТЕСТЕРЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ ДОКЛАД РЕКОРДА. ГАСТ ПРОСИЛ ТЕБЯ ЗАЙТИ К НЕМУ — ОН ХОЧЕТ ПРОВЕСТИ ТОННЕЛЬНОЕ ЗОНДИРОВАНИЕ МОЗГА КУКЛЫ.

— ЕСТЬ ЧТО-НИБУДЬ ОБ ИМЕНИ «ДЫМКА»?

— ПОКА НИЧЕГО. ПРОВЕРЯЕМ ПО АРХИВАМ СЕТЕЙ.

— ХИЛЛАРИ, Я СЕЛЕНА. Я НАШЛА УЗЕЛ, КОТОРЫЙ ПЕРЕДАВАЛ «ГАРПУН».

— ОТЛИЧНО, СЕЛЕНА!!! — Хиллари улыбнулся — куда лучше работать с умными и хваткими ребятами, чем с туповатыми службистами. Хотя — в команде должны быть и упрямые работящие тупицы, и остроумные проворные пройдохи; работа найдется для всех. Селена, Селена… нет, не вспоминается. Тут много операторов, и большинство он знал лишь по отметкам на мониторе, а не в лицо. — ПОСЛЕ СМЕНЫ ПОДОЙДЕШЬ КО МНЕ.

Надо же посмотреть на нее поближе. Обычно Хиллари общался с шефами отделов, предоставляя им самим решать все задачи на своем уровне. Но талантливых операторов надо знать в лицо. Надо убедиться — слепая ли это удача, или у Селены — системный дар от Бога.

— СЕЛЬ, С ПОБЕДОЙ! СЕЛЬ, НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ СЛИШКОМ МНОГО! СЕЛЬ, ДАВИ ЕГО, ВЫЖМИ СЕБЕ ПОСТ ШЕФА ОПЕРАТИВКИ! — наперебой поздравляли и глумились операторы, но все буйство их веселья оставалось на экранах — в зале по-прежнему царила напряженная рабочая тишина.

Театр Фанка Амары в Синем Городе находился на границе с Басстауном, невдалеке от Яунджара — то есть, считай, чуть не в «зеленой» зоне. Вообще деление централов на четыре цвета по цвету бассовых купюр — это удобно. «Зеленый» — ты мелкий работяга, зелень поквартальная; «синий» — ты уже что-то, ты служащий средней руки; «голубой» — ты пилот, водила-дальнобойщик, лейтенант полиции, солидный журналюга, а если «серый» — значит, у тебя дом в Элитэ, а сюда ты заехал в поисках острых ощущений, потому что тебе приелись лакированные девушки, вежливая охрана и отборные моллюски на обед. Наверно, в Элитэ все так чисто и гладко, что для контраста хочется нырнуть в помои. Вот, кстати, идет, озираясь, мелкий яунджи, который там недавно побывал — в помоях то есть. Он сполоснулся под платным уличным краном на восемь томпаков, но все равно попахивает. Можно спросить у него — как оно там, хорошо ли. Заодно можно нарваться на его улыбку со словами: «Су гэкан ук быхат гиа, каман». Вы знаете тьянгуш? Нет? Ну, ваше счастье.

А ночь, между прочим, выдалась прохладная. Ветер подул с океана, принес в город сырость. В порту и плавучей части города, наверное, сейчас туман; огни горят, как в молочной пелене, вскрикивают сигналы кораблей. Ночь, ночь, черное небо с едва различимыми точками звезд, а под пологом ночи — живое мерцание огней, неумолчный шум улиц и кричащие цвета рекламы. «Фанк Амара» предлагает ночную программу, до утра без остановки на двух сценах сплошная комедия с танцами и акробатами, силачи и фокусники, фантастические ино со своими штучками — ихэны, ньягонцы и великан-бинджа; здесь же пиво, «колор», даак и закуски бесплатно.

Как раз на бинджу с афиши Габар и напоролся, вкравшись в «Фанк Амара» через служебный вход. Всегда есть риск получить по мохнатой шее, но чтоб такой ручищей — это ему было впервой. Серо-стальной с голубоватым отливом гигант в гимнастическом трико незаметно висел на решетке, кое-где заменявшей потолок, и, опустив сверху лапу длиной с самого Габара, осторожно сграбастал его за шиворот.

— Вор? Воровать? — делово спросила синегубая рожа с лиловыми глазами без белков. — Ффффф, как ты воняешь.

— Опусти его, Коэран, он не сбежит, — попросило бинджу длиннорукое, длинноногое существо цвета хаки без ушей и носа, поблескивая в сумраке коридора круглыми глазами в морщинистых веках, и будто бы подразнилось языком. — Говори, вонючка, зачем пришел.

— Я… — Габар сдавленно откашлялся, чуя затылком тяжелую кисть бинджи; нависший бинджа весил самое меньшее полтора центнера, а ихэн — рот щелью — хоть и казался тощим, но весь был скручен из мышц и жил. — Я — наниматься в театр…

— Тьфу. Только тьянских вол-ко-ла-ков не хватало. Какой позор Фанку, — бурча, бинджа пошел пауком по потолку в глубь помещения, откуда раздавались глухие взвизги и глухо, как далекий пресс, ухала музыка. Ихэн изогнуто подбоченился четырехпалой рукой:

— Ааа, не слушай, он всегда такой. Идем, я покажу тебя Фанку.

Изнанка театра выглядела еще чудней, чем даже любое чудо на сцене. Под ярким трафаретом «НИЧЕГО НЕ КУРИТЬ!» какое-то размалеванное существо ело огромный бутерброд с жареной рыбой; оттеснив Габара и ихэна к стене, пробежала стайка девушек в пышных цветастых нарядах; потом была крутая лестница, в темноте открылась тощая, щелястая фанерная дверь, и на Габара повеяло резкой парфюмерией.

— Фанк, этот яунджа к тебе! — ихэн впихнул Габара в комнатку; Габар затравленно огляделся — не многовато ли на сегодня? Сначала взлом флаера, потом погоня с импульсными ружьями, потом подземные ходы, и вдруг актерская уборная с незнакомыми людьми. Если столько всего сразу — то в конце должно случиться еще что-то, чтоб совсем с ума сойти.

— Хац, иди к дьяволу! — звонко крикнул худощавый бледный эйджи, сидевший у трехстворчатого зеркала в окружении баночек, плошек, тюбиков, баллончиков, пуховок и кистей; тут же торчали с самым хмурым видом четверо очень разно одетых молодых девчонок и взрослая эйджа в брюках и просторном длинном жакете масонского покроя. — Хац, сбрызни из-под двери! Я знаю, ты подслушиваешь!..

— Очень мне надо! — отозвался ихэн за дверью и зашуршал вниз по лестнице.

Одно утешало Габара, что ксенофобией в «Фанк Амара» не пахло. И подбор действующих лиц как для шоу «Великое братство всех гуманоидов» — само собой, эйджи, зовущие себя землянами по имени давно покинутой планеты, ихэны-ящерицы, бинджи-обезьяны, где-то еще ньягонцы лупоглазые здесь прячутся, а теперь и он для полноты комплекта подвалил — яунджа-волколак. А еще тут будет кто-нибудь обзываться, кроме бинджи?..

— А это, — тише продолжил Фанк, — Габар ми-Гахун ди-Дагос Яшан-Товияль. Сейчас он нам расскажет, что случилось с Дымкой.

Йуууу… Это называется «Анукита э-каю, каман» — Добро пожаловать, господин. Габар всю жизнь не хотел оказаться в такой компании — а вот, сам пришел. Сплошные эйджи; мало того — оч-чень подозрительно к тебе настроены. Этот, который Фанк, — главарь. Мигнет — и нет тебя. Бинджа с ихэном тоже мигранты, да и остальным, кто его мог заметить, платит он, Фанк; если что случится, они скажут: «Ничего не видели, никакой тьянга не входил». Айййя, почему эйджинский закон такой противный? Почему здесь правоверным тьянгам ни большой, ни маленький клинок нельзя носить, даже по масонским праздникам? Хоть напугать, отмахаться от голых двенадцати рук, удирая…

— Девочки, я очень разозлюсь, если вы станете давить на мальчика, — строго предупредила Чара. — Ведите себя достойно.