В Баканаре флаер приземлился в 17.30. Хиллари, бережно, будто свечу на ветру, сохраняя в себе тлеющее самодовольство, проследовал в родной исследовательский отдел. Все уже разошлись, один Гаст усердно работал — что-то писал, не отрываясь от экрана.

— Отчет по Кавалеру? — заглянул через голову Хиллари.

— Угу, — Гаст согласно тряхнул вихрами. — Объяснительная старшему безопаснику. Это уже вторая, первая вчера была.

— Стоп-стоп-стоп… Эт-то еще зачем?

— Таскают на допросы, топчут сапогами, — с лицом мученика Гаст нажал «Сохранить» и «Печать»; принтер издал звук вроде дуновения и стал выкладывать листки в лоток. — А с утра у меня был обыск, искали запрещенную литературу. И жесткий диск просматривали на слова «восстание», «террор» и «партизаны».

Хиллари с омерзением вспомнил выветрившиеся было мысли о «политичке».

— Ну-ка, объясни!.. — он взял бумаги из лотка. «То, что я никогда не состоял в экстремальных партиях, союзах и организациях, могут подтвердить многие лица, а именно…», и дальше список в три колонки. Очень приятно, и Хиллари Р. Хармон здесь помянут…

— Ну как, — Гаст отъехал от машины вместе со стулом, — мы подданные Айрэн-Фотрис, у меня даже жилье казенное, поэтому неприкосновенность жилища на меня не распространяется. Пришли и говорят: «Показывай». Нашли, конечно, «комплект веры» Энрика…

Хиллари читал клоками, то оттуда, то отсюда. «Увлекаюсь религией, по каковой причине… и это могут засвидетельствовать… при поступлении в Баканар прошел проверку в политическом отделе, о чем имеется отметка в личном деле…» Тьфу!.. Безопасность — это вид помешательства! Как массмедиа, если их не сдерживать, превращаются в шизофрению цивилизации, так и неистовая бдительность в конце концов приводит к поиску шпионов у себя в штанах и под подушкой.

— Грозятся индексом 6, — обезоруживающе улыбнулся Гаст; в этой улыбке было: «Выручай, босс!!!» Да, безопаска — это тебе не у Дорана выступать.

— В другой раз думай, что говорить на телевидении, — вернул бумаги Хиллари. — Не дрейфь, уладим. Это они для профилактики стращают; сами же потом придут к нам своих кукол тестировать.

— Я им протестирую…

— Хватит, доиграйся уже, — отрезал Хиллари.

— Но хоть Дорану напакостить можно? — спросил Гаст с жалобной надеждой. — Тихонечко, чуть-чуть… Ты слышал, что он обо мне сказал?!

— По-моему, ни слова.

— Да! Как же! — Гаст развернулся к экрану. — Вот оно!..

Утренняя передача была у него записана, и фрагмент из болтовни в театре стоял самый любимый, наверное, — так мститель хранит фото обидчика.

…КАК ЖАЛЬ, ЧТО, ЕСЛИ ХИЛЛАРИ ЕГО ПОЙМАЕТ, ВСЕ ЕГО БОГАТЕЙШИЕ НАВЫКИ БУДУТ УНИЧТОЖЕНЫ НА СТЕНДЕ КАКИМ-НИБУДЬ ОПЕРАТОРОМ-НЕДОУЧКОЙ…

— Аграфию и дислексию припомнить мне решил, сволочь. А имя не назвал — знает, что в суд пойдет за оскорбление лица с ограниченными возможностями!.. Это дискриминация — напоминать о дефектах, да еще в унизительной форме.

— Гаст, но ты же сам…

— То я!.. А он должен был промолчать! — в Гасте звенела какая-то тайная, до сей поры молчавшая струна; у него даже взгляд опасно заострился и утратил обычную ленивую хитрость. — Я с детства инвалид, жертва неправильного воспитания.

Похоже, Гаст скорее согласился бы с увольнением по индексу 6, чем с прикосновением к своим застарелым комплексам неполноценности. Хиллари постарался не таращить глаза. Нет, то, что Гаст — чудо из чудес, было известно с того момента, когда почти что выпускники универа Х.Р. Хармон и Л. Хорст увидели этого первокурсника в столовой — он там под аплодисменты ловил ртом куски булочек, которые ему кидали метров с трех. Ленард лишь неприязненно подвигал крыльями носа, а Хиллари зачем-то запомнил тощего парня в желтых клоунских штанах с черными кляксами и ядовито-зеленой куртке. Благо хоть одеваться Гаст с тех пор стал более цивилизованно… Но — инвалид? с детства? в универе для особо продвинутых и одаренных?..

— Тебя-то хоть киборг воспитывал, а меня — монитор, — вполголоса и не столь пылко добавил Гаст. — Дрянной, правда, — Sankiss. И аудиоплаты не было, все вглухую. Я и говорить толком начал лет в десять; так что если кому спасибо — логопеду с детским психологом. Кибер-Маугли, — горько усмехнулся он.

— Ладно, это мы проехали, — потрепав Гаста по плечу, Хиллари подвел черту под откровениями. — На сегодня ретроспектива закончена. Действуй, но чтоб Доран не догадался ни о чем.

— И догадается — не докажет, — глаза Гаста вновь стали хитрющими и озорными; позавидовать можно, как он легко меняется — если не знать, что у него внутри. — Я ему…

— Я ничего не знаю и не слышу. Переходим к делу. Успел ты хоть Кавалера посмотреть?

— Да, в прошлую ночь и сегодня немножко; заодно и отвлекся. Там картина такая — потеряно сорок три тысячных, сигнал по ним идет нестойко, но прохождение — 79 процентов; скорее всего, выправится за счет автоналадки — тогда уточним характер потерь, — Гаст с удовольствием вернулся в тему всей своей жизни. — То есть — этой сбой, а не контузия, Хил.

«Всего лишь сбой! Ура!» — полыхнула веселая мысль Хиллари; Такие новости он готов был слушать часами.

— …а все потому, что парень зациклился в самокопании, — деловито продолжал Гаст. — Тестирует себя и тестирует без конца. Двигалку ему отключили, так он на холостом ходу, по контрольным цепям проверяет. Туссен еле-еле пробивается через его сигналы — вот и реакции сбоят. И потом…

Хиллари ждал — что дальше? Гаст зря не запнется.

— …что-то неладное в мышлении. Мысли по кругу. И мысли — о смерти. По-моему, Туссен перестарался со словами «Мозги на полку» и тому подобное. Это ж А72, и притом сильно развившийся — вот он и просчитывает ситуацию раз за разом, снова и снова. Как сказал бы Чак — «наши шедевры роботехники»… Он, сколько я могу понять, усиленно планирует установить контакт со своими, с группой усиления. А радар отключен. Он паникует, Хил.

Хиллари медленно кивнул. Координация ЭТИХ киборгов между собой, похоже, куда больше, чем это предполагалось в ученых книгах, и уж несоизмеримо больше, чем во времена Короля Роботов… Речи Этикета лишь намекали на это, но тогда бросилось в глаза другое — привязанность к месту службы. Общность? Ну да, они же вместе несут службу в проекте… Нет, не то. Близость? Нет, это уже совсем ни в какие ворота не лезет. Надо самому сесть за Кавалера, разобраться…

И успокоить его.

— Спасибо, Гаст, — уже задумчиво промолвил Хиллари, — ты хорошо потрудился. Слушай, пока тебя не выгнали, поработай еще. Надо усилить «Блок» у серых ребят; Рекорд в опыте с Дымкой показал, что «Взрыв» кукол все же действует даже после введения им «Блока»…

— Но мы много чего нашли в Дымке при зондировании, — возразил Гаст; свой «Блок» он считал совершенной программой и даже намекал, что его надо запатентовать, а что «Блок» «Взрыву» помешать не может — так ведь и врачи не могут так сшить размозженную голову, чтобы она была как новенькая.

— Мало, мало мы нашли. Одни лакуны. Не догонять «Взрыв» надо, а опережать, как-нибудь так, чтобы в момент ввода «Блока» все функции замирали одновременно. Напрягись, Гаст; я знаю, ты сможешь.

— Когда надо?

— Чем быстрей, тем лучше. Мы подходим к этой семейке вплотную, а все они наверняка со «Взрывом» в самой подлой версии ЦФ-6.

Гаст отвалился на спинку стула и закатил глаза…

Вечер. Здание проекта опустело. Люди ушли и унесли с собой шум — вечный спутник живого присутствия. Тишина. Шаги гулко звучат в коридоре и отдаются эхом где-то на лестнице. Освещение снижено, кое-где совсем выключено — незачем освещать безлюдные помещения. Только в большом операционном зале ярко горит свет и слышны голоса — новая смена операторов заступила на дежурство. Сейчас у них самая горячая пора — сеть кипит от эмоций, надо следить с неусыпным вниманием: часто организации, берущие ответственность за теракты, заявляют об этом через сеть, и можно отследить, откуда они вошли в Большую Паутину — или вдруг кто-нибудь из «отцов» не усидит на горячей сковороде и высунется с декларацией.